.Умирал журавушка кровью алой истекая, умирал прощаясь с жизнью навсегда…

Фото из сети Интернет

Алёша поселился в доме Натальи Степановны, будто добрый ангел пришел, и в двери постучался робко. Пошла она как-то раз в лес по грибы, и нашла его несчастного, – в крови, с крыльями перебитыми. Журавушка, уж, и с жизнью своей попрощался, – всплакнул в душе, себя несчастного жалеючи, посетовал на судьбу свою горькую, что вот так молодым-молоденьким умирать доводиться, и закрыл очи свои ясные. Чего уж теперь…Летел журавушка высоко, солнцу весеннему радовался, летел так, словно песню красивую пел, там в лазурных небесах, словно хотел крылами своими облаков пушистых коснуться. Летел, и не увидел как черная тень мелькнула рядом. Напал на него беркут-разбойник, – ударил страшно и жестоко. И упал журавушка в леса густые, – ударился он о ветки сосен вековых, крылья свои сильные сломал. Умирал журавушка, кровью алою истекая, умирал прощаясь с жизнью навсегда…Кинулся было беркут-разбойник растерзать его, среди леса густого, всласть насытиться кровушкой, да женщина добрая, невзначай помешала.

…–Ой, ты миленький мой, да кто же тебя так несчастного? – всплеснула руками Наталья Степановна, – как же тебя угораздило…

Опустилась женщина сердобольная, на колени, и отбросив лукошко с грибами, осторожно взяла на руки тельце беспомощное, словно ребенка, едва дышащего…

Как Степановна в деревню бежала, ног под собой не чуя…Дородная, в косынке на плечи сбившейся, запыхавшаяся вся, да с журавушкой стонущим на руках.

Положила она в избе журавля, и едва отдышавшись, принесла из колодца воды студеной, и сена духмяного. Водою той лицо да руки омыла, уложила журавлика на сенную подстилку, помолилась горячо, искренне на иконы святые в красном углу, перекрестилась трижды, и приступила к лекарскому таинству…

Руки у Натальи Степановны – золотые…На фронте она медсестрою была, скольким нашим бойцам жизнь спасла, а как война-то проклятая кончилась, так поселилась она в деревне глухой, подальше от суеты мирской, поближе к природе, лесу русскому, людям простым душою, и сердцем. Стала Наталья Степановна жителей деревенских пользовать, от болезней-недугов избавлять, помогать чем может, на что ее талантом Боженька сподобил. Жила она одна одинешенька, – так уж судьба ее сложилась, – ни мужика у нее, ни детей…А тут вдруг счастье в ее избу вошло, – журавушка – ни живой ни мертвый. Но, Наталья Степановна, смерти костлявой разгуляться не дозволила, – искусным своим врачеванием, вернула она птицу вольную с того света, и прогнала старуху холодом леденящую вон из избы…

Назвала она журавушку Алёшей, – в память о солдатике, которого едва живого вынесла с поля боя…И стал Алёша жить в доме сердобольной женщины, и так к ней привязался, что ни шагу от нее не отходил. Будто боялся, что вновь один останется. Бывало, идет Наталья Степановна по деревне. Люди с ней почтительно здороваются, улыбаются, а Алёшка за ней поспешает, и тоже в ответ шею сгибает, да клювом пощелкивает, будто говорит:

– Здравствуйте, здравствуйте вам, – честной народ! Как поживаете-то? А мы вот с хозяюшкой гуляем тут. Ну, до свидания что ли?

Вот так жили душа в душу – женщина добрая и журавль верный и ласковый. Иной раз забалует во дворе Алёшка, с собаками соседскими повздорит, закричит голосом звонким, крылья распустит, и пойдет гарцевать на собаку, ногами длинными, тонкими перебирать. Собака полает, полает, да, и в конуру свою, обратно… А журавушка не уймется, пойдет собаку дразнить, клювом доставать ее, а она давай скулить и визжать…Наталья Петровна хватится Алёшку, выбежит на двор, и хохотать…

…Прошли годы. Постарела Наталья Петровна, белые снега покрыли ее головушку, занедужила она. Скольких людей от хворей избавила, а тут ее саму болезнь тяжкая вдруг одолела, – видать время пришло. Стала таять, словно свеча восковая, и с кровати больше не встает. Только гладит по голове Алёшу, да слезы по впалой щеке катятся. А, Алёшка смотрит на нее, и сам в душе своей журавлиной слезами умывается. Да как же это так? Разве можно вот такое, чтобы она – родной человек, кровинушка милая, ушла насовсем?

Распустил крылья Алёшка накрыл Наталью Петровну словно защитой ангельской, и стал тепло свое животворное отдавать да молиться Богу по-своему, по-птичьи. Вот так целыми днями, и ночами: даст соседям покормить Наталью Петровну словно дитя малое из ложечки, а потом вновь крылами обнимет… И, выгнал он смерть из избы прочь, наказав чтобы пришла не скоро, а многие годы позже…

Фото из сети Интернет

На пятый день, встала Петровна с кровати, подошла к иконам, помолилась, и попросила каши сытной с маслом да хлеба из печи, горячего. Поела Наталья Петровна с доброй охотой, прижала к себе журавлика, и поцеловала за исцеление чудесное…

Прожили они еще немало…А когда пришло время расставаться, то простились родными душами, – добрая женщина и верный журавль…

Георгий