Искусство давать имена

Вартанов Константин Владимирович

К.В. Вартанов

«Искусство давать имена…»

(речевые особенности разговорного языка и микротопонимики Ставрополья)

(дидактические материалы

по краеведению)

город Георгиевск

2019 год

Оглавление.

К читателям.

«Язык есть вековой труд целого поколения…»

В.И. Даль.

На каком языке мы говорим? Казалось бы – странный вопрос. Но, как ни странно, каждый – может ответить на него по-своему. На родном, на привычном, на русском, на… Но и многие же – тут же заметят: ой, нет… Скорее – на «южнорусском»… А разве такой бывает?

Язык бывает – красивый литературный, бывает – простой разговорный, да и иностранный - тоже бывает… Но прислушайтесь… Когда нам – что-то говорит наша бабушка… И язык её общения с нами – и красивый литературный, и простой разговорный… Да вот какой-то – и почти «иностранный»… Но мы – всё понимаем! И отвечаем ей – часто – на таком же! На привычном…, на родном…, на русском… Хотя в школе – такому языку не учат. Но он – звучит в нас с детства…

Поколение нынешней молодёжи – чаще общается виртуально. А живое общение разных поколений – сводится, в большинстве своём, к разговорам по телефону. Да, всё более реальным становится тот факт, что разные поколения – вырабатывают уже не только свой стиль, но и свой «язык» общения между собой. В нашем меркантильном мире – часто, сводящийся только к деловому разговору короткими «литературными» фразами. Язык же, даже одного-двух поколений назад, - кажется нам «древним пережитком прошлого». Но ведь без прошлого – нет будущего! И, мне кажется, нам, нашему поколению, надо сохранить этот язык, надо изучать все его доступные ещё «проявления», беречь его, как бережём память о родных людях. Да, мы часто улыбаемся, услышав что-либо сказанное на нём, например, на деловой встрече. Но ведь как легко становится на душе, когда ты слышишь, привычную тебе с детства фразу, и понимаешь… Каждому – своё.

1.«Этот незабвенный суржик…»

Нет таких звуков, красок, образов и мыслей –

сложных и простых, - для которых

не нашлось бы в нашем языке точного выражения.

К.Г. Паустовский.

Проживая на какой-то определённой территории, человек, – с детства привыкая к звучащей вокруг него речи, очень редко замечает её особенности. Воспринимая «окружающий» его язык – как тот идеальный «звуковой ряд», который понятен и приемлем всем и всеми. Эта моя фраза – полностью относится и к нам, аборигенам Предкавказья. Но, приехав, например, в Центральную Россию, а, тем более – на Север или в Сибирь – практически любой из нас – при звуках нашей речи – часто видит удивлённые глаза собеседника, и слышит «немой», а чаще – и не немой вопрос: «А что, у вас так говорят?» И в ответ, тот собеседник, также часто слышит: «Как – «так»? Как и везде…» Но побывав хотя бы в нескольких регионах нашей огромной страны – мы понимаем: нет, не так, - «как везде». А намного интереснее, сочнее и красочнее… И тогда уже мы сами - задаём себе вопрос: а почему мы так говорим?

Задавая такой вопрос старшим, мы слышим разные ответы. Которые, чаще – больше похожи на предположения. «Язык у нас такой…», «говор «от бабушки» передался», «диалект тут сформировался…»… Вроде бы – всё ясно. Но тут же – возникает – и, сразу не один, - а два вопроса. Ещё раз - а почему? И - чем – одно отличается от другого? Например, говор от языка.

Я предлагаю вам заглянуть в словари, и понять: - чем же, на самом деле – «одно отличается от другого». И на чём же, также, - на самом деле – мы говорим. Да. Наше поколение - всё меньше и меньше. Но ведь поколение – ещё наших бабушек – часто и не предполагало себе – другого общения… Итак.

В.И. Даль – приводит в своём «Словаре…» всего два – интересующих нас слова. ««Язык» – словесная речь человека по народностям, словарь и природная грамматика, совокупность слов народа и верное их сочетание для передачи своих мыслей. «Говор» - речь, местное устное наречие, произношение.»¹ Зато Энциклопедический словарь – в своих статьях раскрывает перед нами – все, касающиеся нашего вопроса, понятия. ««Диалект» - (от греческого «говор», «наречие») – разновидность языка, употребляемая более или менее ограниченной группой людей, связанных территориальной или социальной общностью. «Говор» - местная разновидность общенародного языка, используемая частью населения… и обладающая некоторыми специфическими чертами. «Язык» - важнейшее средство человеческого общения, социальное средство хранения и передачи информации. «Суржик» - («хлеб из разных видов зерна») – языковое образование в среде сельского населения в результате смешения украинских говоров с русским разговорным языком. Как правило, грамматика и произношение остаются украинскими, в то время как лексика – заимствована из русского, при этом, доля заимствований варьируется в зависимости от образования и жизненного опыта носителя. «Сленг» - разновидность разговорной речи социально или профессионально обособленной группы людей, отличающаяся от общенародного языка специфической лексикой и фразеологией, жаргон.»²

Но вот что интересно. Проанализировав все найденные значения лингвистических понятий, приходишь к выводу, что, и правда, тот колоритный «напев» южнорусского Предкавказья – можно назвать и языком, и говором, и диалектом… Но только не сленгом, как кажется некоторым! А больше всего – к нему подходит слово «суржик». И я считаю, что ничего обидного или оскорбительного в этом слове нет. Так – сложилось исторически.

Ведь заселение территории нашего края происходило несколькими «волнами» на протяжении последних, более чем, двух веков. Причём, выходцами не только из различных местностей Центральной России, но и Украины. Для примера, проследив историю сельских населённых пунктов, пусть даже только нашего, Георгиевского района, мы увидим, что практически все они – были образованы выходцами из Саратовской, Воронежской, Орловской, Рязанской и Тамбовской губерний России, и Полтавской, Харьковской и Черниговской губерний тогдашней «Малороссии».³ И напевная украинская речь, - смешалась здесь, на юге Ставрополья, с мягким русским говором, образовав, редкий по мелодической красоте, фонетико – лексический ряд. При этом, в появившемся таким образом «суржике», который и стал основой «нового» южно-русского говора - народом были сохранены слова из обоих языков.

Что же интересного сохранил для нас этот «говор», проживший на нашей земле, - уже, как минимум, два столетия? Давайте прислушаемся. Ведь говорим мы – о своём языке…

Что же слышится нам практически сразу? Что язык наш отличается от всех других – сразу по нескольким направлениям. Как то:

- по произношению отдельных букв и звуков в словах и их чередованию;

- по различию в произношении ударных – безударных и твёрдых - мягких букв и слогов, их чередованию, и отличию от литературного произношения;

- по изменению смысла слов по сравнению с первоначальным;

- имеет в себе вновь образованные слова;

- по тематике слышимого, часто это: частушки, колядки, припевки и т.д.

И хотя, довольно часто, эти «группы» «входят» одна в другую, - у меня есть уверенность, что в этой работе – мне всё же удалось показать всю «разноплановость» собранного материала. И, мне кажется, что представленный вашему вниманию материал – послужит сохранению этого «культурного наследия» нашей земли – незабвенного… Нет. Незабываемого южнорусского «суржика»!

А теперь – разрешите представить вашему вниманию – его драгоценное «ожерелье». Нет. Наверное, «монисто».

«Нитка» номер один: произношение.

В нашем южнорусском говоре – наблюдается мягкое произношение букв «Г», «К», и «Х», а также - «Д» и «Т» - в словах, и возможное их «переставление» без потери смысла слов. Поэтому: «Ты где?» может, как прозвучать, так и слышаться «Ты кде?» или даже «Ты хде?», но это никак не влияет на общее понимание, например, заданного вопроса. Можно сказать даже, что первая буква слова «где» - вообще «не имеет» звука, а произносится как отрывистое придыхание: «Ты де?». Или, например, «Да» - чаще всего, произносится и слышится как «Та» («Та иди ты…»). Но, с другой стороны, при такой, если можно так выразиться – постоянной «игре букв», и отсюда, – значений слов, - существуют и примеры того, как меняется значение и восприятие сказанного. Например. Когда слово «галоши» произносится и слышится как «калоши» - то имеется в виду – вид обуви. А слово, произносимое и слышимое, как «халоши» - подразумевает разговор о брюках, а именно – «брючинах», длине брюк как таковых.

К первой «нитке» - добавляется вторая: «ударения». Раньше – уже говорилось о том, что в нашем языковом «суржике» - густо перемешаны слова двух языков. И очень часто, при «переходе из языка в язык», вопреки правилам орфографии, – ударение в слове ставится так, чтобы просто «было удобно рифмовать», если это, например, шуточные побасенки. Оставляя общий смысл слов «понятным» носителям обоих языков, хотя – и с «украинскими» окончаниями слов.

Например, так:

Ой, лопнул обруч подля барыла, (Ой лопнул обруч у бочки)

Дивчина казака сим раз обдурыла… (Казачка казака семь раз обманула)

Ой думала я, передумала я,

Я думала кучерявый, а в йёго чуба нэма.

(Последние две строчки: Потому, что надеялась, что у него вьющиеся волосы, а у него, видимо, оказалась очень уж редкая шевелюра…)

Конечно, эта песенка шуточная. Небылица. Почему? Обручи у бочек, делали, чаще всего, железные. Поэтому, «лопнуть» «просто так» он не мог. Ну а казачки, - были воспитаны в уважении к старшим, к казакам. Но песенка эта говорит нам и о том, что и век – полтора назад – ценилась и внешняя красота и ухоженность. А тем более – правда. С виду-то – казак казался красавцем, а головной убор снял… И по казачьим понятиям – оказался далеко не красавец…

Или вот:

Посадыла стара баба на трёх яйцах гусака

Сама выйшла за ворота, - як ударе гопака!

Гоп, мои грэчаныкы, гоп, мои мылы

Шой же вы, грэчаныкы, не скоро поспылы

В этой шутке – на гнезде оказывается не гусыня, а гусак, а женщина в возрасте – выводит в танце движения, присущие только танцующим мужчинам. Гречаники же – блины из гречневой муки, которые готовятся без закваски. Поэтому, «поспеть» (подойти) такое тесто попросту не может.

Или так, как звучит детская «утешалка»:

- Я сегодня на речке была, а там – махонька, пузахонька,

Прыг до мэнэ, прыг до мэнэ… Что такэ?

- Лягушка…

- Та яка подушка! Подушка здорова та пухова.

А то ж – махонька, пузахонька, прыг до мэнэ, прыг до мэнэ… Что такэ?

- Жаба…

- Та яка баба! Баба – горласта та крикаста, а то ж… (и т.д.)

(Я сегодня на речке была, а там – маленькая, пузатенькая, прыгает ко мне. Что такое? //Лягушка…// Да какая подушка! Подушка – большая и пуховая, а то… и т.д.)

В некоторых же словах – может быть изменено место ударной гласной по сравнению с произношением слов, принятым, например, наоборот, не на Украине, а в Центральной России и Сибири. Примером такого слова – может быть «Чепурка» - красивая, украшенная. «Чего это ты так причепурилась? (скорее даже «прычепурылась»)» (в других частях нашей страны поизносят «причепурилась») - «Чего это ты так вынарядилась?» А производным от «чепурки» получается – «чепурышка» - «красавица». Это слово – часто встречается в «припеве» шуточных частушек: «Как по улице пройдёт, бровью-глазом поведёт, - чепурышка моя!»

Третья «нитка» нашего «ожерелья» - присказки и поговорки:

Цвитэ як рожа край викна (Цветёт как мальва под окном),

Цвитэ як жмых под скамейкою (Цветёт как подсолнух у скамейки).

В этой фразе – можно увидеть противопоставление: красиво – обычно. И тут же: «Рожа» - в понятии «цветок» - мальва, «жмых» - подсолнух.

Або в води утоплюся (Или в воде (в речке) утоплюсь),

Або в камэнь разобьюся (Или об камень разобьюсь) –

Нехай про тэ люды знають (Пусть о том люди узнают)

Як з любовы умирають (Как от любви умирают).

Щас як до зараз… - пообещал что-то быстро сделать и пропал…

Гарный пивень толстым ни бувае. (Хороший петух толстым не бывает.)

Перепадёт как серку на перелазе… - возможность получить что-то неприятное, а сама фраза в смысловом выражении понимается: «как получает пинок ногой застрявший под воротами щенок».

Следующая «нитка» - это слова. Которые - наше поколение – считает уже просто «современным простонародным сленгом». Хотя они – также пришли в наш язык – очень давно. Вот некоторые примеры:

«Бэлэбэнь» - открытый солнцепёк, голая вершина холма, - «Та шож ты на самом бэлэбне стоишь, голову напечёт!», «Вон всё выгорело на бэлэбне..»

«Бульбухи» - вздутые пузыри на лужах во время дождя: «Дожь с бульбухами – значит надолго зарядит…»

«Оклунок» - небольшой мешок, который по весу может унести человек в одной руке, чаще всего с картошкой, завязанный сверху узлом, за который и берутся при переноске.

«Шось» (даже не «шо», а «шось») – «что»: «Шось ты минэ кажеш» (Что ты мне говоришь?);

«Ото ж» - вот то-то же, вот это;

«Чувяки» - тапочки, обувь вообще;

«Бусарь» - человек, крушащий всё на своём пути, даже помимо своей воли; разрушитель; дикарь;

«Лытки» - верхняя часть ног, «получить по лыткам» - получить шлепок, пинок;

«Вертайсь» - возвратись;

«Сорныхи» - спички;

«Анчутка» - чертёнок, в переносном значении – забалованный ребёнок;

«Вечерить» («вечерять») – ужинать;

«Хусточка» - лёгкий головной платок;

«Придатный» - «незаменимый во всех отношениях»;

«Протряхнуть» - выветриться, потерять запах, проветриться, почти высохнуть, стать из мокрого - чуть влажным, почти сухим.

«Рэпаный» - шершавый, не гладкий, куршивый.

«Груда», «грудка» - кучка, горсточка чего-либо съестного;

«Петрив батиг», «Петрив батих» - «Петровы батога» (кнуты) – цветы цикория.

«Мабуть» - это, скорее даже не изначальное понятие, а акроним в понимании «может быть». В простонародных же фразах это слово чаще употребляется в значении «не видно, не различу, но – скорее всего, по крайней мере – он должен быть таким». Например: «мабуть серый…»

В пятую «нитку» – мной были собраны – одни из самых интересных примеров «суржика» - колядки и щедровки. В чём между ними разница? Колядки – это небольшие песни, часто религиозного содержания, которые в народе пели, и до сих пор, кстати, поют накануне праздника Рождества. Щедровки же – куплеты, распеваемые в канун Нового года. И, может быть, раньше это и различалось более разительно. Но мне – повезло услышать «общие припевки», которые можно отнести и к тому и другому празднику. Они – сохранились в памяти людей разных поколений до наших дней, и «поются», а, точнее говоря, пересказываются, в неделю с первого по седьмое января, например, вот в таком виде.

Щедрик – ведрик, дай вареник,

Грудочку кашки, кильце ковбаски,

(«кучку», горсточку кашки, кольцо колбаски)

Вареника мало, - дай кусочек сала…

Щедровочка щедровала, до выконця преподала:

(Та, которая «щедровала» - к окну наклонялась, в окно заглядывала)

Шось ты, тётка, напекла? Ну-ка неси до окна!

(Что ты, тётка напекла? Ну-ка неси к окну!)

От окна и до порога. Чтоб была я черноока!

Коляд – коляд - колядныця,

Добра с мёдом поляныця! (Хороший с мёдом хлеб)

А без мёда – никака!

Давай тётка пятака!

А вот в поли, во поли, сам плужок ходил,

А за тем плужком – сам Господь ходил,

Дева Мария – ризу носила, ризу носила – Бога просила:

Зароди (дай урожая), Господи, горох-чечевыцю (чечевицу)

Рожь да пшеныцю (пшеницу), всяку пашныцю (всё то, что вырастет на пашне).

Сколько во поле зерна – столько в хате (доме) и добра.

Сею, вею, посеваю – с Новым годом поздравляю!

С бычком-третьячком, с кудрявеньким ягнечком (ягнёнком)!

Здравствуйте хозяева!

Открывайте сундучки – доставайте пятачки!

Самая шикарная «нитка» в наших «бусах» - много- или, хотя бы, двое-значащие слова, употребляемые в разговоре - также – в разных контекстах.

«Мотня» - этим «сленговым» понятием на юге России называют место гульфика, ширинки на мужских брюках. Хотя, этим же словом, могут назвать в общем – и какой-либо тупик, «закольцованную» улицу. И именно это слово и именно в этом понимании используется как местный микротопоним, например, в станицах Незлобной и Александрийской нашего района.

«Куток» («закуток») – (от южнорусского же слова «кутан» - стоянка, или «кут» - тупик, а украинское «покут» - место в углу комнаты под иконами), уголок, место не на сквозняке, затишек. «На хороший кусочек – найдётся куточек» - на вкусную еду – в желудке место найдётся всегда. «Зайди сюда, в закуток, в затишек…», «Какой не плетенёк – а затишек…» - приди на это место, здесь нет сквозняка, «тихо».

«Будылка» - тонкая длинная ветка без отростков, «хворостина», а чаще – длинная плеть огородного растения: огурца или тыквы. В переносном смысле – длинные ноги или большие шаги: «Ты чего свои будылки раскинул?», «Раскидывай свои будылки, и быстро сюда!».

«Потылыця» - не затылок, а место на голове на переходе к шее, туда, куда чаще всего не только и стекает пот, но и «попадает» подзатыльник.

«Спыдныця» - в понимании людей, живших век назад – нижняя юбка у женщин, преимущественно белого цвета. Само же слово употреблялось как в контексте одобрения, так и осуждения дамы: «Глянь, как спыдныця красиво расшита…» - «От (вот), задрала юбки, аж спыдныцю видно…». Скорее всего, слово это произошло от понятия «исподнее», нижнее бельё. Кстати, в наши дни в разговорной речи – смысл его вернулся к своему исконному значению.

«Поскубать» - ощипать (например, курицу). В переносном смысле – выглядеть неухожено, неопрятно: «Ну тебя в парикмахерской и обскубли…», «Ой, а что это у тебя куры гуляют такие поскубанные…».

«Супонь» - первоначальное значение этого слова – «ремень, которым стягивают хомутные клешни под шеей лошади». До наших же дней – стариками употребляется слово «рассупониться» - в понятии «раздеться»: «Ну рассупонивайся уж, в хате же…»

«Отлыгать» - выздороветь после болезни. В переносном же смысле – избавиться от чего-нибудь, но тут же взяться за старое: «Ты вот только отлыгал, и снова за своё…»

«Трошки» - «немножко». Если это слово произносится хотя бы дважды, «Трошки-трошки…» - смысл его чаще всего означает: «совсем ничего» (например, - не понял…) В припевах частушек – многоразовое повторение этого слова («Трошки-трошки-трошки-трошки да не поняли…») – служит просто связной строчкой между куплетами, как, например, «ой, люли-люли…». (В приложении к работе представлена видеозапись таких песен А.П. Рубановым.) Но «Трошкой» же - называют и невысокого приземистого, коренастого человека.

«Гэть!» Этот украинский возглас – приобрёл в нашем южнорусском понимании значение «с глаз долой», «чтоб я тебя не видел». Вслушайтесь в это «масло масляное»:- «Пошёл гэть отсюда!»… А нам – всё понятно. И – никаких вопросов!

«Гоп!» Одно из значений этого слова это «всё»: «Скажи «гоп!» когда выскочишь!» - то есть, когда всё удачно получится. Другое – показатель неожиданного удивления, когда «аж упасть можно». И часто это слово и употребляют как звуковое сопровождение жеста, при котором резко приседают на полусогнутые ноги и разводят в локтях руки на уровне талии: «ничего себе ситуация!», «вот это да!». В наши дни восприятие этого слова сродни молодёжному восклицанию «опа!». От ещё одного восприятия «Гоп» - скорее всего и произошло название танца «гопак», многие движения которого основаны на приседаниях или полуприсесте, когда солист или пара в движении – как бы «выскакивают» «снизу вверх» и продолжают очередное «па».

«Хмарить» - духота и жара при закрытом облаками небе перед ливнем и грозой: «Посмотри как захмарило, щас что-то будет…» Скорее всего, это понятие было образовано от слова «марево» - туман, дымка, - но немножко поменяло свой смысл.

А вот это – вообще прелесть! «Тю…»… Нет. Скорее даже так: «Тьтююю…» – междометие в примерном значении… Вот даже точно и не переведёшь… Этот «звук», может быть, например реакцией на то, что у человека не получилось что-то элементарное, или произошло что-то, что случиться было не должно: «Меня курица клюнула…, я дверь закрыть не смог…» - «Тьтююю…»

А вот она – и «застёжка» нашего «ожерелья». Вы скажете, - такого не может быть! Не может. Но. Вот как вы думаете: - есть ли в нашем южнорусском говоре слова, которых нет в любых других языках? А мне кажется, что есть. И один из первых пришедших на ум примеров – это слово «мынтусы». Значение этого слова в разговоре: «не знаю что», «то, чего нет на свете»: - «Чего тебе хочется?» - «Мынтусов».

Наш южнорусский «говор», разговорный язык – это часть нашей культуры и истории. «Наше всё» - великий Александр Сергеевич – в своё время считал, что «французская словесность родилась в передней, и далее гостиной никогда не проходила…». Отметив этой фразой, примитивность, в его понимании, тогдашней французской литературы, и подчеркнув – несметное и неоспоримое богатство русского языка. Я же хочу отметить, что с сочностью и выразительностью нашего языка – не сравнится, пожалуй, ни один язык мира. А уж наш южнорусский суржик – и правда – один из самых драгоценных бриллиантов в ожерелье языков России. Повторив за великим поэтом: «О, сколько нам открытий чудных…»

2.«Жемчужные россыпи ономастики Ставропольской земли…»

«Топонимика – книга истории человеческой…»

В.Г. Гниловской.

«Ономастика (от греческого onomastike – «искусство давать имена») – наука, изучающая собственные имена различных типов. Топонимика – раздел ономастики изучающий имена собственные, представленные названиями географических пунктов, исследующий их происхождение, смысловое значение, развитие и использование» - такое скучное определение этим наукам даётся в энциклопедическом словаре⁴. На самом же деле, науки эти далеко не скучны, ведь, сколько интересного, а, порой, и неожиданного, таят в себе привычные нам с детства географические названия. «Народная» топонимика – это, как мне кажется, такой же способ изучения какой-либо местности, как, например, сбор и запись народных песен или сказаний. Можно сказать даже – один из видов народного творчества. Ведь нередко бывает так, что официальные названия по каким-то причинам не воспринимаются населением. Народное же название просто так никогда не возникает. Для этого должна быть веская мотивация (с точки зрения местного населения). И часто, такие названия могут сказать намного больше человеку, способному слышать и «проводить параллели». И пока это народное творчество существует, понимается и принимается – следующее поколение, скорее всего, также с интересом будет читать эту книгу «истории человеческой», а, может быть, и впишет туда свои страницы.

2.1.Топонимы Ставропольского края

«…бессмысленных географических

наименований не существует…»

В.Г. Гниловской.

Владимир Георгиевич Гниловской, в своей книге «Занимательное краеведение»⁵, привёл такую классификацию топонимов нашего края: отражающие особенности природы или географические особенности местности, связанные с историческими событиями и личными именами, указывающие на условия жизни и просто «официальные», данные в тиши далёких кабинетов. Казалось бы, всё предельно понятно. Но, путешествуя по территории края или просто рассматривая карту, довольно часто встречаешь непонятные, а потому, кажущиеся странными, географические названия. И невольно задаёшь себе вопрос: если бессмысленных названий не бывает, то, что же они означают, и почему кажутся непонятными нам, жителям 21 века? Из огромного многообразия топонимов нашего края, я остановлюсь всего на нескольких, выбранных мной по разным причинам. Но, как мне кажется, они в полной мере заслуживают отдельного рассказа о себе. Итак, начнём. Но сначала немного истории.

Печенеги и половцы. Кочевые тюркоязычные племена, сменившие друг друга в южнорусских степях в 9 – 11 вв. н.э. По одной из распространённых версий, печенеги были разгромлены и покорены русичами в 1036г., половцы же – только в 13 веке, но монголо-татарами. А остатки этих племён ушли на территорию современной Венгрии.

Но существует ещё, как минимум, одна точка зрения историков. С.А. Мазуркевич⁶ пишет: «…свести отношения русских и печенегов только к вражде было бы неверным. Нередко между ними заключались союзнические договоры, и довольно часто печенеги выполняли для Руси роль наёмного войска. Арабский географ и историк Ибн Хаукаль даже писал в конце 10 века, что «они шип (остриё) русийев и их сила». А крупнейший специалист по истории кочевых народов С.А. Плетнёва отмечает, что к концу 11 века часть печенегов «подкочевала к самым границам Руси (на р. Рось) и пошла на службу к русским (Киевским) князьям, образовав прекрасный военный заслон от половцев. Земли Поросья были отданы им под пастбища.» Из крупных же нападений печенегов на Русь можно отметить их попытки взять Киев в 968 и 1036 годах, закончившиеся для них бесславно.» Что же касается половцев, то этот же автор приводит такие факты. «В настоящее время, непредвзято настроенные учёные делают вывод, что борьба Руси и половцев… отнюдь не являла собой борьбу «не на жизнь, а на смерть». Это было, скорее, воинское соперничество, которое… - и это глубоко показательно – в любой момент могло обернуться союзом… и даже прямой дружбой. Историк Е.Ч. Скржинская отмечает, что «половцы, с середины 13 века, были постоянным элементом истории киевского государства, …и при всей серьёзности и опасности встреч с ними, … - обыденным явлением русской жизни.» До 1115г. половцы воевали с Киевским государством, но только потому, что князь Черниговский, Олег, был их союзником, а киевские князья поддерживали давних врагов половцев – торков (узов). Интересно то, что половцы усердно крестились (и к 13в. в большинстве своём были христианами), и вступали в брачные союзы с русскими (даже «Слово о полку Игореве» заканчивается свадьбой сына Игоря и дочери Кончака, принявшей христианство). Сам Александр Невский был полуполовцем. По словам Л.Н. Гумилёва, везде, где православные бились с врагами веры (в Грузии – с мусульманами-сельджуками, в Болгарии – с латинянами и т.д.), половцы обеспечивали русскому войску успех своей воинской доблестью. И, наверное, не зря в 1223г. русские князья пошли выручать половцев на Калку. А если была вражда, то как объяснить, что наши предки не только дружили с половецкими ханами и женились на «красных девках половецких», но и принимали крещёных половцев в свою среду, а потомки последних стали запорожскими и слободскими казаками, сменив традиционный славянский суффикс принадлежности «-ов» (Иванов), на тюркский «-енко» (Иваненко). Получается, для отношений с половецкой степью более характерными и нормальными являлись не войны и набеги, а интенсивный товарообмен. И в конце 11 – начале 13 веков половецкая степь воспринималась многими как часть Руси. А Л.Н. Гумилёв, в своё время отмечал: «Говорят о походах монголов (на Русь). Да, были походы. Но сражаться монголам пришлось с канглами (печенегами) и туркменами.» И вот тут мы подходим к самому интересному.

Недалеко от Минеральных Вод, у разрушенного в ХХ веке Кинжала, расположено селение Канглы, имеющее и второе полуофициальное имя – Суркуль. И если это второе наименование поселения В.Г. Гниловской перевёл как «жёлтое озеро», то про значение топонима «Канглы» он писал, что происхождение его не выяснено»⁷. (В словаре современного учебника «Физическая география Ставропольского края» ни одного из этих названий нет вообще.) А что, если принять за основу расшифровки топонима слова Гумилёва? И тогда получается, что Канглы – самое старое (или одно из самых старых, потому, как некоторые лингвисты относят топоним «Боргустан» к скифской лексике) название, сохранившееся на территории современного Ставрополья. И ему уже более 1100 лет! И именно печенеги, в своё время, поселились у подножия Кум-горы – будущего Кинжала!

Но почему же Кинжал – Кум-гора? В.Г. Гниловской, давая объяснение топониму «р.Кума» писал: «…наименование возникло от тюркского слова «кум» - песок.» Тогда получается, что название вершины Кумбаши, часто переводимое как «голова» (исток) р. Кумы (а она начинается именно там), точнее будет перевести как «песочная» или «песчаная» голова. Но если Кума – это «песчаная» река (протекающая по пескам, грязная), что не соответствует действительности, т.к. русло реки глинистое или каменистое, тогда Кум-гора – это песчаная гора? Но породы, слагающие эту гору относятся к бештаунитам (липаритам), не сильно похожими на песчаник, а, тем более, на песок. Но ведь и половцев называли «кумане», что, исходя из этой аналогии, может быть истолковано или как «песчаные» люди, или люди, «пришедшие из-за песков». А если подойти к расшифровке этого топонима с другой стороны?

Одно из самых интересных названий в нашей местности, имеет самый большой приток реки Кумы – Подкумок. И вот вопросы. Нам кажется, что с одной стороны, данное название говорит о том, что это, хоть и главный, но приток: «под Кумой», с другой – эта река ещё меньше имеет отношение к пескам. А с третьей – почему у реки «мужское» имя? Но таких вопросов никогда бы не возникло, если бы картографы сохранили точный перевод топонима с ногайского (относящегося к тюркским) языка: Куьмишик – Малая Кума. Тогда, может быть, Кума – это просто «большая» река, главная? Кумане – «главные» (многим известные) люди? А Кум-гора – «главная» (самая приметная, самая важная) гора из всех лакколитов, так как у её подножья и расположилось древнее поселение. К такой мысли приводит тот факт, что на старых картах рядом с названием «Кум-гора» приводится и слово «Сюереше». Наверное, так мог называться наш Кинжал до прихода сюда половцев. А в 11 веке он стал «горой половцев», также как и реки, представляющие естественные границы их владений.

Очень хочется сказать, что за сменой, в этой местности, народов, соответственно изменялись и топонимы, которые не вытесняли друг друга, а сосуществовали параллельно, сохранив для нас историю наших мест. Но сказать так, к сожалению нельзя. Так как не только вытесняли, но и, может быть, ещё и были неправильно истолкованы, а затем и записаны. И хотя и язык печенегов, и язык половцев, лингвисты относят к тюркской группе языков, но, исходя из сказанного ранее, мне кажется, что слово «Суркуль» пришло в нашу местность раньше топонима «Кума». Почему?

В.Г. Гниловской, давая объяснение топониму «Кокуртлы» (невысокой горе-лакколиту рядом с Кинжалом) писал: «Его наименование связано с татарским (имеется в виду «ордынским») словом «кюкурт» - «сера», и (характеризует) наличие здесь серных (точнее – сероводородных) источников».⁸ Тогда как слово «Суркуль» - («сары» - «жёлтый», «куль» - «озеро») является более древним тюркским (в общем понимании) топонимом. Может быть, много веков назад, люди видели в этой местности и не источники, а целое озеро «жёлтой» воды? И, может быть, сегодняшнее поэтическое название Кумагорских источников – «Мыльные воды», тоже станет, когда-нибудь, древним топонимом этих мест.

Но как же могло появиться само слово «Канглы»? Приведу здесь свою версию. Если исходить из того, что до наших дней как части топонимов широко употребляются тюркизмы, означающие понятия «город»: «-кала» (напр. Махачкала), и «-кан» (напр. Ленинакан), (только «-кала» - слово «татарское» (по Гниловскому), обозначающее укреплённое место, а «-кан» - «тюркское», т.е. более древнее, указывающее на «поселение за насыпным валом»), то я рискну предположить, что тогдашние народы-соседи называли печенегов «канглами» потому, что те жили «в канглах» - укреплённых валами поселениях, образующих что-то наподобие древних городов. И по аналогии с Русью, которую называли «Гардарикой», то есть страной городов, земля печенегов получила похожее название, звучащее как «Канглы». Получается, что народ железного века основал в стратегически важных точках Предкавказья свою «укрепительную линию», (может быть, об этом же говорят и сохранившиеся топонимы «Калаус» и «Калалы»?), которую, через 800 лет назовут Азово-Моздокской? Места же других топонимов со временем заняли более « новые ». Например, в Ипатовском районе есть хутор с названием Вавилон. В статье топонимического словаря, посвящённой этому населённому пункту, Гниловской пишет: «Происхождение этого наименования связывают с тем, что в районе хутора имелись развалины какого-то древнего, видимо татарского, городища, называемые поселенцами в шутку «вавилонскими развалинами».⁹ Если же принять во внимание, что хутор был заселён примерно в 1860г., - (дата основания с. Октябрьского (бывш. Куберла), в состав которого он входит), то можно только выразить сожаление, что, за более чем, 150 лет эти «развалины» так и небыли основательно изучены. Или были?

Конечно, моя теория идёт в разрез с тем фактом, что печенегов считают кочевым народом. Не буду спорить. Но, скорее всего, когда в 1866 году жителям хуторов, расположенных вокруг с. Нагутского было предложено «объединиться» на новом месте, место это было выбрано очень не случайно. А если моя теория всё-таки верна, то в этом районе нас могут ожидать ещё много интересных открытий. И с этой стороны, как ни странно, в наши дни больше всего повезло Кинжалу. Хотя, к этой части моего рассказа больше подходят слова известной присказки: «Что имеем – не храним, потерявши – плачем».

Проезжая по автодороге из Минвод в сторону Ставрополя, многие из нас слышали от пожилых родственников фразу: «Ну, вот и Кинжал. Жалко, нет его теперь». А ведь и правда, сейчас уже редко кто помнит, как на самом деле выглядела эта изумительная гора, по своей форме сильно отличающаяся от других лакколитов своим острым игловидным пиком, высотой в 506 метров. Что же произошло? В 1961г. недалеко от Кинжала разбился самолет. Посчитав, что в этом виновата гора - её просто взорвали. А чтобы как - то оправдать этот шаг - на пьедестале горы устроили карьер по добыче щебня. Сегодня на его месте остался невысокий холм, площадью около 1 кв.км. с обширной выемкой в центре, некоторое время назад объявленный памятником природы. А в наши дни, живущие рядом с бывшим Кинжалом люди, часто говорят о том, что после уничтожения горы, в этой местности довольно ощутимо изменился климат.

Конечно, вряд ли больше повезло с климатом тем, кто любовался Кинжалом около восьми тысяч лет назад. И хотя, в последний ледниковый период, покровное оледенение и не достигло территории Предкавказья, но горно-долинные ледники самого Кавказа спускались до высоты 1км. Но, даже находясь в таких, почти экстремальных условиях, люди каменного века обживали территорию современных Кавминвод. Хотя ещё десять лет назад в этот факт мало кто верил. Учёные – археологи считали, что заселение древними людьми нашей местности в каменном веке (по научному – «ашеле»), было невозможно из-за отсутствия здесь горных пород, пригодных для изготовления каменных орудий. Но нашлись учёные, засомневавшиеся в этом. Ведь они уже не единожды исследовали городища бронзового и железного века на Ставрополье. Так почему же, решили они, здесь же не может быть и каменного? И учёным улыбнулась удача. Следы стоянок древних людей были обнаружены археологами в Александровском районе (у горы Голубиной) и в верховьях рек Томузловки, Сабли и Мокрый Карамык. Но самая большая удача ожидала археологов на Кавминводах. На высокой террасе реки Суркуль, у подножья Кинжала учёными была открыта стоянка-мастерская каменного века. И несколько лет, в тёплое время года Кинжал становился местом паломничества археологов нашей страны. Основные раскопки проводились Северо-Кавказской экспедицией Отдела палеолита Института истории материальной культуры Российской академии наук. Руководил работами известный учёный, доктор исторических наук В.П. Любин.

Но, может быть, всё намного прозаичнее? В статье о пос. Канглы, помещённом в энциклопедическом словаре Ставропольского края, этот топоним возводится к ногайскому выражению: «место пролитой крови», тогда как, к расположенному в этом же районе с. Нагутскому относится пояснение: название происходит от слов «ногай-юрт» - стоянка, «стойбище» ногайцев. В наши дни с. Канглы (в котором, на 2002 г., проживали 3432 человека), наряду с пос. Кумагорским относится к сельсовету пос. Побегайловка Минераловодского района нашего края¹⁰. И о печенегах с половцами там ничего не напоминает.

А теперь давайте оглядимся вокруг, посмотрим на карту, и увидим, что до сих пор нас окружает множество названий, в состав которых входят тюркские «части». Вот то, что замечается сразу:

- «-гир» - «ручей» - Арзгир,

Бештау,

- «тау» - «гора»

- «таш» - «камень» - Ташла,

- «коль»; «гёль»;«куль» - «озеро» - Бештумколь,

- «дарья» - река,

- «джал» - «солончак» - Джалга,

- «кала» - «укреплённое место» - Калалы, Калаус,

- «кев» - «серый»; «грязный» - Кевсала,

- «сал» - «ручей»,

- «сары» - «жёлтый»,

- «кум» - «песок»,

- «баш» - «голова»,

- «яман» - «плохой» - с. Варениковское (бывшее Яман).

Можно сказать, что эти «тюркизмы» прочно вошли в наш лексикон. А последние два из приведённых в этом списке - даже стали, своего рода, жаргонизмами. Кто из взрослых задумывается над происхождением слов, когда ласково говорит: «Я тебе за это башку оторву»; а представители молодого поколения восклицают «Яман!» - подразумевая появление чего-либо нежданно плохого в своей жизни. А намётанный глаз всё продолжает цепляться за тюркские топонимы на карте: р. Кура – «сухая», о. Маныч – «горькое», х. Маки – «хутор», п. Янкуль – «светлое озеро», о.Чограй – «овраг», с. Ачикулак – «горькая балка», р. Егорлык («Ергелик») - «ручей», р. Карамык – «чёрный крутой яр». Произношение большинства из этих слов за долгое время адаптировано к южнорусскому говору местного населения, но изменившаяся их фонетика оставила прежним их общий смысл. К сожалению, это можно сказать далеко не про все топонимы.

«Кто такие коренные жители? Это последние оккупанты.» - сказал, в своё время, известный учёный – географ Н.Н. Баранский. И изучая топонимы с этим трудно не согласиться. Ведь очередная волна новых, в нашей местности, поселенцев, не только принесла с собой новые названия, но и иногда до неузнаваемости изменила старые. Которые можно, наверное, разделить на несколько групп. Первая: верно (или не очень) «переведённые» и адаптированные к русскоязычному произношению более древние топонимы нашей местности. Как пример можно привести ту же р.Подкумок, р.Буйволу (на старых картах можно найти топоним «Бейбала», р.Золка (кабардинское «дзел» - верба, ива). Вторая: названия, данные более двух веков назад прибывшими сюда казаками, «трансформировавшиеся» при произношении и ставшие непонятными нашим современникам. Примерами таких топонимов можно считать название горы Стрижамент («ретраншамент» - укрепление) и станицы Бекешевской («бекет» - пикет, «застава»). Третья группа состоит из «переименованных» по разным причинам и в разное время (но также за последние два с половиной века) населённых пунктов. Как мне кажется, одними из наиболее ярких примеров этой группы являются названия городских поселений Минеральные Воды (в статье энциклопедического словаря Ставропольского края отмечено, что поселение основано как с. Султановское; Гниловской же приводит ещё более старый топоним – «Дахадаево»), и Будённовск (который прошёл непростой путь к своему современному имени через Маджар, Карабаглы, Святой Крест, и Прикумск). Четвёртая же группа включает в себя названия, не изменённые за период существования данного поселения. К данной группе принадлежит большинство русскоязычных топонимов на территории края. Часто, эти названия характеризуют условия жизни местного населения, указывают на святого «покровителя» населённого пункта или на географические особенности местности. Но как пример хочется привести название одного из небольших хуторов: Дёмино. Мне было очень интересно узнать, что этим топонимом стала фамилия владельца кирпичного и кожевенного заводов в Ставрополе в 1905 году.¹¹ Какие только зигзаги, за прошедший с того времени век, не выписывала наша история. Менялось многое, но это название сохранилось.

А сейчас я хочу обратить ваше внимание на топоним, образование которого стало нечаянным, но очень своеобразным и показательным каламбуром нашей истории. В состав муниципального образования г. Железноводска входит пос. Иноземцево. Поселение было основано в 1802г. как шотландская колония Каррас.¹² В труде профессора Савенко (в 1828г.) упоминается о том, что по местным преданиям, название колонии происходило от жившего когда-то в этих местах князя, жители владений которого были истреблены поразившей их чумой. В народе колонию называли «Шотландкой», хотя, через какое-то время, там обосновались и немецкие переселенцы, ставшие её новыми хозяевами. Шли годы. И вот наступило последнее десятилетие 19 века. Минеральные Воды и Кисловодск соединила лента железной дороги. Проектировал её талантливейший инженер – путеец И.Д. Иноземцев. А через некоторое время, Каррас, теперь уже крупный курортный посёлок в пригороде Железноводска, был назван его именем. И случилось так, что поселение, основанное «иноземцами», в конце концов, получило официальное название, в котором прихотливо смешались два разных понятия близкие по звучанию – общее название чужестранцев и фамилия человека. Имя И.Д. Иноземцева в наше время «не на слуху», его очень мало кто знает. И этот топоним, наверное, у 99% населения ассоциируется у людей не с конкретным человеком, а означает «статус» основателей поселения.

Но не только народы тюркской языковой группы и российские казаки «оставили свой след» в топонимике современного Ставрополья. Встречаются на нашей карте и калмыцкие названия (например «Дербетовка», - «дерб(е)т», «дерв(ю)д» - один из племенных родов калмыков), и южнорусские (например «падина» - ложбина, долина, «копани» - колодцы). Привнесла свой колорит в топонимику и украинская напевная речь: х.Чепурка («красивая», «украшенная»), оз.Довсун («соль»), р.Гок (Хак) – («топкая грязь, солонец»). Так вот, оказывается, каким на самом деле должен быть цвет «хаки»! И как много нового можно узнать, только прислушавшись и поняв значение некоторых, привычных нам только на слух, слов.

Но на карте края есть и такие топонимы, любое значение которых скрыто от нас туманом веков. К ним можно отнести такие названия, как, например, «Сенгилеевское» (трактующееся Гниловским, как собственное имя народа, жившего в Предкаказье до прихода сюда даже кочевников), «Томузловка», «Маджар»… Да и привычное, современному уху, название пос. Нины (Будённовский район) до сих пор не имеет, удовлетворяющего краеведов толкования. И таких примеров достаточно много: «Кундуль» (Верхний, Средний, и Красный), «Катасон», «Кианкиз», «Кугуты». Может быть, эти топонимы не такие уж и древние, но смысл их тоже уже не «лежит на поверхности» для жителей 21 века. И иногда бывает очень жаль, что окружающие названия молодое (да и не только) поколение «воспринимает не понимая», как данность, хотя «расшифровка» этих слов может представлять несомненный интерес.

2.2.Топонимы города Георгиевска и Георгиевского района (округа).

В своём рассказе я коснусь и нескольких населённых пунктов всего нашего района, недавно ставшего округом, но начать я хочу с самобытных названий родного города Георгиевска. Георгиевск возник как крепость Азово-Моздокской оборонительной линии в 1777г. Городом же стал лишь в 1786. В наше время уже трудно сказать, насколько широко «применялась» в те годы горожанами ономастика, но можно предположить, что если до наших дней сохранилось название улицы Арсенальной, то, скорее всего, и несколько неофициальных названий в словаре краеведов Георгиевска конца 18 века уже были. И если были арсенал, форштадт, и слободка, то последняя, например, могла называться Солдатской, в а народе быть переименованной в Невенчанную. В дальнейшем, возникающие улицы, часто получали свои названия по направлениям движения по ним: Московская, Александровская.

Прошло два века. Арсенал заменили современные воинские части, а на месте слободок появились новые микрорайоны довольно крупного промышленного центра с населением более 70 тысяч человек, каким стал Георгиевск. (Здесь и далее статистические данные, касающиеся населённых пунктов, приводятся по справочному пособию «История городов и сёл Ставрополья».¹³ Старожилы отмечают, что за последние пол века облик нашего города очень изменился, но в памяти и в языке людей всё ещё остаются народные топонимы, иногда, даже первой трети ХХ века. Давайте же попробуем понять их смысл.

Но начать надо, наверное, с того, что «аборигены» Георгиевска, по умолчанию, и даже часто не осознавая этого, делят территорию города на три части. Это «Старый город», в который входит вся частная застройка от ул. Лермонтова до ул. Гастелло и от ул. Красноармейской до ул. Чапаева; район железнодорожного вокзала с примыкающими к нему улицами; и «Берёзка», (в последнее название часто вкладывают общее понятие «новый спальный район», хотя в наше время это не совсем так). Топонимы первых двух из перечисленных районов сложились и вошли в употребление в 30 – 60 годы прошлого столетия, так как к тому времени городская территория оформилась именно в этих границах: старый город – ж-д вокзал. Поэтому свой рассказ я начну именно с них.

Топоним «Старый город» включает в себя несколько понятий. Практически каждый житель города сразу понимает, о чём идёт речь, когда слышит такой, довольно своеобразный набор слов, как, «Центр», «Мельница», «Рязанка», «Консервная гора», «Низовка», «Круча», «Планы», «Баны». Самое понятное (и распространённое во многих других населённых пунктах) – слово «Центр». В Георгиевске это район центральной площади, ограниченный улицами: Октябрьской, Ленина, Ульянова и Арсенальной. В этом квадрате расположены городские административные здания, банк, автовокзал, рынок, почта, кинотеатр, торговые центры. Здесь постоянно бурлящий поток людей, как решающих какие-то свои насущные проблемы, так и праздно шатающихся обывателей. В «Центре» проходят все главные городские мероприятия. И можно сказать, что «Центр» - это ось, вокруг которой вращается вся городская жизнь. «Низовка», «Круча» и «Консервная гора» - самые старые районы города. «Низовка» («Под кручей») - это район бывшего Аптекарского сада при Георгиевской крепости, территория которого в середине 20 века была отдана сначала под огороды и дачи для горожан, а затем - под частную застройку. Район этот располагается под обрывом, практически в пойме реки Подкумок, поэтому, считается самым уязвимым с точки зрения стихийных бедствий связанных с водой. Например, он очень сильно пострадал во время наводнения 2002 года, когда разбушевавшаяся река затопила жилые дома практически до окон. Также «под Кручей»» постоянно готовы к возможным оползням неукреплённой стены самой «Кручи» (восточного обрывистого склона возвышенности на которой стоит город) или к потокам воды, которые стекают с того же обрыва во время ливней. Самой же «Кручей» называется жилой район, ограниченный нечётными сторонами улиц Чернышевского и Жуковского, огороды домов которых временами оказываются под обрывом. Эти два района связаны между собой несколькими пешеходными спусками и асфальтированной дорогой, проходящей через Водяные ворота по Консервной горе, которая представляет собой небольшую площадку - перекрёсток улиц Грибоедова и Шоссейной. Сейчас большую её часть занимает здание, в котором до последнего времени находился филиал Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ). В начале же ХХ века здесь располагался пивоваренный завод Лейцингеров, а с 1920 года – консервный завод, перенесённый в 1974 году на юго-восточную окраину Георгиевска.

«Мельницей» называют район городского мукомольного комбината, расположенного по улице Володкина. Этот район, как и «Низовка» находится в пойме Подкумка, но защищён от буйного нрава реки бетонной дамбой, что создаёт для его жителей более комфортные условия для проживания. Другой, менее употребляемый местный топоним, обозначающий район мелькомбината – «Одесса». И хотя это название кажется несколько инородным понятием для «сухопутного» города, но и оно вполне может быть объяснено. С одной стороны, Одесса - это порт, разношерстная толпа «мелких жуликов» и представителей «определённой национальности». Но у нас сыграла роль другая сторона этой медали. Помните? «И все биндюжники вставали…» Если написать слово «биндюга» через «и» - оно будет означать большую извозную телегу, а если через «е», - рычаг, вставленный в основание мельницы для её поворота.¹⁴ И то и другое было в наличии на мельнице ещё 50, а тем более 100 лет назад. А людей, которые управляли как телегами, так и мельничными жерновами, называли биндюжниками, не сильно, скорее всего, вникая в правописание слов. Да и ещё в 70-е годы прошлого века, когда не во всём городе был проведён водопровод, на улицах можно было увидеть огромные телеги с бочками, на которых люди ехали по воду к мельнице, так как в нескольких десятках метров от комбината и до сих пор бьёт довольно мощный родник с чистой вкусной водой.

Над «Мельницей», выше по склону, в районе начала улиц Ермолова и Горького, расположилась «Рязанка». В наши дни это слово произносится через «я», хотя ещё 30 лет назад топоним звучал как «Резанка» с ударение на «е» (от слова «резать») и более соответствовал своему первоначальному смыслу. Этот район, расположенный и в наше время практически «на отшибе», когда-то облюбовали для жительства лица, некогда имевшие проблемы с законом, или мысленно причисляющие себя к таковым. Поэтому неудивительно, что здесь бытовые, и не только конфликты, часто решались с помощью финки.

Самым комфортным городским районом, являются «Планы», которые занимают довольно большую территорию, ограниченную улицами Гастелло, Горького, Калинина и Чапаева. «Планы» застраивались частными домами с 1947 по 1960 год. Район имеет удобную планировку и развитую инфраструктуру, является самым «зелёным» и «экологически чистым» во всём городе. Поэтому не удивительно, что данный квадрат в последнее время притягивает к себе многих «новых георгиевцев». По этой причине, от других районов города «Планы» отличают и самые высокие цены на недвижимость.

«Ишачкой» был назван район современных улиц Шевченко и Дзержинского. Ещё полвека назад эти улицы на окраине города ограничивал огромный пустырь - «выгон», где местные жители, преимущественно армяне, пасли скот, в том числе и ослов, которых сдавали в аренду горожанам для перевозки различных грузов, так как автомобили в те годы были в Георгиевске наперечёт. Сам же микрорайон «Ишачка» входит в район «Баны», расположившийся вдоль городского участка железнодорожного полотна. Радиально-полукольцевая планировка «Банов», проведённая в 1914 году, очень отличается от остальной планировки города: от площади у железнодорожного вокзала как солнечные лучи расходятся семь улиц, переплетённые «паутиной» ещё пяти. Улицы этого района очень широкие, так как огороды жителей располагаются не за домами во дворах, а перед ними, что создаёт довольно необычную для города иллюзию необъятности уличного пространства. По свидетельствам аборигенов района, ещё с конца тридцатых годов ХХ-го века, на «Банах» закрепилось одностороннее движение по радиальным дорогам. Что вероятно затем (в 40-х) и определило название территории немецким словом «автобаны», которое означает «автомагистрали, оборудованные для скоростного движения автомобилей в одном направлении»¹⁵. Со временем часть «авто» отпала, а «баны» - остались, при этом поменяв своё ударение.

Шли годы… Георгиевск, как и положено было промышленному центру, рос и развивался. И там, где когда-то, за отрезком ветки железной дороги ведущей от городской станции на мелькомбинат, начинались поля ст. Незлобной, со временем вырос новый спальный район. И даже не один.

Середина 70-х… К городу прирезают земли… Но нарезка новых кварталов на юго-западной окраине Георгиевска, с точки зрения горожан почему-то не оправданно затягивается. И очередники, на получение своих соток под строительство, начинают самовольно и самостоятельно «нарезать» землю сами себе. Через какое-то время процесс заселения наладился, конфликты интересов были более-менее урегулированы, но до сих пор в этом районе можно увидеть «лоскутное одеяло» прихотливых периметров усадеб. Да и название к этой территории прикрепилось ей подстать: «Шанхай». Китайцы в Георгиевске и в наше время очень редкие гости, и то, что к строительству данного района они никакого отношения не имеют – это однозначно. Откуда же название? До наших дней дошло как минимум три версии появления этого топонима на Георгиевской земле. Первая: время заселения микрорайона совпало с новым витком советско-китайской дружбы (в городе даже появился соответствующий памятник), поэтому название пришло как - бы само собой. Вторая: самозахват земли и скученность первых построек на этой территории, когда строили из чего попало и как попало, кому-то напомнили китайские кварталы из старых кинофильмов. Третья: с самого китайского языка слово Шанхай может быть переведено также тремя понятиями: в поэтическом контексте как «При морье» т.е. берег моря; в политическом – как «Возвышающийся над…» и в обывательском – «Входящий в …». Остаётся поверить в то, что, примерно 40 лет назад, в нашем городе был человек, хорошо знающий китайский язык. И тогда вполне правдоподобной может быть версия, что георгиевский «Шанхай» – это новая территория, входящая в город, так как с морем у нас явно не сложилось. Но что интересно, этот район, и правда, немного возвышается над территорией города. Такие вот бывают нечаянные совпадения. Как ни странно, в наши дни у «Шанхая» появились продолжения.

Около 10 лет назад, к последней улице вышеупомянутого микрорайона, были вновь прирезаны земли и разрешено частное строительство. Собственники новых участков подошли к делу с размахом, да с таким, что не прошло и года как горожане иронично окрестили новостройки «улицей Демьяна Бедного» (выделяя последнее слово как статус), так разительно они отличались от небольших усадеб Шанхая. А немного в стороне от неё, примыкая прямо к садовым участкам, которые волею судьбы оказались сейчас в черте города, выросла «Рублёвка». Как в насмешку, в этот район входят улицы с такими официальными названиями как: Школьная, Студенческая и Дачная. Кстати, попасть в этот район можно только зная некоторые секреты планировки его территории, ведь несколько дорог к нему ведут в тупики.

А теперь давайте из частного сектора переместимся в спальный район многоэтажек, который при ретроспективных разговорах носит общее название «Берёзка». На самом же деле около полувека назад так был назван небольшой по тем временам микрорайон, расположившийся между улицами Гастелло, Калинина, Батакская и Кочубея. Но почему в южном городе появилось такое название микрорайона, больше, казалось бы, характерное для средней полосы России? (Сразу хочу подчеркнуть, что это название никак не связано с московскими магазинами). Историю «про Берёзку» рассказывает в своей книге бывший главный архитектор города М.И. Федькин¹⁶. В коротком пересказе она звучит так. До середины 60-х, от железнодорожного полотна, ограничивающего чётную сторону ул. Гастелло, вплоть до ст.Незлобной, располагались поля, где горожанам выделялись участки под огороды. В «чистом поле» стояли лишь метеостанция, газокомпрессорная станция и два небольших двухэтажных дома, где жили специалисты, их обслуживающие. (Эти дома сохранились и являются жилыми до сих пор.) В новом генеральном плане города, принятом в 1965 году, были, наконец, чётко разграничены жилая и промышленная зоны, проведены главные магистрали и выделены бульвары. Первые дома нового микрорайона были построены по предложению тогдашнего директора арматурного завода А.В. Мишина силами рабочих предприятия для своих специалистов. Этому примеру последовали и другие руководители, также бравшие за основу проекты многоэтажных домов со встроенными первыми этажами, где могли разместиться различные службы и магазины. В результате этого, даже сегодня Берёзка обеспечена полным комплексом сферы услуг. А название микрорайона, по словам М.И. Федькина, возникло совершенно случайно. Осенью 1965 года управление магистральных газопроводов сдаёт в эксплуатацию пятиэтажный жилой дом, на первом этаже которого помещения отводились под магазин. Директор которого, И.П. Испиров, и привёз из Кисловодского питомника саженцы берёзок. Высадили их перед входом в магазин, на территории, отделяющей дом от проезжей части улицы. Через несколько дней, в газете «Ленинская правда», была напечатана заметка, озаглавленная очень просто: «Берёзка». Старожилы говорят, что не прошло и года, как «Дом с берёзками» стал «Домом на Берёзке», а название этого красивого дерева утвердилось в местной топонимике как название нового микрорайона «за железной дорогой», потому как очень быстро прирастали в те годы к «Берёзке» новые веточки - улицы и дома. А со временем, появилось и над магазином это название. К сожалению, в наши дни, этого магазина уже не существует. Его помещения по частям были распроданы, вывеска уничтожена, зелёная зона заасфальтирована практически до самых стволов деревьев, которым уже более сорока лет. Ставшие никому ненужные деревья гибнут, оставляя в памяти людей только ласковое слово «Берёзка».

Но многоэтажек становилось всё больше, микрорайон разрастался, и поэтому неудивительно, что для обозначения новых кварталов появились и новые топонимы. Удивительно только какие.

Площадь между улицами Мира, Калинина, Тронина и Быкова получила название «Палестина». Ещё десять лет назад, этот район был отделён от основной части города пустырём, и представлял собой практически «автономию», так как добраться до него из центра города было большой проблемой. Притом, что изначально эта территория застраивалась «всем на зависть». Здесь расположены не только жилые дома, но и детский сад, школа, стадион, сеть крупных магазинов. И когда с районом было налажено автобусное сообщение, в какой - то момент он стал местом, куда стремились переселиться жители «старых» многоэтажек. И сравнение с «обетованной землёй» стало ещё «точнее».

Ещё один пустырь около десяти лет назад располагался между улицей Быкова и городской больницей. Его также было решено отдать под частную застройку. Но как только люди начали копать котлованы под первые дома, то были удивлены очень неприятным «сюрпризом»: сразу несколько хозяев нашли на своих участках снаряды времён Великой Отечественной войны – в 1942 году, перед оккупацией города, здесь было заложено минное поле. Так получилось, что разминировали его только через 50 лет после Победы. И, скорее всего, в Георгиевске будет долго жить этот военный привет - «Минное поле».

Получилось и так, что между частной застройкой «Минного поля» вдруг появились многоэтажный дом и физкультурно-оздоровительный комплекс (ФОК). Визуально сразу став «инородным телом» «поля», эта территория получила и личное имя – «Аляска»: далеко не маленькие по размеру здания оказались «оторванными» от основного материка многоэтажек.

«В пику» «Берёзке», около двадцати лет назад, в народной топонимии горожан появилось название «Ивушки». Этот небольшой микрорайончик пятиэтажек уютно пристроился к западной границе города. Первые его жители, озеленяя дворы, посадили в них около трёх десятков саженцев плакучих ив. В наши дни деревья разрослись, и вид района стал соответствовать своему названию.

А с последним, на сегодняшний день, городским топонимом связана такая история. В советское время, когда территория Георгиевска была ограничена с юга железнодорожной веткой по улице Гастелло, а «Берёзка» только проектировалась, «за городом», в неведомой лесной «глуши» затерялся пионерский оздоровительный лагерь «Искра». Через время - территорию лагеря занял цех деревообработки, а затем воинская часть и госпиталь. (Вокруг них сейчас располагаются садовые участки.) Но всё это время топоним живёт, и выражения «госпиталь на Искре» или «дачи на Искре» не воспринимаются горожанами как ничего незначащие – все прекрасно понимают о какой части Георгиевска идёт речь.

А теперь, пройдя весь город от края и до края, давайте оглянёмся вокруг и выйдем за его пределы. Исторически так случилось, что некоторые поселения Георгиевского района, а, в настоящее время, уже и округа, очень тесно связаны с городом. Вплоть до того, что жилые дома ст.Незлобной, с.Краснокумского и пос. Нового располагаются в непосредственной близости к границам города и образуют соседние с городскими улицы. Поэтому, я хочу обратить ваше внимание и на интереснейшие «географические имена», встречающиеся в крупных сёлах и станицах района. Без них картина будет неполной.

Самые ближние к городу улицы, занявшие за последнее десятилетие пустырь между городом и станицей Незлобной, получили официальное название «Линии». Поэтому, на местной почте уже не удивляются таким адресам, как, например: улица 9-я Линия, дом 6. В народе же этот район получил название «Санта Барбара». Скорее всего, потому, что по внешнему виду домов, среднестатистический обыватель часто представляет проживающих в этом районе дам как богатых бездельниц, разрывающихся между салоном красоты и лежанием на диване. Подавляющее же большинство жителей казачьей станицы (а Незлобная была образована в 1786 году, и население её в наши дни более 18 тысяч человек) привыкло хорошо знать своих соседей, а не созерцать трёхметровые заборы и слышать за ними лай дворовых собак. Да и при произнесении этого названия, не столько американского города, сколько «мыльного» сериала, особой симпатии к обитателям этого района не слышно.

Ещё два топонима станицы Незлобной имеют довольно давнюю историю. Проживающие по улице Розовой в наши дни люди, скорее всего, и не скажут нам, почему их район называется «Будка». Но ничего обидного в этом названии нет. Более ста лет назад, примерно в этой местности и стояла будка будочника – младшего полицейского чина, следившего за порядком в станице (хотя казаки, наверно, и сами справлялись неплохо). В начале сороковых годов 20-го века в этом районе ввели в строй нефтекачку, и будка, правда уже со шлагбаумом и охраной, появилась на этом месте снова. А около тридцати лет назад, здесь обосновалась воинская часть. И опять «будка» (теперь уже ставшая КПП) заняла предназначенное ей место. Вот и не верь после этого, что мысль и слово могут материализоваться. Второй же старинный незлобненский топоним - это «Переезд». Казалось бы, простое слово. Но ведь и в Георгиевске есть свой переезд (через железную дорогу, и не один), и в селе Краснокумском тоже. А вот название прижилось только в Незлобной. Почему? Переезд в станице – это довольно короткий участок заброшенной железной дороги. Но дорога это не простая, а историческая. Ведь только в 1913 г. новая, в то время, железнодорожная ветка Ростов – Баку прошла через город Георгиевск. До этого, долгие годы железнодорожная станция находилась в Незлобной, а железная дорога соединяла тогда всего два города: Минеральные Воды и Новопавловск. Ещё в Первую мировую войну, часть полотна этой дороги разобрали, часть растащили. Жители же Незлобной ничего из этого делать не стали, сохранив несколько километров полотна для истории. Кстати, здание, в котором располагалась станция после революции 1917 года, отдали под жилой дом, в котором и сейчас живут люди.

А к самому длинному тупику в станице, громко именуемому улицей Дзержинского, уже около века как намертво приклеилось такое же громкое слово «Мотня». Этот современный тупик - одна из самых старых улиц станицы: узкая, искривлённая, – как сильно она отличается от современных сестёр. Но она – наглядная сохранённая история Незлобной, без неё – никак. (Как, видимо, и без, пусть и грубовато обозванной, части штанов.)

Село Краснокумское (ок. 14 тыс. человек) возникло в 1778 году как Госпитальная слободка Георгиевской крепости. Пройдя сложные перипетии административных преобразований, успев за свою историю побыть как казачьей станицей, так и частью города Георгиевска, Краснокумка в наши дни имеет и свой личный неофициальный общий топоним: «Макутия». Слово это в какой-то степени созвучно понятиям южнорусского говора: «Кутан» - казачий стан и «закуток» - уголок. (Вспомним застольную казачью поговорку: «на хороший кусочек найдётся куточек».) Посмотрев же на план села можно увидеть, что улицы его прихотливо изгибаются и даже петляют, очерчивая встречающиеся им на пути микроформы рельефа. Поэтому, видимо, и «кутков» и «кутанов» на территории села всегда было в изобилии. Но с другой стороны, «макухой» называют в нашей местности шелуху от подсолнечных семечек или же жмых. Поэтому, местными жителями проводится и такая «топонимическая параллель» - заселялась век назад Краснокумка со стороны города слободской беднотой и нищетой, - «шелупонью», «городской шелухой». И только через время, когда произошло территориальное «слияние» зажиточной «казачьей» и бедной «слободской» частей села, и вошёл в обиход этот двойной топоним: «Ма – кутия».

Но есть у одного из районов Краснокумки известный и за её пределами топоним. Это «Подкова». Так называют улицу Советскую, которая, проходя практически через всё село, образует почти замкнутый круг.

В третьей по числу жителей (ок. 10 тыс. чел) станице района – Лысогорской (образована в 1848г. переселенцами из ст. Подгорной), местные жители используют в разговорной речи три «имени» станичных районов. Как и в Георгиевске, это «Центр» – площадь, где расположены автостанция, школа, клуб, храм и рынок; а также «Кавказ» и «Садовод». «Кавказ» – самый старый район станицы, откуда началось её заселение. Район расположен у подножия горы Лысой и считается, в плане проживания, самым выгодным и чистым. «Садовод» отделяет от основной части станицы автотрасса для транзитного транспорта. Это район старых станичных садов, занимавших террасу реки Подкумок. Около тридцати лет назад старые деревья выкорчевали, а землю отдали под частное строительство. Так как территория «Садовода» вытянута в длину на несколько километров, то между этим районом и «основной» станицей налажено местное автобусное сообщение.

Сама же, «настоящая» станица Подгорная, в наше время по численности населения стала почти вдвое меньше Лысогорской. Застроена она очень аккуратно и компактно. Видимо поэтому и народный топоним найден был в ней только один: «Закутня» - небольшой район над поймой реки Кумы, куда не может пройти пассажирский транспорт ввиду отсутствия проезжих (хотя бы и гравийных) дорог. В объяснении этого слова я буду также исходить из того, что, во-первых, район этот находится и правда, за границей исторического казачьего ядра станицы, «за кутаном», во-вторых, конечно, закуток – это уголок, но, в данном случае, не потаённый, а, в понимании местного населения, из-за бездорожья, чуть ли не «медвежий».

Кстати, самих подгорненцев в районе называют «мешочниками». Объяснений этого топонима в данное время существует два. Первый: станица располагается очень близко к городу, и с давних пор станичники ездили на рынок или на мельницу в Георгиевск. Естественно, не с пустыми руками. Второй: когда через станицу прошла железнодорожная ветка Ростов – Баку, и недалеко от Подгорной оформили разъезд, где поезда не останавливались, а просто замедляли свой ход, наиболее предприимчивые и расторопные местные жители умудрялись, например, запрыгнуть в поезд или «сойти» с него практически на ходу. Естественно, тоже не с пустыми руками. Хочется отметить, что у жителей ещё двух сёл нашего района есть свои «прозвища», но об этом позже.

Такой же небольшой станицей как Подгорная (ок. 5,5 тыс. человек), является и ст.Георгиевская, образованная в 1829 г. как хутор купца Чурекова. Именно это название и закрепилось за станицей. Причём именно в таком произношении: «станица чурекова» (чурековка). Интересно, что многие представители молодого поколения, считают, что «чурековка» - это не собственное имя, а какое-то понятие, поэтому и писать его надо со строчной (маленькой) буквы. Самоназвание этой станицы – ещё один пример того, что официальное название населённого пункта не всегда становится и единственным – неповторимым его именем. Удивительно, что здесь небыло найдено ни одного народного микротопонима.

А прежде чем перейти к описанию местных топонимов сёл Обильного и Новозаведенного, давайте вернёмся немного назад, и вспомним начало разговора о «прозвищах» селян. И если «подгорненцы – мешочники» могут быть объяснены вполне логично, то обильненцы с незапамятных времён зовутся в районе «конокрадами», а новозаведенцы – «колдунами». Хотя в этих сёлах, по словам старожилов, никогда не наблюдалось «повышенного содержания» этих «узких специалистов», да и большого скопления цыганского населения (которое, преимущественно, и ассоциируется с этими понятиями) в этих населённых пунктах нет. И хотя в Обильном проживает довольно большая община баптистов, на местных топонимах этот факт никак не сказался.

Сами же сёла были основаны в 1784г. Причём, Обильное – переселенцами из центральных районов России (в наши дни численность населения составляет около 7 тыс. человек), а Новозаведенное – крестьянами из Полтавской и Харьковской губерний (нынешнее число жителей - около 5 тыс.). Причём последнее из них расположилось на бывшей земле горского князя Касая, от чьего имени и получило своё первое название - «Касаево». И если в Новозаведенном, по словам местных жителей, выделяется только «Центр» – центральная площадь и короткие отрезки прилегающих к ней улиц, на которых расположены главные административные здания населённого пункта, то Обильное оказалось довольно богато на микротопонимы. Два небольших района, с которых и начиналось село, до сих пор носит название «Форштадт» и «Красный аул». Первое – в память, о, пусть и небольшом, укреплении – «крепости» конца 18 века, второе - о соседях - горцах. Район «Болото» – это крайние дома нескольких улиц, выходящие прямо к пойме Сухого Карамыка – небольшой мутной речки, практически со стоячей водой в её заводях, впадающей в многоводную уже Куму. Два района названы в честь жителей, в давние времена «прославившихся своими подвигами». Это Башкирка и Бакаевка, которые находятся на разных концах села. Вообще же хочется отметить, что современная территория Обильного имеет довольно прихотливую конфигурацию. Кроме того, что село практически надвое разделено рекой, через него также проходит и автотрасса Р-285, есть несколько мостов и небольших дорожных развязок. Поэтому неудивительно, что здесь появилось такое название района, как «Разбегайловка» (через который проходят, разбегаются, местные пути - дороги), и сразу три топонима характеризующие тупики: «Аппендицит», «Мотня», и уже не раз встречавшийся «Куток». Северная окраина села, где несколько лет назад были выделены участки под индивидуальное строительство, получила название «Новострой», а улица Шаумяна, на которой четверть века назад были построены дома для беженцев из Азербайджана, по иронии судьбы носит неофициальное название «Карабах». Ну, и как в большинстве ранее перечисленных мною населённых пунктов, в селе, конечно же, есть и свой «Центр».

Ещё одна из крупных станиц района – Александрийская – возникла в 1783 году как казачий стан между Георгиевской и Александровской крепостями. В настоящее время в станице проживает более 10 тысяч человек. С запада и юга её территория ограничена рекой Кумой, с севера - автотрассой Минводы – Зеленокумск. На северо-восточной окраине станицы в наши дни располагается мужская исправительная колония. По словам местных жителей, территория станицы делится на Центр (в который, в отличие от других населённых пунктов района, входит не несколько центральных кварталов, а большая часть поселения, застроенная частными домами в последние полвека), и «Речку» – историческое ядро Александрийской. И правда если «Центр» вплотную примыкает к автотрассе, будучи отделён от реки довольно широкой «зелёной зоной» полей и лесопосадок, то крайние дома «Речки» стоят практически на берегу Кумы, которая окружает район с трёх сторон. В самом же «Центре» аборигены станицы выделяют район ИТК, называя его «Кирпичниками» или «Пожарниками», замаскировав этими понятиями высокие, красного кирпича здания, и наблюдательные вышки колонии. «Речка» же делится ещё на три микрорайона, имеющие довольно интересные названия: «Лягушовка», «Камышовка» и «Жабий хутор». Вполне естественно, что первый из перечисленных топонимов был дан по наличию в пойме реки большого количества этих земноводных, второй же - по зарослям камыша, рогоза и других водолюбивых растений, занявших довольно обширную территорию между старым и новым руслами Кумы, ограничивающей южный край этого района.

А вот топоним «Жабий хутор» имеет, как ни странно, свою довольно давнюю историю. Эта часть станицы возникла около века назад, и когда-то и впрямь располагалась несколько в стороне от основного поселения. И называлась «Лягушкиным хутором», сейчас уже и не скажешь, то ли по фамилии первопоселенца, то ли от рулад серо-зелёных певцов, услаждавших его слух. Но случилось так, что на «Лягушкином хуторе» обосновались зажиточные крестьяне, которых через некоторое время обозвали «кулаками». А так как эти «кулаки» отказались, в своё время, отдавать, например, излишки зерна государству и личный скот в создаваемые колхозы, то, острые на язык соседи, переделали лягушек в жаб, подразумевая жадность богачей. А уже где-то в середине двадцатого века, когда подоплёка этого выражения стёрлась из памяти большинства станичников, топоним «Жабий хутор» стал общеупотребительным. Ведь для большой части населения, различие между лягушками и жабами небольшое, и оба эти слова ассоциируются с земноводными, рекой и водой.

Заключение.

Конечно, можно по-разному относиться к существованию не утверждённых «на высшем уровне» слов, названий и топонимов. Но, наверное, никто не будет спорить, что подавляющее большинство из них более сочно и точно отражают особенности какой-либо конкретной местности, сохраняя особый колорит, присущий каждому населённому пункту или его окрестностям. Не буду спорить на тему – нужны ли такие слова и названия, не засоряют ли эти жаргонизмы наш язык. Но и «Мотня», и «Закут», и многие другие, это вполне литературные слова и их правописание приводится в орфографических и толковых словарях¹⁷¹⁸. Ведь, если эти понятия существуют, а некоторые из них существуют довольно долго, пережив то поколение, при котором возникли, и которое понимало и воспринимало их первоначальный смысл, то значит, эти слова в нашем лексиконе могут быть оправданы. Сохранённые для науки, такие «суржиковые» понятия и микротопонимы могут рассказать о многом, если они своевременно и бережно записаны и верно расшифрованы. И трудно не согласится с Н.В. Гоголем, которому принадлежат слова:

«Нет слова, которое было бы так замашисто, бойко, так вырывалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово».

Литература

1)Гниловской В.Г. Занимательное краеведение. – Ставрополь, 1954. – 330с.

2)Даль В.И. Толковый словарь. – М., 2002. – 984 с.

3)Ожегов С.И. Орфографический словарь русского языка. – М., 1963. – 1040с.

4)Федькин М.И. Георгиевск. Годы и люди. – Георгиевск, 2004 – 290с.

5)Шабловский Н.Н. Георгиевская старина. – СПб, 1914. – 106с.

6)История городов и сёл Ставрополья. – Ставрополь, 2008. - 756с.

7)Энциклопедический словарь. – М., 1981.–1600с.

8)Энциклопедический словарь Ставропольского края.– Ставрополь, 2006.–458с.

1^ Даль В.И. Толковый словарь, 2002.

2^ Энциклопедический словарь, 1981.

3^ История городов и сёл Ставрополья, 2008.

4^ Энциклопедический словарь, 1981.

5^ Гниловской В.Г. Занимательное краеведение, 1954.

6^ Энциклопедия заблуждений. История. 2002.

7^ Гниловской В.Г. Занимательное краеведение, 1954.

8^ Гниловской В.Г.. Занимательное краеведение, 1954.

9^ Гниловской В.Г. Занимательное краеведение, 1954.

10^ История городов и сёл Ставрополья, 2008.

11^ История городов и сёл Ставрополья, 2008.

12^ История городов и сёл Ставрополья, 2008.

13^ История городов и сёл Ставрополья, 2008.

14^ Даль В.И. Толковый словарь. 2004.

15^Энциклопедический словарь, 1981.

16^ Федькин М.И. Георгиевск. Годы и люди. 2004.

17^ Ожегов С.И. Орфографический словарь русского языка, 1966.

18^ Даль В.И. Толковый словарь, 2002.

16

«Искусство давать имена…»