Развитие образования в контексте национальной и религиозной политики Советского государства (1917-1941 гг.)

Развитие образования в контексте национальной и религиозной политики Советского государства (1917-1941 гг.)

В начале двадцатого века учителей для школ «инородцев» в Оренбургской губернии готовили государственные и частные образовательные учреждения. Среди них были: русско-киргизская учительская школа, трехгодичные педагогические мусульманские курсы, Троицкая и Челябинская мужская, женская мусульманские учительские семинарии, медресе «Хусаиния». Вскоре после октября 1917 г. началось разрушение существующей системы образования. Уничтожались прежние структуры школьного управления, закрывались частные учебные заведения, духовные образовательные учреждения, было запрещено преподавание древних языков и религии¹. Революция 1917 года и последовавшие за ней реформы разрушили прежнюю систему подготовки кадров для школы. Из перечисленных выше учебных заведений только русско-киргизская учительская школа, трехгодичные педагогические мусульманские курсы и медресе «Хусаиния» продолжили свою работу уже под новыми названиями.

Первоначально организационное становление системы национального образования проводилось под контролем Народного комиссариата по делам национальностей (Наркомнац), который был создан в ноябре 1917 г. по решению II Всероссийского съезда Советов. Этот орган взаимодействовал в тесном контакте с руководством Народного комиссариата просвещения (Наркомпрос). 3 июня 1918 года при Народном комиссариате по делам национальностей была создана специальная культурно-просветительная комиссия, в компетенцию которой входило рассмотрение вопросов национального просвещения и согласование смет на нужды национальных образовательных учреждений². В составе комиссии были представители культурно-просветительных отделов Наркомнаца и всех его национальных комиссариатов.

13 июля 1918 года было принято постановление «О национальных школах и взаимоотношениях между Народными комиссариатами просвещения и по делам национальностей», в соответствии с которым при Наркомпросе была создана специальная национальная секция. В ее ведении находилось рассмотрение «вопросов, касающихся дела просвещения и финансирования школ и внешкольных образований среди отдельных национальностей, оставаясь в рамках общих декретов, постановлений и норм»³. Кроме того эта секция должна была организовать дошкольное и школьное дело среди всех национальностей, проживающих на территории РСФСР. В национальную секцию с правом решающего голоса входили по одному представителю от всех национальных комиссариатов и отделов при Наркомнаце. При этом за комитетом по делам национальностей оставалось право контроля всех вопросов, касающихся образования среди национальных меньшинств⁴.

Позднее национальная секция была преобразована в отдел просвещения национальных меньшинств, который был обязан руководить всем комплексом культурных преобразований среди нерусских народов⁵ и контролировать деятельность всех культурно-просветительных учреждений национальных меньшинств. На местах, при всех отделах народного образования областных, губернских и уездных Советов, в соответствии с инструкцией, утвержденной совместно Народным комиссариатом по делам национальностей и комиссариатом просвещения в феврале 1919 года, создавались подотделы просвещения национальных меньшинств⁶.

Подотделы обладали широкой компетенцией в области управления местными национальными культурно-просветительными учреждениями. К их функциям относилось комплектование библиотек литературой на родном языке, сбор и обобщение статистических данных о просвещении национальных меньшинств, а также другая работа, связанная с просвещением. В 1919 году при отделе просвещения национальных меньшинств Наркомпроса РСФСР была организована редакционная коллегия для создания национальной литературы и алфавитов народов, не имевших ранее письменности. На местах создавались авторские коллективы, организовывались типографии для издания учебников⁷.

Основными принципами, определяющими структуру и направления развития советской школы, в том числе и национальной, были обозначены уже в первых постановлениях советской власти. Развернулась идеологическая борьба за сознание и души людей, происходило изменение ценностных ориентиров⁸. Советская власть стремилась отстранить и поэтапно ликвидировать церковные организации, как основных носителей духовно-нравственных устоев и идеалов прежнего общества. С этой целью Советом Народных Комиссаров 20 января 1918 года (обнародован 23 января 1918 года) был издан декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Издание декрета стало поворотным событием во взаимоотношениях государства и церкви, имевшим конституционное, основополагающее значение в религиозной сфере. С его принятием был установлен светский характер государственной власти, церковь была лишена юридических прав, ее имущество было национализировано, была провозглашена свобода совести и вероисповедания и введен запрет на преподавание религиозных вероучений в общеобразовательных учреждениях⁹. Провозглашая свободу совести и право каждого гражданина исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, данный декрет в статье 9 устанавливал следующее: «Школа отделяется от церкви. Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается. Граждане могут обучать и обучаться религии частным образом»¹⁰. 18 февраля 1918 года Государственная комиссия по просвещению приняла постановление «О советской школе», по которому запрещалось преподавание религиозных вероучений во всех государственных, а также частных учебных заведениях, находящихся в ведении Народного комиссариата по просвещению.

С целью доработки и конкретизации отдельных положений этих нормативных актов 24 августа 1918 года Народный комиссариат юстиции вынес постановление «О порядке проведения в жизнь Декрета «Об отделении церкви от государства»¹¹. В п. 33 этого постановления было сказано, что вследствие «отделения школы от церкви преподавание каких бы то ни было религиозных вероучений ни в коем случае не может быть допущено в государственных, общественных и частных учебных заведениях, за исключением специальных богословских»¹². Согласно п. 35 этого постановления все «здания духовных учебных заведений всех вероисповеданий, а также церковно-приходских школ, как народное достояние, переходят в распоряжение местных Советов Рабочих и Крестьянских Депутатов или Народного Комиссариата Просвещения»¹³. Таким образом, если установленный Декретом 1918 г. запрет на религиозное образование касался лишь общеобразовательных учреждений, то постановление Наркомата юстиции от 24 августа 1918 года запрещало преподавание вероучений в любых образовательных учреждениях всех типов и видов, за исключением богословских. Одновременно с этим государственная власть приняла меры к тому, чтобы оградить учебные заведения от присутствия священнослужителей и не допустить их к преподаванию в школе, чтобы полностью изгнать дух дореволюционных идей из стен построенной на принципах светскости обучения советской школы. С этой целью в особом циркуляре от 3 марта 1919 года Наркомпрос постановил следующее: «…воспретить лицам, принадлежащим к духовенству, занимать какие бы то ни было должности во всех школах; лица, принадлежащие ранее к составу духовенства, по оставлении сана, могут занимать таковые должности лишь с особого каждый раз разрешения Наркомпроса»¹⁴.

После опубликования декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви конфессиональные школы некоторое время продолжали еще работать. Власть их не закрывала. Во многих регионах нашли разумный компромисс – догматы ислама преподавались во внеурочное время. Например, в пяти татарских школах Москвы школьный курс обучения включал татарский язык и литературу, русский язык, математику, ботанику, зоологию, всеобщую историю, географию, а во внеурочное время в здании школы преподавались основы ислама, причем труд муллы оплачивали родители¹⁵. В некоторых губерниях комиссариаты по делам мусульман оказывали содействие конфессиональной школе, так как в условиях гражданской войны не было ни денег, ни учебников, ни даже простейших инструкций для организации новой трудовой общеобразовательной школы¹⁶.

В Оренбургской губернии властям так же пришлось воспользоваться отступлением от декрета. Мусульманскому населению разрешалось обучать детей вероучению в помещении единой трудовой школы в свободное от занятий по общеобразовательным предметам время¹⁷.

По отношению к конфессиональной школе местные Советы применяли два направления в антирелигиозной пропаганде:

1) систематическую культурно-просветительскую работу среди коренного населения, направленную на борьбу с невежеством и предрассудками;

2) советизацию старометодных и новометодных мектебе, вовлечение детей в советские школы. С 1922 по 1927 год в Оренбургском регионе существовало три типа школ: советская, вакуфная, мектебе. К 1928 году мектебе исчерпали свой потенциал: родители предпочитали отдавать детей в советскую школу, и конфессиональная школа перестала существовать¹⁸.

Наряду с активной борьбой государства с религиозным образованием, власти уделяли большое внимание просветительской работе среди национальных меньшинств. Так, в октябре 1918 года Народным комиссариатом просвещения было принято Постановление «О школах национальных меньшинств», которое имело большое значение, поскольку согласно нему всем национальностям предоставлялось право вести обучение детей на родном языке. Одновременно с этим, в национальных школах вводилось обязательное изучение языка большинства населения той или иной области, «с целью культурного сближения и развития классовой солидарности трудящихся различных национальностей»¹⁹.

В первые годы советской власти основным принципом, действовавшим в образовательной политике государства, был принцип «школа на родном языке». В резолюции X Съезда РКП(б) говорилось о необходимости помощи другим нациям «поставить и развить широкую сеть курсов и школ как общеобразовательного, так и профессионально-технического характера на родном языке…»²⁰.

Этот принцип с самого начала строго действовал и на местах. Так, в принятом 29 июня 1919 года постановлении Оренбургского губернского комитета РКП(б) «О работе губернского отдела образования» речь шла о необходимости введения в коллегию отдела народного образования одного представителя от мусульманского населения²¹.

Осенью 1918 года в центре и во многих губерниях страны завершился процесс переподчинения учебных заведений советским органам управления народным образованием. Органы власти на местах осуществляли активную деятельность в культурно-просветительской области среди национальных меньшинств. В районах компактного проживания национальностей открывались школы, клубы, избы-читальни. Оренбургская губерния была одной из первых по организации новых школ для детей мусульманского населения. Например, в сентябре 1918 года в Оренбургском уезде мусульманская секция уездного комитета РКП(б) решила открыть 19 комплектов школ для мусульман²². А в самом Оренбурге в апреле 1918 года было открыто семь начальных школ для татарских и башкирских детей. Всего же в татарских и башкирских селах Оренбургского и Орского уездов начали действовать 112 новых школ²³. Также в Оренбурге в 1918 году были открыты третье, четвертое, пятое мужские русско-татарские училища, третье женское русско-татарское училище²⁴.

Новые школы открывались по типу единой трудовой. Значительное большинство учебных заведений располагались в неприспособленных помещениях. В кратком докладе о деятельности подотдела национальных меньшинств Губернского отдела народного образования за 1920 год говорилось, что «на 145 школьных помещений только 10 % составляют школьные здания, а остальные – наемные помещения, которые вовсе не приспособлены к таковым»²⁵. Например, в 1919 году в Оренбурге 1-я, 2-я, 3-я, 4-я татарские школы первой ступени находились в наемных помещениях²⁶. В сельской местности под школу чаще всего снимали жилой дом, в котором татарские, киргизские, башкирские дети обучались прямо на полу или на нарах. По внешнему и внутреннему обустройству школы также не соответствовали требованиям трудовой школы. Во многих образовательных учреждениях не было школьной мебели, учебных наглядных пособий, инструментов и материалов по трудовым процессам²⁷.

Во второй половине 1919 года дело образования нерусских народов Оренбургской губернии перешло в подчинение подотдела национальных меньшинств при Губернском отделе народного образования²⁸. К 1 ноября 1919 года в Оренбурге функционировало 16 мусульманских школ первой ступени, 2 мусульманские школы второй ступени, в Оренбургском уезде – 42 школы первой ступени и одна школа второй ступени²⁹. Большинство мусульманских школ были преобразованы из бывших приходских и новометодных медресе³⁰.

В сентябре 1920 года для детей крестьян и рабочих открылась татарская школа-коммуна. В ее проекте, принятом коллегией подотдела национальных меньшинств 13 сентября 1920 года, предполагалось наличие четырех отделений: дошкольного; первой ступени; второй ступени; школы для взрослых.

В 1920 году в этой школе функционировали первая и вторая ступень. Общее количество учащихся составляло более 100 человек, был организован интернат, преподавали 10 учителей, работала литературно-драматическая группа³¹.

По данным губернского отдела народного образования к началу 1920 года в самом Оренбурге работали две татарские библиотеки и клуб, а в 1921 году по всей Оренбургской губернии было уже 55 татарских библиотек, 20 клубов и народных домов, Восточный театр и музыкальная школа³².

В 1922 году Оренбургский губернский отдел народного образования принял решение при каждом уездном отделе народного образования ввести должность инструктора по просвещению национальных меньшинств. Этот инструктор в своей деятельности являлся подотчетным как перед уездными отделами народного образования, так и перед губернским советом национальных меньшинств³³.

Голод в годы после гражданской войны, тяжелое экономическое положение в стране, нехватка финансовых средств привели к значительному сокращению образовательных учреждений, особенно национальных школ, к уменьшению числа библиотек и изб-читален. В Оренбурге к сентябрю 1921 года из пятнадцати функционирующих татарских школ первой ступени решено было оставить только девять, из которых одна была прикреплена к детским домам, из двух школ второй ступени осталась только одна.

В первые годы после революции возможность реализации своих прав и свобод в культурно-просветительной сфере среди различных национальностей была неодинаковой. Относительно лучшим по сравнению с другими национальностями обстояло дело в образовательной сфере среди татарского населения. Основной из причин этого было то, что еще до революции образование у татар находилось на достаточно высоком уровне. После революции мектебы и медресе, при которых раньше в основном были организованы школы, были закрыты, а на их основе стали создаваться новые школы. Рост татарских учебных заведений в первые годы советской власти был значительным³⁴. Так, к ноябрю 1919 года в Оренбургской губернии действовало 58 татарских школ I ступени³⁵ (из них 16 в Оренбурге), и 3 школы II ступени. К 1920 году количество татарских школ I ступени возросло до 141, а II ступени до 8³⁶. Нужно отметить, что большинство этих учебных заведений создавались без учета реальных условий финансирования, в результате чего в голодные годы их количество заметно уменьшилось. Так, на 1 октября 1923 года в Оренбургской губернии работало 29 татарских школ I ступени и только 1 школа II ступени, в которых обучалось 2870 детей³⁷.

Наряду с тяжелым финансовым положением была еще одна проблема, которая затрудняла развитие национальной школы. Заключалась она в нехватке педагогических кадров и низком уровне подготовки работающих учителей. В связи с этим в первые годы советской власти большое внимание стало уделяться именно подготовке учителей³⁸. Так, уже 1 сентября 1917 года были открыты мусульманские педагогические курсы. В июне 1918 года решением Оренбургского губернского съезда мусульман и VI-го губернского совещания по народному образованию была организована сеть летних педагогических курсов для мусульманских учителей (две группы в Орске, три группы в Ново-Мусино, три группы в Троицке)³⁹. В 1919 году татарским подотделом губернского отдела народного образования были организованы краткосрочные и трехгодичные татарские педагогические курсы. Трехгодичные курсы имели три основных и два подготовительных отделения, на которых работали 15 преподавателей, и обучалось более 150 человек⁴⁰. В 1920 году в Оренбургской губернии вновь начали функционировать краткосрочные педагогические курсы. А с 1921 года в Оренбурге начал работать педагогический техникум с четырехлетним курсом обучения. Количество учащихся в нем в первый год после открытия составило 155 человек⁴¹. С 1919 года на базе бывшего медресе «Хусаиния» был открыт Татарский институт народного образования, в котором в 1922 году обучался 81 студент, в их числе – 75 человек – татары, 1 башкир и 4 казаха⁴².

В соответствии с постановлением ВЦИК от 3 августа 1922 г. все религиозные общества обязали пройти государственную регистрацию в отделе управления губернского или областного исполкома советов, без которой они не могли осуществлять какую-либо деятельность. Ее порядок был подробно регламентирован совместной инструкцией Наркоматов юстиции и внутренних дел РСФСР от 15 апреля 1923 г. На основе этих документов в 1923–1924 гг. была осуществлена массовая регистрация мусульманских религиозных обществ и учебных заведений при них. Административное давление на мусульманские школы увеличивалось. В октябре 1924 г. постановлением ЦИК и СНК СССР было вновь разрешено создание богословских школ при мечетях и религиозное обучение на дому.

21 ноября 1925 года вышло Постановление Совета народных комиссаров «О подготовке преподавателей для школ национальностей нерусского языка», в соответствии с которым в педагогических техникумах началась подготовка учителей для национальных школ I ступени, а высшие учебные заведения – для школ II ступени. В педагогических вузах и на педагогических факультетах университетов вводилось преподавание родного языка, создавались лингвистические национальные отделения⁴³. На курсах кроме предметов общеобразовательного и педагогического характера вводились трудовые процессы по обучению переплетно-картонажному, столярному, сапожному и корзиночному делу. При курсах была организована опытно-показательная школа под руководством педагога Х. Алеева⁴⁴.

Реальная обстановка в стране заставила отказаться от бесплатного и обязательного обучения детей школьного возраста. В циркуляре Губернского отдела народного образования от 29 июня 1922 года всем отделам народного образования было рекомендовано требовать от местных властей выделения на нужды образования не менее 50 % местного бюджета и «использовать все способы для «выкалачивания» средств на нужды просвещения, и в первую очередь самообложение населения»⁴⁵. К августу 1924 года в Оренбургском уезде было 4 договорные школы, в которой работали 4 преподавателя, и обучалось 280 человек.

С 1923-24 учебного года в стране начался медленный процесс восстановления образовательных учреждений. В 1923 году было увеличено финансирование образования, что и способствовало росту числа учебных заведений, находившихся на государственном обеспечении, и в то же время сокращению количества договорных школ. Число учащихся школ национальных меньшинств также начало увеличиваться, но в целом оставалось еще на низком уровне.

В начале 20-х годов национальные школы испытывали трудности с введением программ государственного ученого совета. С 1920 года начали публиковаться новые программы для общих школ, которые к тому же периодически подвергались изменениям. Но эти нововведения практически не затрагивали национальные школы, поскольку их внедрение требовало изучения русского языка. В 1923-24-ом годах были опубликованы комплексные программы, основанные на схемах ГУСа. Эти программы являлись руководством для составления программ на местном уровне. Однако учителя охарактеризовали предложенные программы, как перегруженные материалом, рассчитанные на школы, в которых на каждую группу приходится по одному учителю, а также не учитывающие то обстоятельство, что национальные школы работали на двух языках – русском и родном. По этим причинам гусовские программы не получили широкого распространения и применения в школах национальных меньшинств Оренбургской губернии⁴⁶.

Кроме того, одной из причин, тормозивших введение комплексных программ в национальных школах, было отсутствие учебников и методической литературы на родном языке, о чем в своих докладах не раз отмечали инспекторы уездных отделов народного образования⁴⁷.

С 1926 года положение с учебной литературой стало улучшаться. Поскольку были присланы каталоги учебников, руководств и пособий для учителей на башкирском, татарском, узбекском и немецком языках и получены учебники и пособия для киргизских, татарских школ губернии.

Наиболее обеспеченными учебниками и пособиями были татарские школы, поскольку учебные книги издавались в Казани, Москве, Уфе, и кроме того, у татарского народа имелся опыт в печатном деле, накопленный с начала двадцатого века.

Однако, практически до выхода постановления ЦК ВКП(б) «Об учебниках для начальной и средней школы» от 12 февраля 1933 года обеспечение учебниками и методической литературой осуществлялось с перебоями.

С 1925 года с целью повышения педагогического уровня в Оренбургской губернии были организованы специальные курсы для учителей. Причем, следуя предложениям инспекторов УОНО, отдельно проводились курсы для преподавателей русских школ, и отдельно для учителей национальных школ.

31 августа 1925 года ВЦИК и Совет народных комиссаров издали декрет «О введении в РСФСР всеобщего начального обучения и построении школьной сети», согласно которому предельным сроком для введения всеобщего обязательного обучения на всей территории страны должен был стать 1933/1934 учебный год. Выполнение этой задачи для Оренбургской губернии являлось крайне сложным, поскольку уровень образования в ней оставался низким.

Вопрос о введении всеобщего начального образования был рассмотрен на сессии Оренбургского губернского исполкома, где было принято решение о поэтапном введении всеобуча. Согласно плану, первоначально всеобщее начальное обучение должно было осуществляться в городах и поселках городского типа, а затем в колхозах, совхозах и отдельных крупных населенных пунктах⁴⁸.

Начиная с 1925 года количество национальных общеобразовательных школ начало увеличиваться. Так, если к 1925 году в Оренбургской губернии работали 32 татарские школы первой ступени и 1 школа второй ступени, то к 1927 году число татарских школ первой ступени возросло до 50, а школ второй ступени было уже 4⁴⁹. В 1926/1927 учебном году в школах первой ступени обучалось 48 % всех детей в возрасте 8-11 лет, а в следующем учебном году обучалось уже 50 % детей школьного возраста⁵⁰. В национальных школах в 1926/1927 учебном году обучением было охвачено 56 % детей от 8 до 11 лет⁵¹. К 1930 году почти во всех татарских селениях были открыты школы первой ступени.

Проведение образовательных мероприятий очень часто приводило к возникновению сложностей во взаимоотношениях с различными религиозными учреждениями. Во многих национальных школах и библиотеках преобладала литература религиозного содержания⁵². В Оренбурге в ноябре 1923 года специальная контрольная комиссия Оренбургского ГПУ на протяжении целого месяца осуществляла выборку религиозных и антисоветских книг из татарской библиотеки⁵³.

При закрытии религиозных школ с мусульманского духовенства брались расписки с обязательством в дальнейшем не открывать подобных учебных заведений. Несмотря на это, верующие по-прежнему искали возможности организации религиозного обучения⁵⁴. В 1925 году по инициативе правления мусульманского религиозного общества при мечети № 6 г. Оренбурга с разрешения местных властей была открыта четырехгодичная школа для преподавания «магометанского вероучения». Занятия в школе проходили в первой половине дня, с 9 до 11 часов утра. В соответствии с постановлением Наркома юстиции от 24 августа 1918 года, обучаться в школе могли только дети, достигшие 14-летнего возраста или окончившие советскую школу первой ступени⁵⁵. В учебную программу школы входило изучение Корана, фикха (канонического права), акиды (догматики), священной истории, ахляка (религиозной морали), хадиса (изречения Мухаммада), арабского языка. Органы государственной власти держали частные религиозные образовательные учреждения под постоянным контролем. Оренбургский губисполком дал разрешение на открытие школы, но при этом секретным распоряжением поручил начальнику 1-го отделения милиции выделить специального участкового надзирателя, который должен был еженедельно делать внезапные проверки вновь открывавшихся частных религиозных школ⁵⁶.

С 17 по 22 мая 1927 года в Москве состоялось Всероссийское совещание по всеобщему обучению среди национальных меньшинств. В нем приняли участие работники губоно, занимающиеся вопросами образования национальных меньшинств, заведующие местными социальными вопросами, представители главков Наркомпроса и Комиссии по делам национальных меньшинств при ВЦИКе, национальных республик и областей. В постановлении совещания говорилось о необходимости расширения сети национальных школ более быстрыми темпами по сравнению с русской школой. Преподавание на родном языке было признано основным условием методически верной организации обучения в национальной школе первой ступени. В то же время необходимо было улучшить работу по преподаванию русского языка во всех школах национальных меньшинств⁵⁷.

Практически во всех национальных школах преподавание велось на родном языке, за исключением большинства мордовских школ, где детей обучали на русском языке, и части казахских школ, в которых обучение велось на татарском языке⁵⁸. В 1927/1928 учебном году в национальных школах первой ступени было введено изучение русского языка, начиная со второго класса. Необходимость введения изучения русского языка была обусловлена тем, что по окончании школы первой ступени ее выпускники нуждались в знании языка для продолжения дальнейшего обучения⁵⁹. Официально русский язык как обязательный учебный предмет со второго класса начал изучаться с 1938 года⁶⁰.

Так же в постановлении Всероссийского совещания в целях обеспечения национальных школ педагогическими кадрами предлагалось облегчить поступление в педагогические техникумы, курсы и школы представителей национальных меньшинств, обеспечивая их на время учебы необходимым числом стипендий и общежитий⁶¹.

При рассмотрении вопроса о национальном образовании, необходимо отметить и действия властей, направленные на ликвидацию всеобщей неграмотности. Так, 26 декабря 1919 года Советом народных комиссаров РСФСР был издан декрет «О ликвидации неграмотности среди населения РСФСР», согласно которому все взрослое население страны обязывалось ликвидировать неграмотность на родном или русском языках. Народному комиссариату по просвещению и его органам на местах разрешалось привлекать к обучению неграмотных все грамотное население в порядке трудовой повинности. Тех же, кто уклонялся отданной повинности, было разрешено привлечь к уголовной ответственности⁶².

На самом же деле, первоначальный опыт в этой сфере показал, что для решения проблемы ликвидации неграмотности необходимы большие финансовые средства от государства и длительные организационные усилия специалистов. Реальная, серьезная работа по ликвидации неграмотности была развернута с 1925 года. В городах Оренбургской губернии были открыты пункты ликвидации неграмотности, школы малограмотных, школы повышенного типа для взрослых⁶³.

28 мая 1928 г. Президиум ЦИК СССР отменил закон о религиозных школах от 1925 г. и началось массовое закрытие медресе и мектебов. 17 сентября 1928 г. издается постановление ВЦИК о «добровольной» передаче «пустующих» церквей, монастырей и мечетей под культурно-просветительские учреждения. На деле оно обернулось принудительной конфискацией недвижимости у религиозных организаций. Только в Башкирской АССР было изъято 1047 мечетей, из них в 51 здании размещены школы и клубы, а подавляющее большинство культовых сооружений, 838, использовано под хозяйственные нужды⁶⁴.

8 апреля 1929 г. было принято совместное постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях», которое вводило множество дополнительных ограничений их деятельности. Им запрещалось: 1) создавать кассы взаимопомощи, кооперативы, производственные объединения и вообще пользоваться находящимся в их распоряжении имуществом для каких-либо иных целей, кроме удовлетворения религиозных потребностей; 2) оказывать материальную поддержку своим членам; 3) организовывать как специальные детские, юношеские, женские, молитвенные и другие собрания, так и общие литературные, рукодельнические, трудовые, по обучению религии и т. п. собрания, группы, кружки, отделы, а также устраивать экскурсии и детские площадки, открывать библиотеки и читальни, организовывать санатории и лечебную помощь⁶⁵.

В рамках государственной атеистической кампании в 1930–1937 годах были закрыты все мечети в Оренбургском крае. В 1930-е гг. по приговорам внесудебных органов в Оренбургском крае были необоснованно расстреляны 12 мусульманских священнослужителей: с. Новоякупово Абдулинского района Насретдин Идрисов (1880–1931), пос. Акбулак ныне Акбулакского района Улюме Катаевич Катаев (1877–1937) и Галиулла Салаватов (1873–1937), с. Асекеево ныне Асекеевского района Мухаммедхаррас Шарифзянович Сулейманов (1871–1937), с. Карагузино ныне Саракташского района Мухаммедзакир Абдулвалиевич Халитов (1877–1937), с. Кульчумово ныне Саракташского района Ахмат-Газис Вагизович Бакиев (1872–1937), с. Кутлуево ныне Асекеевского района Абдулхак Абдулкадырович Мазитов (1869–1937), с. Новосултангулово ныне Асекеевского района Габдулкутдус Бурганутдинов (1862–1937), с. Новоякупово Абдулинского района Кашаф Булатов (1864–1937), г. Оренбурга Абдулла Загидуллович Кашаев (1883–1938), г. Соль-Илецка Сабит Исмагилович Заитов (1860–1937), с. Тарханы ныне Асекеевского район Махмут Идрисов (1886–1937)⁶⁶.

С конца двадцатых годов началась широкомасштабная реформа башкирской, татарской и казахской письменности, перевод ее с арабского на латинский алфавит. С выходом 7 августа 1929 года Постановления ЦИК и Совета народных комиссаров СССР «О новом латинизированном алфавите народов арабской письменности СССР» начались активные действия по внедрению нового алфавита во всех образовательных и культурных учреждениях тюркских народностей. Все национальное население, которое было грамотным на основе арабского алфавита, должно было переучиваться на новую письменность⁶⁷. 30 ноября 1928 года было организовано Оренбургское окружное бюро по введению нового тюркского алфавита. К концу 1928 года большинство татарских школ округа были снабжены за счет ЦИК НТА новыми учебниками, и, начиная с 1 января 1929 года, они начали свою работу на латинизированном алфавите⁶⁸.

К началу 1930 года все ликвидационные пункты и школы малограмотных Оренбургского округа уже работали по новому латинизированному алфавиту. На Оренбургском окружном съезде советов было принято решение о преобразовании Бюро по введению НТА в Окружной комитет НТА. С марта по май 1930 года в округе прошел трехмесячник ликвидации неграмотности по новому алфавиту. В том же году в Оренбурге были организованы месячные курсы по подготовке ликвидаторов на 60 человек⁶⁹.

Работа по ликвидации неграмотности и малограмотности продолжалась в течение всего третьего десятилетия двадцатого века. Достигнутое к середине 30-х годов практически всеобщее начальное обучение детей школьного возраста уменьшило число новых неграмотных.

Перевод национальной письменности большинства нерусских народов РСФСР на новый алфавит, используемый в русском языке, начался в 1937 году. Это позволило устранить путаницу в двух графических прописях: латинской и русской⁷⁰. Но данный переход, в частности башкир и татар, сначала с арабского на латинизированный алфавит, а затем на русскую графику вносил в преподавание родного языка и литературы дополнительную нагрузку. При переводе на латинский алфавит были затрачены немалые средства на создание полиграфической базы, выпуск литературы, внедрение нового алфавита в школах и учреждениях. Постановление Совета национальностей СССР от 25 декабря 1936 года о переводе латинизированной письменности на основу русской перечеркнуло все сделанное и заставило начать работу заново⁷¹.

С весны 1938 года началась реорганизация многих национальных школ в «советские школы обычного типа». 13 марта 1938 года ЦК ВКП(б) и Совета народных комиссаров СССР приняли постановление «Об обязательном изучении русского языка в национальных школах». В национальных школах особое внимание стало обращаться на постановку и преподавание русского языка, начали предъявляться высокие требования к его знанию⁷². Общая национальная политика руководства страны в конце 1930-х годов определила тенденцию на русификацию национальных учебных заведений⁷³.

Только с 1943 года начинается поворот советской власти в отношении религии в условиях Великой Отечественной войны. Начинают открываться мечети по просьбе мусульманских общин, начинает восстанавливаться духовная жизнь мусульман. Исходя их сухих цифр официальной статистики совесткого периода видно, что мусульмане, даже в условиях атеистистического гонения сохраняли свои традиции и пытались их передать молодому поколению .

По состоянию на 1950 г., в Чкаловской (ныне Оренбургской) области действовали 64 незарегистрированные религиозные группы мусульман общей численностью 3275 человек⁷⁴.

Таблица 37. Совершение религиозных обрядов в мечетях Чкаловской области в 1951–1953 гг.⁷⁵

Таблица 38. Посещение мусульманами молитвенных собраний в мечетях Оренбургской области в 1956–1958 гг.⁷⁶

Таблица 39. Посещение мусульманами молитвенных собраний в мечетях Оренбургской области в 1963–1964 гг.⁷⁷

В результате проведения этой кампании в Оренбургской области прекратили свою деятельность 4 из 7 мечетей. К началу 1964 г. в регионе продолжали работать лишь 3 зарегистрированных прихода в г. Оренбурге, с. Татарская Каргала и с. Старокульшарипово.

Таблица 40. Совершение религиозных обрядов в мечетях Оренбургской области в 1963–1964 гг.⁷⁸

К 1980 г. в Оренбургской области официально действовало 3 мечети (г. Оренбург, с. Бакаево и с. Татарская Каргала) и 2 молитвенных дома мусульман (с. Старокульшарипово (Асекеевский район) и г. Бугуруслан). Неофициально функционировали еще 25 общин и религиозных групп мусульман. Члены большинства из них проводили совместные богослужения в основном на большие праздники: Ураза-байрам и Курбан-байрам.

Таким образом, после октябрьской революции 1917 года государство начало серьезную антирелигиозную борьбу. Были закрыты конфессиональные школы, вместо них открывались новые школы советского типа. В 1924-1940-ые годы государственной властью были предприняты определенные действия, которые позволили увеличить число национальных школ, улучшить их обеспечение учебной и методической литературой, педагогическими кадрами. В этот период в Оренбургской губернии довольно успешно велась работа по ликвидации безграмотности, было введено всеобщее начальное обучение, что так же положительно сказалось на развитии национального образования. С 1943 года начинается поворот советской власти в отношении религии в условиях Великой Отечественной войны. Начинают открываться мечети по просьбе мусульманских общин, начинает восстанавливаться духовная жизнь мусульман. Мусульманские общины Оренбургской области смогли сохраниться в условиях атеизма соевтского периода жизни и передать молодому поколению важные религиозные традиции.

1^ Гуркина Н.К. История образования в России (X-XX века): Учеб. Пособие / СПбГУАП. СПб., 2001. – 64 с.

2^ Моргунов К. А. Исторический опыт государственного регулирования национальных отношений на Южном Урале (1917-1939 гг.). – Оренбург: Пресса, 2005. – С. 199.

3^ Мирошниченко В.В. Основные этапы развития национального образования в советский период [Текст] / В.В. Мирошниченко // Актуальные задачи педагогики (III): материалы междунар. заоч. конф. (г. Чита, февраль 2013 г.). – Чита: Издательство Молодой ученый, 2013. – С. 10-12.

4^ Моргунов К. А. Исторический опыт государственного регулирования национальных отношений на Южном Урале (1917-1939 гг.). – Оренбург: Пресса, 2005. – С. 199.

5^ Мирошниченко В.В. Основные этапы развития национального образования в советский период [Текст] / В.В. Мирошниченко // Актуальные задачи педагогики (III): материалы междунар. заоч. конф. (г. Чита, февраль 2013 г.). – Чита: Издательство Молодой ученый, 2013. – С. 10-12.

6^ Моргунов К.А. Исторический опыт государственного регулирования национальных отношений на Южном Урале (1917-1939 гг.). – Оренбург: Пресса, 2005. – С. 200.

7^ Мирошниченко В.В. Основные этапы развития национального образования в советский период [Текст] / В.В. Мирошниченко // Актуальные задачи педагогики (III): материалы междунар. заоч. конф. (г. Чита, февраль 2013 г.). – Чита: Издательство Молодой ученый, 2013. – С. 10-12.

8^ Моргунов К.А. Исторический опыт государственного регулирования национальных отношений на Южном Урале (1917-1939 гг.). – Оренбург: Пресса, 2005. – С. 200.

9^ Киреева Н.А. Реализация декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» в Башкирской АССР в 1920-е гг. // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена, 2008. № 69. – С. 115.

10^ Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства РСФСР. – 1918. - № 18. – Ст. 263.

11^ Синельников С.П. Религиозное образование в советской России в 1917–1929 гг.: постановления советского правительства и определения Священного Собора и Патриарха. Часть 2 // http://www.bogoslov.ru/persons/223515/index.html

12^ Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства РСФСР. – 1918. - № 18. – Ст. 263.

13^ Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства РСФСР. – 1918. – № 18. – Ст. 263.

14^ Синельников С.П. Религиозное образование в советской России в 1917–1929 гг.: постановления советского правительства и определения Священного Собора и Патриарха. Часть 2 // http://www.bogoslov.ru/persons/223515/index.html

15^ Болодурин В.С. Развитие национального образования в Оренбуржье (1870 - 1940 гг.) [Текст] / В. С. Болодурин, А. Д. Сафарова; Межинститутский центр этнополит. исслед. ин-та этнологии и антропологии РАН и ин-та упр. ОГАУ. – Оренбург : ОГПУ, 2010. – С. 41.

16^ Там же.

17^ Там же. С. 110.

18^ Там же. С. 40-41.

19^ Моргунов К.А. Исторический опыт государственного регулирования национальных отношений на Южном Урале (1917-1939 гг.). – Оренбург: Пресса, 2005. – С. 201.

20^ Там же.

21^ ГАОО. Ф. Р-1, оп. 1, д. 3, л. 60.

22^ ГАОО. Ф.450, оп. 1, д. 7, л. 6.

23^ Моргунов К.А. Исторический опыт государственного регулирования национальных отношений на Южном Урале (1917-1939 гг.). – Оренбург: Пресса, 2005. – С. 202.

24^ Болодурин В.С. Развитие национального образования в Оренбуржье (1870 - 1940 гг.) [Текст] / В. С. Болодурин, А. Д. Сафарова; Межинститутский центр этнополит. исслед. ин-та этнологии и антропологии РАН и ин-та упр. ОГАУ. – Оренбург : ОГПУ, 2010. – С. 108.

25^ Там же. С. 109.

26^ Там же.

27^ Там же. С. 110.

28^ Там же. С. 108.

29^ ГАОО. Ф. Р450, оп. 1, д. 910, л. 1-2.

30^ Болодурин В.С. Развитие национального образования в Оренбуржье (1870 - 1940 гг.) [Текст] / В. С. Болодурин, А. Д. Сафарова; Межинститутский центр этнополит. исслед. ин-та этнологии и антропологии РАН и ин-та упр. ОГАУ. – Оренбург : ОГПУ, 2010. – С. 109.

31^ Там же. С. 111.

32^ ГАОО. Ф. 450, оп. 1, д. 100, л. 246.

33^ ГАОО. Ф. Р-1, оп. 1, д. 306, л. 134.

34^ Моргунов К.А. Исторический опыт государственного регулирования национальных отношений на Южном Урале (1917-1939 гг.). – Оренбург: Пресса, 2005. – С. 207.

35^ Пути формирования новой школы определялись в докумен­тах, принятых в октябре 1918 г.: – «Положении о единой трудовой школе» и «Основных принципах единой трудовой школы (Декларация). Советская школа создавалась как еди­ная система совместного и бесплатного общего образования с двумя ступенями: первая – 5 лет обучения, вторая – 4 года обучения. Провозглашалось право всех граждан на образова­ние независимо от национальной принадлежности, равенство в образовании мужчины и женщины, безусловность светского обучения (школа отделялась от церкви). Кроме того, на учеб­ные заведения возлагались воспитательная (прививать учащим­ся социалистическое сознание) и производственная функции.

36^ ГАОО. Ф. 450, оп. 1, д. 100, л. 246-252.

37^ Тетерятник О.П. Деятельность татарских школ в Оренбуржье в период нэпа //Татары в Оренбургском крае: Научно-практическая конференция. Тезисы докладов. – Оренбург, 1996. – С. 87.

38^ Моргунов К.А. Исторический опыт государственного регулирования национальных отношений на Южном Урале (1917-1939 гг.). – Оренбург: Пресса, 2005. – С. 208.

39^ ГАОО. Ф. Р-1, оп. 1, д. 5, л. 244.

40^ Моргунов К.А. Исторический опыт государственного регулирования национальных отношений на Южном Урале (1917-1939 гг.). – Оренбург: Пресса, 2005. – С. 208.

41^ ГАОО. Ф. Р-1, оп. 1, д. 167, л. 158-162; д. 221, л. 64.

42^ ГАОО. Ф. 470, оп. 1, д. 17, л. 2.

43^ Моргунов К.А. Исторический опыт государственного регулирования национальных отношений на Южном Урале (1917-1939 гг.). – Оренбург: Пресса, 2005. – С. 210.

44^ Болодурин В.С. Развитие национального образования в Оренбуржье (1870 - 1940 гг.) [Текст] / В. С. Болодурин, А. Д. Сафарова; Межинститутский центр этнополит. исслед. ин-та этнологии и антропологии РАН и ин-та упр. ОГАУ. – Оренбург : ОГПУ, 2010. – С. 112.

45^ Там же. С. 114.

46^ Болодурин В.С. Развитие национального образования в Оренбуржье (1870 - 1940 гг.) [Текст] / В. С. Болодурин, А. Д. Сафарова; Межинститутский центр этнополит. исслед. ин-та этнологии и антропологии РАН и ин-та упр. ОГАУ. – Оренбург : ОГПУ, 2010. – С. 119.

47^ Там же.

48^ Болодурин В.С. Развитие национального образования в Оренбуржье (1870 - 1940 гг.) [Текст] / В. С. Болодурин, А. Д. Сафарова; Межинститутский центр этнополит. исслед. ин-та этнологии и антропологии РАН и ин-та упр. ОГАУ. – Оренбург : ОГПУ, 2010. – С. 124.

49^ Моргунов К. А. Исторический опыт государственного регулирования национальных отношений на Южном Урале (1917-1939 гг.). – Оренбург: Пресса, 2005. – С. 214.

50^ Болодурин В.С. История образования в Оренбуржье / В.С. Болодурин. Оренбург: Изд-во ОГПУ, 2000. – С. 82.

51^ Болодурин В.С. Развитие национального образования в Оренбуржье (1870 - 1940 гг.) [Текст] / В. С. Болодурин, А. Д. Сафарова; Межинститутский центр этнополит. исслед. ин-та этнологии и антропологии РАН и ин-та упр. ОГАУ. – Оренбург : ОГПУ, 2010. – С. 123.

52^ Моргунов К.А. Исторический опыт государственного регулирования национальных отношений на Южном Урале (1917-1939 гг.). – Оренбург: Пресса, 2005. – С. 216.

53^ ГАОО. Ф. Р-1, оп. 1, д. 304, л.307.

54^ Моргунов К.А. Исторический опыт государственного регулирования национальных отношений на Южном Урале (1917-1939 гг.). – Оренбург: Пресса, 2005. – С. 216.

55^ Там же.

56^ ГАОО. Ф. Р-1, оп. 1, д. 766, л. 45.

57^ Моргунов К.А. Исторический опыт государственного регулирования национальных отношений на Южном Урале (1917-1939 гг.). – Оренбург: Пресса, 2005. – С. 216.

58^ Там же.

59^ Болодурин В.С. Развитие национального образования в Оренбуржье (1870 - 1940 гг.) [Текст] / В. С. Болодурин, А. Д. Сафарова; Межинститутский центр этнополит. исслед. ин-та этнологии и антропологии РАН и ин-та упр. ОГАУ. – Оренбург: ОГПУ, 2010. – С. 127.

60^ Там же.

61^ Моргунов К.А. Исторический опыт государственного регулирования национальных отношений на Южном Урале (1917-1939 гг.). – Оренбург: Пресса, 2005. – С. 217-218.

62^ Болодурин В.С. Развитие национального образования в Оренбуржье (1870 - 1940 гг.) [Текст] / В. С. Болодурин, А. Д. Сафарова; Межинститутский центр этнополит. исслед. ин-та этнологии и антропологии РАН и ин-та упр. ОГАУ. – Оренбург: ОГПУ, 2010. – С. 131.

63^ Болодурин В.С. Развитие национального образования в Оренбуржье (1870 - 1940 гг.) [Текст] / В. С. Болодурин, А. Д. Сафарова; Межинститутский центр этнополит. исслед. ин-та этнологии и антропологии РАН и ин-та упр. ОГАУ. – Оренбург : ОГПУ, 2010. – С. 131.

64^ Там же. – С. 148.

65^ Действующее законодательство о религиозных объединениях. – Уфа, 1930. – С. 45–57.

66^ Книга памяти жертв политических репрессий в Оренбургской области. – Калуга: Золотая аллея, 1998. – С. 31, 51, 52, 132, 143, 144, 283, 338, 358; Денисов Д. Н. Репрессии против мусульманских священнослужителей в 1920–1930-е гг. // Край Оренбургский. Праведной дорогой ислама. – Оренбург: Орлит-А, 2007. – С. 114–116.

67^ Моргунов К.А. Исторический опыт государственного регулирования национальных отношений на Южном Урале (1917-1939 гг.). – Оренбург: Пресса, 2005. – С. 224.

68^ Там же. С. 225.

69^ Там же.

70^ Болодурин В.С. Развитие национального образования в Оренбуржье (1870 - 1940 гг.) [Текст] / В. С. Болодурин, А. Д. Сафарова; Межинститутский центр этнополит. исслед. ин-та этнологии и антропологии РАН и ин-та упр. ОГАУ. – Оренбург: ОГПУ, 2010. – С. 128.

71^ Там же. С. 46.

72^ Там же.

73^ Там же.

74^ ГАОО. Ф. Р-617. Оп. 1. Д. 228. Л. 17.

75^ ЦДНИОО. Ф. 371. Оп. 17. Д. 1325. Л. 4.

76^ ГАОО. Ф. Р-617. Оп. 1. Д. 240. Л. 131.

77^ ГАОО. Ф. Р-617. Оп. 1. Д. 395. Л. 13.

78^ ГАОО. Ф. Р-617. Оп. 1. Д. 395. Л. 13.