Статья: "Характеристика развития –ing формы (герундий) в английском языке для 9 класса."

Характеристика развития –ing формы в английском языке.

В древнеанглийском существовали отглагольные существительные, которые образовывались от сильных и слабых глаголов с помощью суффиксов –inз, или –unз, связанных между собой чередованием по аблауту (герм. –ingo, -ungo, и.е.-nka. –enka). Суффиксы распределялись в количественном отношении неравномерно с помощью суффиксов –inз, образовывались отглагольные существительные от слабых глаголов I класса, а с помощью суффикса -unз — от сильных глаголов и от слабых глаголов II класса:

сл. II зetimbrian 'построить' — зetimbrunз 'строительство'

cл. II weorpian 'чтить' — weorрunз 'почитание'

слн. III buзаn 'сгибать' — buзunз 'сгибание'

cл. I fedan 'кормить' — fedinз 'кормление'

Эти существительные обладали типичной для существительных сочетаемостью: они определялись местоимением, прилагательным или существительным в родительном падеже и сочетались с пред­логом:

ne dear man forhealdan lytel ne mycel paes pe зelaзod is to зedwolзoda weordunзe «никто не смеет брать_ ни много, ни мало из того, что приносится в жертву идолам»; /Elc blestunз is of Gode, and wyriзunз of deofle «Каждое благословение — от бога, а проклятие — от дьявола».

В среднеанглийский период из двух суффиксов отглагольных существительных сохраняется один — -ing. Отглагольное существительное на -ing подвергается процессу вербализации. Начало этого процесса связано с изменением управ­ления: если раньше отглагольное существительное управляло суще­ствительным в родительном падеже, которое выступало по отноше­нию к нему в качестве определения, то в среднеанглийский период оно приобретает способность управлять дополнением и определяться обстоятельством. Именно этот первый этап вербализации бывшего отглагольного имени превратил его в особую глагольную форму, обладавшую, как и другие неличные формы глагола, именными и глагольными чертами:

withouten merci askynge «не прося милости»; be good exampyl зevyng «подавая хороший пример».

В приведенных выше примерах формы на -ing (-yng) представ­ляют собой уже герундий, так как обладают типичной для гла­гола сочетаемостью с беспредложным (прямым) дополнением.

Однако, наряду с таким употреблением, в течение среднеанглий­ского и даже ранненовоанглийского периодов характерно употреб­ление после герундия существительного (или местоимения) с пред­логом of, т. е. в оформлении, типичном для отглагольного сущест­вительного: in excusinge of me; in stoppyng of the noyse.

Здесь можно говорить о том, что это герундий, а не отглагольное имя только на основании отсутствия артикля, который со среднеанглийского периода становится показателем существи­тельного.

Каким образом отглагольное имя могло приобрести способность управлять беспредложным дополнением? По этому поводу было высказано много предположений. Наиболее убедительными из них представляются следующие:

1) Начиная со среднеанглийского периода герундий и прича­стие I получили одинаковое оформление с помощью суффикса -ing.
Часто встречались в это время и случаи употребления герундия с суффиксом, типичным для причастия I — -end:

ech man gifeр his almesse ерег for Godes luve and for havende hereword «каждый человек дает милостыню или из любви к богу, или чтобы его похвалили».

Такое формальное смешение причастия I и бывшего отглаголь­ного имени привело к тому, что последнее получило такое же управление, как и причастие I, т. е. сочетаемость с беспредложным дополнением.

2) Другая причина, выдвигаемая исследователями и являющаяся столь же убедительной, сводится к следующему. В древнеанглийский период отглагольное существительное легко образовывало сложные слова типа boc reading, в котором первая часть по содер­жанию была объектом второй. В среднеанглийском происходит массовый распад таких сложных существительных. Словосочетание bok reding, возникшее в результате распада сложного слова, по-прежнему сохраняло объектные отношения между входящими в него компонентами. Впоследствии, по мере установления твердого порядка слов, беспредложное дополнение было перенесено в позицию после герундия.

К концу среднеанглийского периода герундий приобретает спо­собность определяться наречием, как и другие глагольные формы. При этом сочетаемость с прилагательным, характерная для именных форм, становится для него невозможной:

Swich cursynge wrongfully retorneth agayn to hym that curseth «такое несправедливое проклятие возвращается к тому, кто его посылает».

В ранненовоанглийский период такое употребление наблюдается все чаще:

Не proposed our immediately drinking a bottle together.; Nothing distinguishes great men from inferior men more than their always knowing the ways things are going.

Не только в среднеанглийский, но и в ранненовоанглийский период герундий и отглагольное имя на -ing еще недостаточно четко раз­граничены. В эпоху Шекспира встречаются четыре возможных способа употребления формы на -ing: losing of the day; the losing of the day; losing the day; the losing the day.

Первое и четвертое словосочетания представляют собой смешан­ные случаи употребления, второе и третье — четко разграниченные случаи. Характерным для герундия является отсутствие артикля и сочетаемость с беспредложным дополнением: losing the day. Характерным для отглагольного имени является употребление артикля и сочетаемость с определением, выраженным предложной груп­пой: the losing of the day. Только к концу XVIII в. происходит окончательное разграничение герундия и отглагольного имени по сочетаемости.

В ранненовоанглийский период герундий подвергается дальней­шей интенсивной вербализации, что проявляется в постоянной отнесенности к деятелю, являющемуся его логическим субъектом, и в развитии видо-временных и залоговых форм.

Керм и Есперсен ука­зывают на то, что форма пассивного герундия начала впервые появляться в XVI в. Керм приводит пример из Лили, Есперсен — из Спенсера и Шекспира. Однако в XVI в. пассив герундия встре­чается редко.

Даже в XVII в. активная форма герундия часто выступает с пассивным значением, например:

It goes down without chewing, I’ faith.; Go, and make haste, sir, lest your reward be lost for want of looking to.

Такое употребление герундия встречается лишь в том случае, когда подлежащее выражено неодушевленным существительным.

Развитие пассивной формы герундия вызывает одновременно ее обязательную соотнесенность с лицом, производящим действие, выра­женное герундием. Субъект герундия может совпадать с одним из членов предложения (подлежащим или дополнением):

That kept you from being put out of the commission.

В течение XVII в. пассивный герундий получает возможность употребляться в сочетании с собственным субъектом действия, выра­женным одушевленным существительным в притяжательном падеже:

We had much of the discourse concerning Lady Thannets being poisoned.; I had not heard of duke Roberts and my Lord Grauens being taken.

Во всех приведенных примерах субъект герундия выражен оду­шевленным именем существительным. Позднее пассивная форма герундия получает способность соотноситься и с неодушевленным субъектом. Однако даже в современном английском языке встре­чаются случаи употребления активной формы герундия там, где по значению высказывания следовало бы ожидать пассивной формы: my shoes want mending; she deserves praising; the film is worth seeing. Во всех этих случаях подлежащее предложения обозначает или неодушевленный предмет, или лицо, не являющееся деятелем: «туфли нуждаются в том, чтобы их починили»; «она заслуживает того, чтобы ее похвалили»; «этот фильм стоит посмотреть».

Выше уже говорилось, что установившаяся соотнесен­ность герундия с субъектом вызвала логическую необходимость появления пассивной формы герундия. Появление же перфектных форм связано с видовой окраской герундия. Закрепление за герун­дием семантики действия, протекающего как процесс (действия, одновременного с действием глагола-сказуемого), вызвало необхо­димость возникновения формы, выражающей действие, законченное ранее действия главного глагола. Есперсен и Керм датируют появ­ление этих форм концом XVI в., как и появление пассива. Однако вплоть до второй половины XVII в. эти формы встречаются еще относительно редко:

Не shall haue cause rather to commend your diligence and dutie in performing this great trust reposed in you, then any way to rep­rehend your slacknesse or remissenesse in haueinge omitted anythinge on your parte.; They were all convicted by their own confessions, and found guilty of high treason, for having prac­tised to surprise his majesty's person with the court.

Малая распространенность перфекта в данный период может быть проиллюстрирована отрывком из другого письма, сообщаю­щего о том же самом событии и совпадающего по датам:

I was not present at the first or second arraignment, wherein Brook, Markham, Brooksby, Copley and the two priests were con­demned for practising the surprise of the King's person, the taking of the Tower, etc.

Можно привести еще целый ряд примеров, иллюстрирующих недостаточную определенность видовой семантики герундия, благо­даря чему, при существующей уже перфектной форме, продолжают еще употребляться простые формы с перфектным содержанием:

Не is very angry with the Constable for marrying his son to a great heir in Anyergne, and so preventing a match he meant to him for one of his own daughters (в современном языке было бы for having married).; His trading here in the city may bring me to the knowledge of the men my son ought money to (современная форма была бы His having traded here).

Из двух типов аналитических форм герундия пассивная рас­пространяется вначале быстрее, чем перфектная. Это совершенно естественно, так как субъектно-предикативные связи несравненно важнее для герундия, чем видо-временные оттенки значения.

В среднеанглий­ском глагольность герундия была значительно менее ярко выражена, чем в ранненовоанглийском. Имелось управление беспредложным дополнением и способность определяться наречием, но еще не было видового и залогового оформления, которое само явилось результа­том развития глагольных свойств. Фактически только способность управлять беспредложным дополнением была ярко выраженной гла­гольной чертой герундия того времени. Эта черта была по своей важности решающей для дальнейшего развития герундия, но она проявлялась только в тех конструкциях, где требовалось беспред­ложное дополнение. Сама эта черта была еще относительно новой и развивалась одновременно с другой характерной чертой — субъ­ектной отнесенностью.

Таким образом, оформление субъекта герундия происходило в такой период, когда развитие его глагольности находилось на наиболее раннем своем этапе. Герундий был еще в сущности отгла­гольным именем с чертами глагольности. Поэтому оформление субъекта герундия могло пойти только по линии, обычной для обозначения деятеля при любом имени, выражающем действие (типа: My brother's arrival), т. е. принять форму родительного (притяжа­тельного) падежа. Такое оформление встречается в ряде языков индоевропейской группы: ср. русское приход Кати, вмешательство отца, фр. 1'arrivee de ma soeur «приезд моей сестры», где предлог de передает значение, эквивалентное значению родительного падежа; нем. des Vaters Abreisen «приезд отца». Таким образом, по форме сво­его выражения субъектная отнесенность английского герундия вна­чале ничем не отличалась от аналогичных конструкций в других языках, где действие рассматривается как принадлежащее субъекту, а субъект оформляется как определение:

In the mannes haldinge his word «в том, что человек сдер­жал свое слово».

Однако развитие глагольных черт весьма сильно изменило соот­ношение глагольных и именных свойств герундия, не уничтожив, однако, его именного характера. Поэтому рядом с формой субъекта, возникшей при герундии-имени,— субъекта, оформленного как при­именное определение,— становится возможной форма субъекта при герундии-глаголе, внешне не отличающаяся от формы субъекта при личных формах глагола:

All ye gates were looked up to prevent ye mob coming in.

Эта возможность реализуется благодаря наличию у английского существительного всего двух падежных форм. Одинаковое падежное оформление подлежащего и дополнения, выраженного именем, делает возможным конструкции, в которых дополнение, не пере­ставая быть объектом по отношению к сказуемому, в то же время приобретает значение субъекта по отношению к герундию:

the fire was occasioned by a Dutch serving-maid laying a sack.

В тех случаях, когда в качестве субъекта герундия выступает личное местоимение, положение было сложнее. В конструкциях типа they will bear with me writing местоимение, управляемое предлогом with, имеет форму объектного падежа, не совпадающую с формой падежа подлежащего. Конструкция «местоимение + герун­дий» могла возникнуть только при наличии форм общего падежа имени с герундием. Развитие же последней, по-видимому, имеет своим источником развитие конструкции с объектно-предикативным членом, выраженным причастием. Предикативизация причастия, связанного с дополнением-именем, и переосмысление его в герундий сопровождается новым членением предложения, выделяющим рас­сматриваемую конструкцию как неделимое в смысловом отношении сочетание. Так, конструкция to prevent the mob/coming in, где coming in — предикативное определение к дополнений» the mob, очевидно была переосмыслена в to prevent/the mob coming in, где coming in — герундий, a the mob —субъект герундия.

Наличие нового членения создает возможность для личного ме­стоимения в объектном падеже войти в данную конструкцию даже при расхождении форм подлежащего и дополнения. Следует, однако, отметить, что местоименная конструкция с герундием встречается значительно реже, чем конструкция именная.

Основным фактором, создавшим возможность переосмысления, является увеличение глагольности герундия. Дополнительным, хотя и немаловажным моментом, является возможность распространить сферу употребления герундия на конструкции с неодушевленным субъектом. После возникновения герундиальной конструкции с субъ­ектом, выраженным общим падежом существительного или объектным падежом местоимения, герундий стал шире соотноситься с субъек­том, выраженным неодушевленным существительным, которое к этому времени утратило форму притяжательного падежа.