Дидактический материал "Сказки"

Золотое яичко

Жили себе бед да баба, и была у них курочка ряба. Снесла курочка яичко: яичко не простое, золотое.

 

Дед бил, бил — не разбил. Баба била, била — не разбила.

 

Мышка бежала, хвостиком махнула: яичко упало и разбилось.

 

Дед и баба плачут.

 

Курочка кудахчет: "Не плачь, дед, не плачь, баба. Я снесу вам яичко другое, не золотое — простое".

Репка

Посадил дед репку — выросла большая-пребольшая. Стал дед репку из земли тащить: тянет-потянет, вытянуть не может.

 

Кликнул дед на помощь себе бабку. Ухватилась бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут.

 

Позвала бабка внучку. Внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут.

 

Кликнула внучка Жучку. Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут.

 

Кликнула Жучка кошку. Кошка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут, вытянуть не могут.

 

Кликнула тогда кошка мышку. Мышка за кошку, кошка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку: тянут-потянут — вытащили репку.

Колобок

Жил-был старик со старухой. Вот и просит старик:

 

— Испеки мне, старуха, колобок.

 

— Из чего печь-то? Муки нет.

 

— Эх, старуха! А ты по коробу помети, по сусекам поскреби — авось муки и наберется.

 

Старуха так и сделала: намела, наскребла муки, замесила тесто на сметане, скатала колобок, испекла его и положила на окошечко постудить.

 

Колобок полежал-полежал, да вдруг и покатился — с окна на завалинку, с завалинки на травку, а с травки на дорожку.

 

Катится колобок по дороге, а навстречу ему заяц:

 

— Колобок, колобок! Я тебя съем!

— Не ешь меня, косой зайчик! Я тебе песенку спою. — Я по коробу метен, по сусеку скребён, на сметане мешен, в печку сажен, на окошке стужен. Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, от тебя, зайца, и подавно уйду!

 

И покатился себе дальше, только заяц его и видел.

 

Катится колобок по дорожке, а навстречу ему волк:

 

— Колобок, колобок! Я тебя съем!

 

— Не ешь меня, серый волк! Я тебе песенку спою!

 

И запел:

 

— Я по коробу метен, по сусеку скребён, на сметане мешен, в печку сажен, на окошке стужен. Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от зайца ушел. От тебя, волка, и подавно уйду!

 

И покатился себе дальше, только волк его и видел.

 

Катится колобок, а навстречу ему медведь:

 

Колобок, колобок! Я тебя съем.

 

— Где тебе, косолапому, съесть меня! Послушай-ка лучше, какую я тебе песенку спою. Запел колобок, а Миша слушает и уши развесил.

 

— Я по коробу метен, по сусеку скребён, на сметане мешен, в печку сажен, на окошке стужен. Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от зайца ушел, я от волка ушел. От тебя, медведь, не хитро уйти!

 

И опять укатился колобок, только медведь его и видел.

 

— Здравствуй, колобок! Какой ты хорошенький, пригоженький!

 

Колобок рад, что его похвалили, вскочил на пенек и запел свою песенку.

 

А лиса слушает да все ближе подкрадывается.

 

— Я по коробу метен, по сусеку скребён, на сметане мешен, в печку сажен, на окошке стужен. Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от зайца ушел, я от волка ушел, от медведя ушел, от тебя, лиса, и подавно уйду!

 

— Какая славная песенка! — сказала лиса.

 

— Но ведь я, колобок, стара стала, плохо слышу; сядь-ка ко мне на мордочку, да пропой еще разок погромче.

 

Колобок обрадовался, что его песенка понравилась, вскочил лисе на мордочку и запел ту же песню.

 

— Спасибо, колобок! Славная песенка, еще бы послушала! Сядь-ка на мой язычок да пропой в последний разок, — сказала лиса и высунула свой язык.

 

Колобок сдуру прыг ей на язык, а лиса — ам его — и скушала.

Теремок

Стоит в поле теремок. Бежит мимо мышка-норушка. Увидела теремок, остановилась и спрашивает:

 

— Терем-теремок! Кто в тереме живет?

 

Никто не отзывается. Стала мышка в тереме жить да поживать.

 

Прискакала лягушка-квакушка:

 

— Терем-теремок! Кто в тереме живет?

 

— Я, мышка-норушка, а ты кто?

 

— А я лягушка-квакушка.

 

— Ступай ко мне жить!

 

Стали они вдвоем жить.

 

Прибежал зайчик-побегайчик:

 

— Терем-теремок! Кто в тереме живет?

 

— Я, мышка-норушка!

 

— Я, лягушка-квакушка! А ты кто?

 

— А я зайчик-побегайчик.

 

— Иди к нам жить!

 

Заяц скок в теремок! Стали они втроем жить.

 

Прибежала лисичка-сестричка. Постучала в окошко и спрашивает:

 

— Терем-теремок! Кто в тереме живет?

 

— Я, мышка-норушка!

 

— Я, лягушка-квакушка!

 

— Я, зайчик-побегайчик. А ты кто?

 

— А, я лисичка-сестричка.

 

— Иди к нам жить!

 

Забралась лисичка в теремок. Стали они вчетвером жить.

 

Прибежал волчок-серый бочок, заглянул в дверь и спрашивает:

 

— Терем-теремок! Кто в тереме живет?

 

— Я, мышка-норушка.

 

— Я, лягушка-квакушка.

 

— Я, зайчик-побегайчик.

 

— Я, лисичка-сестричка. А ты кто?

 

— А я волчок-серый бочок.

 

— Иди к нам жить!

 

Волк и влез в теремок. Стали они впятером жить.

 

Вот они все в теремке живут, песни поют.

 

Вдруг идет мимо медведь косолапый. Увидел медведь теремок, услыхал песни, остановился и заревел во всю мочь:

 

— Терем-теремок! Кто в тереме живет?

 

— Я, мышка-норушка.

 

— Я, лягушка-квакушка.

 

— Я, зайчик-побегайчик.

 

— Я, лисичка-сестричка.

 

— Я, волчок-серый бочок. А ты кто?

 

— А я медведь косолапый.

 

— Иди к нам жить!

 

Медведь и полез в теремок. Лез-лез, лез-лез — никак не мог влезть и говорит:

 

— Я лучше у вас на крыше буду жить.

 

— Да ты нас раздавишь!

 

— Нет, не раздавлю.

 

— Ну, так влезай!

 

Влез медведь на крышу и только уселся — бах! — раздавил теремок. Затрещал теремок, упал на бок и весь развалился.

 

Еле-еле успели из него выскочить: мышка-норушка, лягушка-квакушка, зайчик-побегайчик, лисичка-сестричка, волчок-серый бочок — все целы и невредимы.

 

Принялись они бревна носить, доски пилить — новый теремок строить.

 

Лучше прежнего выстроили!

Лиса и заяц

Жили в лесу лиса да заяц. У лисы была избушка ледяная, а у зайца — лубяная.

 

Пришла весна, у лисицы изба растаяла, а у зайца стоит по-старому. Завидно стало лисе, попросилась она у зайчика погреться да и выгнала его из избы вон.

 

Идет зайчик дорогой и плачет, а навстречу ему собаки.

 

— Гав, гав, гав! О чем зайчик плачешь?

 

— Как же мне не плакать, — говорит зайчик. — Была у меня избушка лубяная, а у лисы — ледяная. Попросилась она ко мне погреться и выгнала меня вон.

 

— Не плачь, зайчик, — говорят собаки. — Мы ее выгоним!

 

Подошли к избушке.

 

— Гав, гав, гав! Поди, лиса, вон!

 

А она им с печи:

 

— Как выскочу, как выпрыгну, пойдут клочки по закоулочкам!

 

Испугались собаки и пустились бежать что есть духу.

 

Заплакал зайчик и пошел опять по дороге. Попался ему медведь.

 

— О чем зайчик плачешь?

 

— Как же мне, Мишенька, не плакать: была у меня избушка лубяная, а у лисы — ледяная. Попросилась она ко мне да меня же и выгнала.

 

— Не плачь, зайчик, — говорит медведь. — Пойдем, я ее выгоню!

 

— Нет, не выгонишь.

 

— Нет, выгоню!

 

Подошли гнать лису.

 

— Поди, лиса, вон! — зарычал медведь.

 

А она с печи: — Как выскочу, как выпрыгну, пойдут клочки по закоулочкам!

 

Убежал со страху и медведь.

 

Идет опять зайчик и плачет. Шел-шел, идет ему навстречу петух с косой.

 

— О чем зайчик плачешь?

 

— Как же мне не плакать: была у меня избушка лубяная, а у лисы — ледяная. Попросилась она ко мне да меня и выгнала.

 

— Не плачь, зайчик. — Пойдем, я ее выгоню!

 

— Нет, не выгонишь. Собаки гнали — не выгнали, медведь гнал — не выгнал, и ты не выгонишь!

 

— Нет, выгоню!

 

Подошли к избушке.

 

— Кукареку! — что есть сил запел петух. — Несу косу на плечи, хочу лису посечи! Поди, лиса, вон!

 

Выбежала лисица посмотреть, что за зверь пришел. Бросился на нее петух да и зарубил косой.

 

И стали с той поры петушок с зайчиком жить — поживать да добра наживать.

Маша и медведь

Жили-были дедушка и бабушка. Была у них внучка Машенька. Собрались раз подружки в лес — по грибы да по ягоды. Пришли звать с собой Машеньку.

 

— Дедушка, бабушка, — говорит Машенька, — отпустите меня в лес с подружками!

 

Дедушка с бабушкой отвечают:

 

— Иди, только смотри, от подружек не отставай — не то заблудишься.

 

Пришли девушки в лес, стали собирать грибы да ягоды. Вот Машенька — деревцо за деревцо, кустик за кустик — и ушла далеко-далеко от подружек. Стала она аукаться, стала их звать. А подружки не слышат, не отзываются.

 

Ходила, ходила Машенька по лесу — совсем заблудилась. Пришла она в самую глушь, в самую чащу. Видит: стоит избушка. Постучала Машенька в дверь — не отвечают. Толкнула она дверь — дверь и открылась.

 

Вошла Машенька в избушку, села у окна на лавочку. Села и думает: "Кто же здесь живет? Почему никого не видно?" А в той избушке жил большущий медведь. Только его тогда дома не было: он по лесу ходил.

 

Вернулся вечером медведь, увидел Машеньку, обрадовался.

 

— Ага, — говорит, — теперь не отпущу тебя! Будешь у меня жить. Будешь печку топить, будешь кашу варить, меня кашей кормить.

 

Потужила Маша, погоревала, да ничего не поделаешь. Стала она жить у медведя в избушке. Медведь на целый день уйдет в лес, а Машеньке наказывает никуда без него из избушки не выходить.

 

— А если уйдешь, — говорит, — все равно поймаю и тогда уж съем!

 

Стала Машенька думать, как ей от медведя убежать. Кругом лес, а в какую сторону идти — не знает, спросить не у кого. Думала она, думала и придумала.

 

Приходит раз медведь из леса, а Машенька и говорит ему:

 

— Медведь, медведь, отпусти меня на денек в деревню: я бабушке да дедушке гостинцев снесу.

 

— Нет, — говорит медведь, — ты в лесу заблудишься. Давай гостинцы, я их сам отнесу.

 

А Машеньке того и надо! Напекла она пирожков, достала большой-пребольшой короб и говорит медведю:

 

— Вот, смотри: я в этот короб положу пирожки, а ты отнеси их дедушке да бабушке. Да помни: короб по дороге не открывай, пирожки не вынимай. Я на дубок влезу, за тобой следить буду!

 

— Ладно, — отвечает медведь, — давай короб!

 

Машенька говорит:

 

— Выйди на крылечко, посмотри: не идет ли дождик!

 

Только медведь вышел на крылечко, Машенька сейчас же залезла в короб, а на голову себе блюдо с пирожками поставила.

 

Вернулся медведь, видит: короб готов. Взвалил его на спину и пошел в деревню.

 

Идет медведь между елками, бредет медведь между березками, в овражки спускается, на пригорки поднимается.

 

Шел-шел, устал и говорит:

 

— Сяду на пенек, съем пирожок!

 

А Машенька из короба:

 

— Вижу, вижу! Не садись на пенек, не ешь пирожок! Неси бабушке, неси дедушке!

 

— Ишь, какая глазастая, — говорит медведь, — все видит!

 

Поднял короб и пошел дальше. Шел-шел, шел-шел, остановился, сел и говорит:

 

— Сяду на пенек, съем пирожок!

 

А Машенька из короба опять:

 

— Вижу, вижу! Не садись на пенек, не ешь пирожок! Неси бабушке, неси дедушке!

 

Удивился медведь:

 

— Вот какая хитрая! Высоко сидит, далеко глядит!

 

Встал и пошел скорее. Пришел в деревню, нашел дом, где дедушка с бабушкой жили, и давай изо всех сил стучать в ворота:

 

— Тук-тук-тук! Отпирайте, открывайте! Я вам от Машеньки гостинцев принес.

 

А собаки почуяли медведя и бросились на него. Со всех дворов бегут, лают. Испугался медведь, поставил короб у ворот и пустился в лес без оглядки. Вышли тут бабушка да дедушка к воротам. Видят: короб стоит.

 

— Что это в коробе? — говорит бабушка.

 

А дедушка поднял крышку, смотрит и глазам своим не верит: в коробе Машенька сидит — живехонька и здоровехонька.

 

Обрадовались дедушка да бабушка. Стали Машеньку обнимать, целовать, умницей называть.

Лиса и журавль

У лисы была с журавлем дружба. Вот и зовет она журавля к себе в гости:

 

— Приходи, куманек, приходи, дорогой. Угощу тебя на славу.

 

Пришел журавль к лисе в гости, а она наварила манной каши, размазала по тарелке да и потчует:

 

— Славная каша. Кушай, голубчик-куманек!

 

Журавль по тарелке носом — хлоп-хлоп: ничего не попадает. А лиса лижет себе да лижет кашку, всю и съела.

 

Съела да и говорит:

 

— Не обессудь, куманек, больше потчевать нечем.

 

— Спасибо, кума, и на этом. Приходи и ты ко мне в гости.

 

Вот приходит лиса к журавлю в гости. А журавль приготовил окрошку, налил в кувшин с узким — узким горлышком да и говорит:

 

— Кушай, кумушка, на здоровье, хорошая окрошка, сам делал.

 

Ходит лиса вокруг кувшина, и так зайдет, и так лизнет, и понюхает, а достать окрошки не может: не лезет голова в кувшин. А журавль клюет себе да клюет, пока все не съел.

 

— Не обессудь, кумушка, — говорит, — больше потчевать нечем.

 

Ушла лиса голодная и сердитая. С тех пор у нее с журавлем и дружба врозь.

Мужик и медведь

Подружился медведь с мужиком, и вздумали они репу сеять. А мужик был хитрый.

 

— Мне, — говорит, — брать корешок, а тебе, Миша, вершок.

 

Выросла у них репа, да такая славная — крупная, сладкая. Взял себе мужик корешки, а Мише отдал вершки.

 

Поворчал Миша, да делать нечего.

 

«В другой раз умнее буду, — думает он про себя. — Когда будем еще что-нибудь сеять, уж меня так не проведет мужик».

 

Вот на другой год и говорит мужик медведю:

 

— Давай, Миша, опять вместе сеять.

 

— Ладно, — говорит медведь, только теперь ты себе бери вершки, а мне отдай корешки, так-то лучше будет. — Ну что ж! — говорит мужик. — Пусть будет по-твоему.

 

И посеяли они пшеницу.

 

Хорошая пшеница уродилась. Мужик взял себе по уговору вершки, а Мише отдал корешки. Намолотил мужик пшеницы, напек себе ситников да лепешек, а Миша опять остался ни с чем. Рассердился он на мужика и не стал больше с ним дружбу водить.

Гуси-лебеди

Жили старичок со старушкою. Были у них дочка да сынок маленькие.

 

— Дочка, а дочка! — говорит мать.— Мы с отцом пойдем на работу, принесем тебе булочку, сошьем платьице, купим платочек. Смотри, будь умница: береги братца, не ходи со двора.

 

Старшие ушли, а девочка забыла, что ей приказывали, посадила братца на травку под окошком, а сама побежала на улицу с подругами играть.

 

Вдруг налетели гуси-лебеди, подхватили мальчика и унесли на крыльях.

 

Пришла девочка, глядь — братца нет! Ахнула, кинулась туда-сюда — нигде нет! Кликала, заливалась слезами, причитала, что худо будет ей от отца с матерью, — не откликнулся братец!

 

Выбежала она в чистое поле и видит: метнулись вдали гуси-лебеди и пропали за темным лесом.

 

А гуси-лебеди эти давно себе дурную славу нажили: маленьких детей таскали. Поняла девочка, что унесли они её братца, и бросилась их догонять. Бежала-бежала, видит — печка стоит.

 

— Печка, а печка! Скажи, куда гуси полетели?

 

— Съешь моего ржаного пирожка, тогда скажу.

 

— О, у моего батюшки пшеничные не едятся!

 

Печь не сказала.

 

Побежала девочка дальше. Стоит яблоня.

 

— Яблонька, яблонька! Скажи, куда гуси полетели?

 

— Съешь моего лесного яблочка, тогда скажу.

 

— Вот ещё, у моего батюшки и садовые не едятся!

 

Побежала девочка дальше, стоит молочная река, кисельные берега.

 

— Молочная речка, кисельные берега! Куда гуси полетели?

 

— Съешь моего простого кисельку с молоком — скажу.

 

— Как бы не так, у моего батюшки и сливочки не едятся!

 

Долго бы пришлось ей бегать по полям и бродить по лесу, да, к счастью, попался ей ёж. Хотела она его толкнуть, но побоялась наколоться и спрашивает:

 

— Ёжик, ёжик! Не видал ли, куда гуси полетели?

 

— Вон туда! — указал ёжик.

 

Побежала девочка, куда ёж указал. Видит — стоит избушка на курьих ножках, стоит-поворачивается.

 

В избушке сидит Баба-яга, сидит и братец на лавочке, золотыми яблочками играет.

 

Увидала его сестра, подкралась тихонько, схватила да бежать. А гуси за нею в погоню летят. Вот-вот нагонят. Куда деться?

 

Бежит молочная речка, кисельные берега.

 

— Речка-матушка, спрячь меня!

 

— Съешь моего киселька!

 

Нечего делать — съела.

 

Посадила речка её под бережок; гуси пролетели мимо.

 

Поблагодарила девочка речку и опять побежала с братцем, а гуси воротились, летят навстречу.

 

Что делать?.. Беда! Стоит яблоня.

 

— Яблонька-матушка, спрячь меня!

 

— Съешь моего лесного яблочка!

 

Нечего делать — съела. Заслонила её яблонька веточками, прикрыла листиками. Пролетели гуси и не видали.

 

Вышла девочка и опять бежит с братцем, а гуси увидали да за ней. Совсем налетают, уж крыльями бьют, того и гляди — из рук вырвут! К счастью, на дороге — печка.

 

— Сударыня печка, спрячь меня!

 

— Съешь моего ржаного пирожка!

 

Девочка поскорей пирожки в рот, а сама — в печь, села в устьице.

 

Гуси полетали-полетали, покричали-покричали да ни с чем и улетели. А она побежала домой, да хорошо ещё, что успела прибежать вовремя, пока отца с матерью не было, а тут и они домой вернулись.

Снегурочка

Жили на свете старик со старухой. Жили они хорошо, да вот горе: не было у них детей. Сильно тужили старики, что под старость пришлось им одиноким век коротать, да ничего не поделаешь. Только у них и радости было что, на чужих детей глядючи, утешаться.

 

Вот раз зимой сидят старик со старухой под окном и смотрят, как на улице ребятишки в снежки играют. А снег только что выпал, белый такой, рыхлый. Закончили ребята в снежки играть и стали из снега бабу лепить. Старик и говорит:

 

— А что, старуха, не пойти ли и нам на улицу, будем и мы бабу лепить.

 

— Что ж, пойдём разгуляемся на старость! Только на что тебе бабу? Слепим лучше себе дитя из снега, коли бог живого нам не дал.

 

— Что правда, то правда, — говорит старик, взял шапку и пошёл на улицу.

 

Принялись старики лепить дитя из снега. Слепили туловище с ручками и с ножками, наложили сверху круглый ком снега и вылепили из него головку.

 

— Бог в помощь! — кричит кто—то, проходя мимо.

 

— Спасибо, — отвечает старик.

 

— Божья помощь на всё хороша, — говорит старуха.

 

— Что это вы делаете?

 

— Да вот, что видишь: Снегурочку! — сказали, а сами опять за дело.

 

Вот вылепили они носик и подбородок, сделали две ямочки на лице, и только что старик прочертил ротик, как вдруг из него теплом пахнуло. Смотрят старики: ямочки на лице стали уж навыкате, и из них проглядывают голубенькие глазки, а потом и малиновые губки улыбаются.

 

«Что это, господи! Не наваждение ли какое?» — думает старик.

 

А кукла наклоняет к нему свою головку, точно живая, и шевелит ручками и ножками в снегу, словно грудное дитя в пелёнках.

 

Задрожала старуха от радости и бросилась обнимать Снегурочку.

 

— Ах ты, моя Снегурочка дорогая! — говорит старуха, обнимая своё нежданное дитя, и побежала с ним в избу.

 

Растёт Снегурочка не по дням, а по часам, и что ни день, то всё лучше.

 

Старик со старухой не нарадуются на неё. И весело стало у них в доме. Девушки с села приходят забавлять бабушкину дочку: разговаривают с нею, поют ей песни, играют с нею во всякие игры, учат всему, как что у них ведётся.

 

А Снегурочка такая смышленая: всё примечает и перенимает. И стала она за зиму точно девочка лет тринадцати: всё разумеет, обо всём говорит, и таким сладким голосом, что заслушаешься. А собою она — беленькая, как снег, глазки, как незабудки; светло-русая коса до пояса, одного румянца только нет вовсе, словно живой кровинки в теле нет. И все не налюбуются Снегурочкою. Старушка же в ней и души не чает.

 

— Вот, — говорит она мужу, — даровал-таки нам бог радость на старость!

 

Прошла зима. Заиграло на небе весеннее солнце и пригрело землю. По проталинам зазеленела травка, и запел жаворонок.

 

Стали красны девицы хороводы по селу водить да песни петь. А Снегурочка что-то скучна стала.

 

— Что с тобою, дитя моё? — говорит ей старуха. — Не больна ли ты?

 

А Снегурочка отвечает ей всякий раз:

 

— Ничего, матушка, я здорова.

 

Сошёл последний снег. Зацвели сады и луга, запел соловей и всякая птица, и всё в божьем мире стало живей и веселей. Снегурочка ещё сильней скучать стала и всё прячется от солнца в тень. А в дождик и сумрак она веселей становится.

 

А раз, как надвинулась серая туча да посыпала крупным градом, Снегурочка так обрадовалась, как иная не была бы рада и жемчугу перекатному. Когда же опять припекло солнце и град растаял, Снегурочка плакала по нем, да так сильно, как будто сама хотела разлиться слезами.

 

Вот и весна прошла, настал Иванов день. Собрались девушки из села на гулянье в рощу, зашли к Снегурочке и пристали к старухе:

 

— Пусти да пусти с нами Снегурочку!

 

Старухе сначала не хотелось пускать её, но потом подумала: “Авось разгуляется Снегурочка!” — и отпустила её с подругами в лес на гулянье.

 

Пришли они в лес, и пошло у них тут веселье: вили венки, вязали пучки из цветов и распевали веселые песни. А когда закатилось солнце, девушки разложили костер из мелкого хвороста, зажгли его и все в венках стали в ряд одна за другою, а Снегурочку поставили позади всех.

 

— Смотри же, сказали они, — как мы побежим, так же ты беги следом за нами, не отставай!

 

Вот стали девушки прыгать через костер. Вдруг что-то позади их зашумело и жалобно так простонало “ау!”. Оглянулись они в испуге — нет никого.

 

Смотрят друг на дружку и не видят между собою Снегурочки.

 

— А! Верно, она спряталась, шалунья.

 

И разбежались искать её, но никак не могут найти: кличут, аукают — не отзывается.

 

— Куда бы это она делась? Видно, домой убежала, — сказали они и пошли в село, но Снегурочки и в селе не было.

 

Искали её на другой день, искали на третий. Исходили всю рощу — кустик за кустик, деревцо за деревцо — нет Снегурочки. И след простыл!

 

Долго горевали старик со старухою и плакали по своей дочке.

 

Куда ж делась Снегурочка? Лютый ли зверь уволок её в дремучий лес или хищная птица унесла к синему морю?

 

Когда Снегурочка побежала за подружками и прыгнула в огонь — потянулась она вверх лёгким паром, свилась в тонкое облачко и полетела в высоту поднебесную.