Здесь просто Коктебель...

Каждый город Земли имеет свою историю, свой цвет и запах. Не каждый – душу, но, думается, любой можно охарактеризовать одним-двумя словами. Москва – столичный город, Керчь – портовый, Мариуполь – металлургически-промышленный, Феодосия – курортный, Санкт-Петербург – политически-интеллектуальный. А крошечный поселок Коктебель… промышленности нет, разве что виноградники и винзавод; население - только летом, своей питьевой воды нет, тени - и той нет! – только в Литфондовском парке! Не дай бог приключится снежная зима с непременной метелью, тогда поселок непогодой напрочь отрезан от мира: ни проехать, не доплыть, не дойти, не долететь.

Воистину, зима в Коктебеле ужасна. Низкое угрюмо-серое небо цепляется за иссиня-черный Чертов палец Кара-Дага, «Бора» - штормовой снежно-колючий северо-восточный ветер почти беспрестанно будоражит и пенит темно-фиолетовую воду Коктебельского залива, и гонит беснующиеся волны – слуг Посейдона – перетирать, с грохотом и дьявольским зубовным скрежетом, россыпи прибрежных камней в прах. Временами из черно-свинцовых туч вылетают зевсовы стрелы – молнии, и колотят в земную персть, заставляя свежий прах камней вновь сплавляться в монолит для извечной работы ветра и воды. Яркому мгновению молний сумрачный коктебельский берег отвечает адовым отблеском ало-кроваво-красных сердоликов, потусторонним зеленовато-голубым мимолетным свечением яшмы и хризопразов, завершая огненную феерию молочно-белым, цвета приведенья, мерцанием халцедонов и кахолонгов.

Вероятно, что именно в зимнюю пору гомеровские аргонавты вошли Коктебельский залив и впервые увидали Киммерию: «…закатилось солнце, и покрылись тьмою все пути, а судно наше достигло пределов глубокого Океана. Там народ и город людей киммерийских, окутанные мглою и тучами; и никогда сияющее солнце не заглядывает к ним своими лучами – ни тогда, когда восходит на звёздное небо, ни тогда, когда с неба склоняется к земле, но непроглядная ночь распростёрта над жалкими смертными». Трудно сказать наверное, кто в том виновник – Гомер со своей «Одиссеей», то ли Геродот со своей «Историей», а может быть Евстафий в «Комментариях» к «Землеописанию» Дионисия, но все античные философы единодушно указывали, что край Земли расположен в Коктебеле и тут же находятся врата в подземное царство Аида, куда после смерти направляются души умерших…

Зимой Коктебель пуст. Если не считать нескольких десятков аборигенов и заезжих романтиков. Зимний Коктебель – это мир сплошных зеленых или синих заборов и такого же колёра наглухо заколоченных ставень кафешантанов, лавчонок, ресторанчиков, дач, пансионов. Даже сторожей сыскать трудно. Да и кому они нужны в аидовом царстве – красть-то нечего. Самое время отправиться в Гремящий грот за своей Эвридикой – никто не встретится на пути, не помешает, разве что дух Волошина в своей несусветной рясе… А если взгрустнулось и бутылка портвейна отягощает карман, то отправляйтесь на набережную к памятнику Волошину или к могиле Юнге: там наверняка ищет Музу поэт, а может быть художник, или байкер спит под своим стальным конем.

Летний Коктебель бурлит, как жерло вулкана или адов котел, раскочегаренный хмельными чертями. И в котле том – уж простите за тавтологию – варится бесчисленное число творческих людей: художников, поэтов, писателей, музыкантов, ученых, скульпторов, байкеров. Да-да, байкеры тоже люди творчества, потому что, в отличие от художников, поэтов, скульпторов, писателей и ученых, - в основе своей бессребреников и людей непрактических, байкеры самореализуются посредством мотоциклов, зачастую весьма не дешевых. А это означает, что они знают как заработать деньги, но изводят их не на «престижные» побрякушки - виллы, золото-брильянты, а на вольный ветер и романтику дорог.

Летом здесь воздух ощутимо густ от ароматов моря, шашлыка, чебуреков, плова, крымского вина, верблюжьего помета, духов. Здесь беспрестанно шумно от многоязыкого говора толпы, зазывал, экспромтов бродячих музыкантов, с холма Юнге или у памятника Волошину дерущих глотку будущих всемирно известных поэтов.

А еще летом в Коктебеле много разного пошиба жуликов и аферистов – извечных спутников людей творчества. Только байкеров они стороной обходят, опасаются за целостность своего скелета и вид лица. Весь остальной люд для них - легкая пожива.

Как черт ладана, избегают Коктебеля ныне модные «художники», «певцы», «поэты», «писатели» и прочие представители бомондного гламура, – здесь сразу является их бесталанность и никчемность… А впрочем, приезжайте, смотрите и слушайте сами, потому что человеку невозможно рассказать о Коктебеле – его нужно прочувствовать на собственной шкуре, слиться своей душой с его.

Да пребудут с вами Максимилиан Волошин, Александр Грин, Марина и Анастасия Цветаевы, Лев Гумилёв, Алексей Толстой, Елизавета Дмитриева (Черубина де Габриак), Осип Мандельштам, Сергей Эфрон, Константин Богаевский, Валерий Брюсов, Андрей Белый, Полина Соловьёва, Надежда Манасеина, Вениамин Вересаев, Михаил Пришвин, Михаил Булгаков и прочие…. Аминь!

Ну вот, и меня на стих «пробило»… Ох, не к добру…

Вот Коктебель:

Здесь дверь в Аида царство –

Сюда Орфей входил за Эвридикой,

И здесь же вход в Эдемский сад,

И дверь в Волошинское братство:

Художников, поэтов, музыкантов,

И байкеров,

И разных тех,

Кто чужд и славе, и богатству,

И жаждет счастья и добра

На поприще спасенья человеков,

Тех, что жизнь влачат без блеска интеллекта,

Пустой и серой,

В добыче денег и еды,

Чтоб угодить своей телесной плоти,

Забыв о совести, о чести и душе.

Здесь Коктебель:

Народов всех горнило,-

Здесь бились все со всеми:

За бога своего, кусок земли,

Что отдадут пшенице,

Иль винограду,

Вселенной мудрость - для души

И хлеба сытости - для тела.

Здесь Ад и Рай,

Здесь дух Поэта,

Здесь просто Коктебель.

Бесконечно ваш, Александр Чердак