М. Волошин. «Дом поэта»

Дом М. Волошина в Коктебеле, старая фотография

ДОМ ПОЭТА

Дверь отперта. Переступи порог.

Мой дом раскрыт навстречу всех дорог.

В прохладных кельях, беленных извёсткой,

Вздыхает ветр, живёт глухой раскат

Волны, взмывающей на берег плоский,

Полынный дух и жёсткий треск цикад.

А за окном расплавленное море

Горит парчой в лазоревом просторе.

Окрестные холмы вызорены

Колючим солнцем. Серебро полыни

На шиферных окалинах пустыни

Торчит вихром косматой седины.

Земля могил, молитв и медитаций.

«Дверь отперта. Переступи порог» – два коротких предложения первой строки словно приглашающий жест, обращённый к тебе, читающему сейчас это стихотворение. Но странно: несмотря на этот жест, несмотря на доверительное (на «ты») обращение – от такого приглашения немного робеешь. Отчего же возникает чувство робости? Может быть, от строгости и немногословности этих строк, их высокого, торжественного тона? Не «добро пожаловать», даже не «войди» – переступи порог. Эти два слова рождают ощущение, что, переступив этот порог, ты перейдёшь некую границу и окажешься в другом, непохожем на твою жизнь мире, – и это ощущение не обманывает… Да и может ли быть иначе? Ведь обращается к нам Максимилиан Волошин – поэт, художник, философ, необыкновенный человек, о котором рассказывали, что он мог взглядом погасить пламя, который создал в Коктебеле, где он прожил с 1917 по 1932 год, целый особый мир. И центром этого мира был его дом, построенный по его собственным чертежам на самом берегу моря, дом с башней-кабинетом, с вышкой, где можно было наблюдать звёзды и читать стихи. В самые трудные времена сотни людей – знаменитых и безвестных – нахо­дили здесь приют, отдых, теплоту человеческого общения, атмосферу напряжённых духовных поисков. В этот дом приглашают нас. Его описание – в четырёх следующих строках: «В прохладных кельях.» Не пропустите ни одного слова, вдумайтесь в каждое. Почему самое первое определение – прохладных? Да, за этим словом Крым, и солнце, и летняя жара. А комнаты названы кельями – случайно? Нет, конечно, слово келья ведёт за собой це­лый ряд ассоциаций: маленькая комната; в ней есть только самое необходимое; место молитв и размышлений. Второе определение – беленных извёсткой – добавляет ощу­щение чистоты, белизны, света. В этих комнатах-кельях «вздыхает ветр», звучит гул моря и треск цикад, в них пахнет полынью. «Старые» (ветр, кельи) и «книжные» слова (причастия беленных, взмывающей) поддерживают высокий стиль, заданный первыми строками, склады­ваются в неторопливый и торжественный пятистопный ямб. Но разве так описы­вают дом? Разве ветр, волна, полынь – это о доме? Да, о доме, если дом ощущается как часть природы, как часть мира, если мир свободно проникает сквозь его стены, живёт в нём. Ведь именно это слово – живёт – выбирает поэт и относит его к звуку волны, духу полыни, звону цикад. Неразделимы и слитны мир природы – дом – мир человека. Отперта (про дверь) и раскрыт (про дом) – вот ключевые слова всего стихотворения. (А есть и дру­гая жизненная философия: «Мой дом – моя крепость».) Как много можно сказать всего в шести строках! Не потому ли, что это стихотворные строки, где каждое слово не просто передаёт мысль, но и заставляет работать наше воображение, наши чувства: мы начинаем видеть, слышать и ощущать то, что видит, слышит и ощущает автор. Вот чередой идут волны: «у – о – а – а» – звучит, добегая до берега и растекаясь по нему, первая – в словах «глухой раскат»; за ней – вторая: вот плавно (в-о-л-н-ы´) приближается она к берегу; вот поднимается, шипит, закручивается её гребешок (в-з-м-ы) – и она падает (вá), растекается, тащит камешки и песок (ющей), и шипенье песка замирает в последнем слове (на берег пло-с-к-ий). Прочитайте эти строчки медленно, и вы поймете, как мастерски они написаны.

На звуковом контрасте построен следующий стих: за лёгким и плавным началом (полынный дух) следует трескучий набор согласных: ж – ст – тр – ск – ц – т. Слышите цикад? А посмотрите, как в каждом слове живёт нигде не названное прямо яростное крымское лето: кельи – прохладные (это важно в жару); море – расплавленное (как металл при большой температуре); холмы вызорены солнцем (вместо обычного озарены; сравните: охладить и выхолодить, ожечь и выжечь, озарить и вызорить); солнце – колючее; выгорела тра­ва – отсюда серебро полыни; шиферная окалина пустыни (окалина образуется на расплав­ленном металле). Во всём стихотворении ни одного случайного слова, каждое вносит свой звук, свой цвет, свой ритм в общую картину – оттого она так совершенна, законченна и при­тягательна.

То, что здесь напечатано, – это только начало большого и сложного стихотворения. Найдите его и прочитайте до конца. Быть может, вам будет трудно, не все слова будут понятны, – преодолейте это, и вы узнаете так много нового о том, как можно жить, как относиться к жизни и писать о ней. Границы вашего собственного мира раздвинутся и вместят новое отношение к тому, что вы видите вокруг, новое отношение к себе и другим людям. Ведь по Волошину – каж­дый человек – точка пересечения времён, пространств, народов. Как завещание звучат последние строки этого стихотворения:

Будь прост, как ветр, неистощим, как море,

И памятью насыщен, как земля.

Люби далёкий парус корабля

И песню волн, шумящих на просторе.

Весь трепет жизни всех веков и рас

Живёт в тебе. Всегда. Теперь. Сейчас.

Заполните это имя – Максимилиан Волошин.

Источник: «Русский язык в школе». – 1995. – № 3.

*

См.:

Карта сайта

https://multiurok.ru/blog/karta-saita.html

Волошин М. А.

https://multiurok.ru/blog/voloshin-m-a.html