Сверкающее зеркало бунинской поэзии

Композиция некоторых бунинских стихотворений организована присоединительным «приравнением», вводимым наречием там и устанавливающим между сопоставляемыми рядами отношения образ­но-смыслового параллелизма; метафорическое сплетение двух раз­дельно сопоставленных словесных рядов в один осуществляется в форме перерастания сравнения в развёрнутую метафору: дальнейшее смысловое движение стихотворения основано на последовательном развёртывании центрального образа объекта сравнения, от которого отталкивается серия образов, ему иерархически подчинённых.

Подобную композицию имеет стихотворение «Зов». Сначала дано сравнение, устанавливающее образный параллелизм:

Как старым морякам, живущим на покое,

Всё снится по ночам пространство голубое

И сети зыбких вант, – как верят моряки,

Что их моря зовут в часы ночной тоски,

Так кличут и меня мои воспоминанья…

Образы, размещённые параллельно, скреплены синонимичными глаголами (зовут – кличут). В следующем предложении два раздель­но сопоставленных словесных ряда метафорически сплетаются в один:

На новые пути, на новые скитанья

Велят они вставать – в те страны, в те моря,

Где только бы тогда я кинул якоря,

Когда б заветную увидел Атлантиду.

В этом предложении основной словесный ряд, связанный с субъек­том сопоставления (Так кличут и меня мои воспоминанья), сначала раз­вивается самостоятельно (На новые пути, на новые скитанья Велят они вставать – в те страны…); затем в него вплетаются метафоричес­кие обозначения, связанные с тематическим комплексом объекта сопо­ставления (…в те моря, Где только бы тогда я кинул якоря, Когда б заветную увидел Атлантиду). Прямые наименования постепенно усту­пают место непрямым (представленным, однако, как прямые), пове­ствование приобретает развёрнутый метафорический характер.

Заключительные строки стихотворения окончательно переводят текст стихотворения в метафорический план:

В родные гавани вовеки я не вниду,

Но знаю, что и мне, в предсмертных снах моих,

Всё будет сниться сеть канатов смоляных

Над бездной голубой, над зыбью океана:

Да чутко встану я на голос Капитана!

Здесь обе части образно-смысловой параллели сливаются в один словесный поток. Метафорический смысл образов, составляющих эти строки, проясняется из сопоставления их с обеими частями образной параллели, которая уже в самом начале стихотворения сообщает ему своего рода инерцию условно-символического движения. Слова, упо­треблённые в сравнительной придаточной части в номинативном зна­чении, приобретают здесь метафорический смысл, прояснению кото­рого способствуют лексические переклички и повторы (Всё снится по ночам пространство голубое – Всё будет сниться сеть канатов смо­ляных; сети зыбких вант – сеть канатов смоляных; пространство голубое – Над бездной голубой; сети зыбких вант – над зыбью океана).

Стихотворение «Зеркало» также начинается с раздельного сопо­ставления двух смысловых планов:

Темнеет зимний день, спокойствие и мрак

Нисходят на душу – и всё, что отражалось,

Что было в зеркале, померкло, потерялось…

Вот так и смерть, да, может быть, вот так.

В отличие от предыдущего стихотворения, форма введения сопо­ставления здесь намеренно затушёвана; присоединительное «приравнение», начинающееся наречием так в сочетании с указательной ча­стицей вот, ассоциативно прикрепляется к уже законченному описа­нию явления; эллиптический характер присоединения подчёркивает­ся эмоционально-синтаксической паузой, предшествующей конструк­ции, графически обозначенной многоточием.

В первых трёх строках, описывающих конкретную картину, пред­ставлены слова с семой «темнота» (темнеет, мрак, померкло). Номина­тивный характер повествования несколько нарушается во втором пред­ложении (спокойствие и мрак Нисходят на душу), где слово мрак реализует одновременно два значения – прямое и метафорическое: 1) «пол­ное отсутствие света, темнота»; 2) «безотрадность, безнадёжность». Ме­тафоричность значений ощущается и в других словах, связанных со словом мрак общей семой (см. упомянутые выше темнеет, померкло). С другой стороны, однородное со словом мрак подлежащее (спокой­ствие и мрак) находится с ним в отношениях смыслового контраста: сочетание этих слов создаёт своего рода оксюморон, который становит­ся обозначением сложного психического состояния лирического героя.

Следующее предложение (и всё, что отражалось, Что было в зер­кале, померкло, потерялось) связано с предыдущими союзом и в при­соединительном значении; присоединительная конструкция здесь обо­значает непосредственный результат, следствие действий, названных в предшествующем изложении. Однако названные здесь действия воспринимаются как следствие одновременно двух явлений – внеш­него (наступление сумерек) и внутреннего (психическое состояние главного героя). Эти значения подготавливают введение конструкции Вот так и смерть, да, может быть, вот так.

В следующей строфе обе части образной параллели сплетаются в один словесный ряд:

В могильной темноте одна моя сигара

Краснеет огоньком, как дивный самоцвет:

Погаснет и она, развеется и след

Её душистого и тонкого угара.

Образы, сопоставляемые в первой строфе, здесь соединяются в словосочетании могильная темнота, в котором, наряду с признаком (темнота), семантически связанным с объектом сопоставления (Тем­неет зимний день.), может актуализироваться признак (могильная), семантически связанный с субъектом сопоставления (Вот так и смерть.). Словесный ряд второй строфы, по сути, также номинати­вен. Однако в результате образного сопоставления в предыдущей строфе на прямые значения образов, составляющих вторую строфу, набрасывается сеть метафорических смыслов; образы одновременно воспринимаются в прямом значении, связанном с внешним изобра­жением наступления вечера, и в условно-символическом, связанном ассоциациями по сходству с уходящей жизнью лирического героя.

Метафорический смысл текста окончательно оформляется в заклю­чительной строфе стихотворения:

Кто это заиграл? Чьи милые персты,

Чьи кольца яркие вдоль клавиш побежали?

Душа моя полна восторга и печали –

Я не боюсь могильной темноты.

И если в предыдущей строфе в словосочетании могильная темнота в большей степени активизирован признак «темнота», связанный с номинативным словесным рядом, то здесь на первый план выступает признак «могильная», связанный с метафорическим, символическим значением образов. Этот признак оттеняется (и усиливается), будучи противопоставленным яркому зрительному образу бегущих вдоль кла­виш колец.

Своеобразную композицию имеет стихотворение «Ночлег». Образ­ное сопоставление здесь организовано предикативной метафорой и вынесено в эпиграф стихотворения:

Мир – лес, ночной приют птицы.

Брамины

В вечерний час тепло во мраке леса,

И в тёплых водах меркнет свет зари.

Пади во мрак зелёного навеса –

И, приютись, замри.

А ранним утром, белым и росистым,

Взмахни крылом, среди листвы шурша,

И растворись, исчезни в небе чистом –

Вернись на родину, душа!

Вплоть до заключительной строки словесный ряд стихотворения вос­принимается как реальный. И только последнее слово внезапно пере­носит текст в плоскость метафорических смыслов. Образное сопостав­ление души и птицы мотивировано стёршейся метафорой крылья души, которая начинает играть неожиданными смысловыми гранями в результате ретроспективного взаимодействия с эпиграфом стихотворения (Мир – лес, ночной приют птицы). Весь текст становится развёр­тыванием предикативной метафоры, содержащейся в эпиграфе. Слияние реального и метафорического словесных рядов поддерживается семантическими перекличками текста и эпиграфа (ночной приют пти­цы – мрак леса, меркнет свет зари, мрак зелёного навеса; приют птицы – и, приютясь, замри). Заглавие стихотворения («Ночлег») так­ же приобретает метафорический смысл.

Источник: Гулак Е. А. Сверкающее зеркало бунинской поэзии // Русский язык в школе и дома. – 2010. – № 9. – С. 18–20.

*

См.:

Бунин И. А.

https://multiurok.ru/blog/bunin-i-a.html