История одного города

М. Е. Салтыков-Щедрин ИСТОРИЯ ОДНОГО ГОРОДА

Проблематика и поэтика

• Сатирик ставит перед собой цель – создать целостный образ России , в котором обобщены вековые слабости ее истории, коренные пороки русской государственной и общественной жизни.

• В центре произведения – сатирическое изображение взаимоотношений народа и власти, глуповцев и их градоначальников

• Занимая высокие должности, писатель пришел к мысли о том, что произвол в России всегда оставался единственным способом управления

Щедрин избирает форму ПАРОДИИ на летописи и исторические труды

• Повествование ведется от лица вымышленного архивариуса эпохи 18-начала 19 века. Чтобы придать героям и событиям обобщенный смысл , автор часто прибегает к АНАХРОНИЗМАМ – смешению времен.
• В образах глуповских градоначальников обобщаются черты разных государственных деятелей разных исторических эпох

• Некоторые градоначальники напоминают реальных правителей : Негодяев – Павла1, Грустилов – Александра 1, Перехват-Залихватский – Николая 1. Беневоленский отождествляется со Сперанским, Угрюм-Бурчеев – с Аракчеевым.
• Фантастичен город, чей внешний облик парадоксально противоречив. Топографически он объединяет разные города и деревни, уездные городишки и столицу. Характеристики глуповцев также различны: то они похожи на столичных или губернских горожан, то пашут и сеют, живут в деревенских избах

• Все эти обобщения имеют целью воссоздать наиболее устойчивые отрицательные черты русской истории.

• Гротеск и сатирическая фантастика у Щедрина не искажают действительности, а лишь доводят до парадокса те качества, которые таит в себе любой бюрократический режим. Доводя их до логического конца, сатирик выступает в роли провидца.

• Пророческий смысл содержится в образе Угрюм-Бурчеева, пожелавшего создать тоталитарное государство в городе Непреклонске. Сатирик описывает его как жестокую первую русскую антиутопию

• На чём же держится деспотический режим? В “Истории одного города” даётся беспримерная сатирическая картина наиболее слабых сторон народного сознания
• Щедрин показывает, что народная масса в основе своей политически наивна – ей свойственны неиссякаемое терпение и слепая вера в начальство : “Мы люди привышные”

• Начинается произведение главой “О корени происхождения глуповцев” , в которой автор пародирует строки “Слова о полку Игореве”. Автор упоминает историков Костомарова и Соловьёва. Доисторические времена Глупова изображены нелепыми и нереальными . Исторические же времена начинаются с многообещающего слова “запорю!”

“ Опись градоначальникам”

• Пародирует стиль официальных документов, анонсирует содержание последующих глав. Каждый из образов градоначальников индивидуален и в то же время типичен. Рассказ о деятельности глуповских градоначальников открывает глава “Органчик”. Дементий Брудастый олицетворяет бюрократизм, хамство, тупость и ограниченность.

Глава “Известие о Двоекурове”

• Содержит намёк на Александра I. Иронически доказывая, что “деятельность Двоекурова в Глупове была, несомненно, плодотворна”, автор использует приём ложной аргументации : “одно то, что он ввёл медоварение и пивоварение, и сделал обязательным употребление горчицы и лаврового листа, доказывает, что он был родоначальником смелых новаторов”

• С правлением Василиска Бородавкина начинается золотой век Глупова. В главе “Войны за просвещение” описываются “преобразования” Бородавкина и изображается народный бунт : “А глуповцы стояли на коленах и ждали. Знали они, что бунтуют, но не стоять на коленах не могли”
• Некрасовский “терпеньем изумляющий народ” вызывает у Салтыкова-Щедрина досаду, негодование и презрение

• Не менее уродливым, гротескным является образ градоначальника Негодяева, выведенный в главе “Эпоха увольнения от войн” . Результатом его “усиленной административной деятельности было то, что к концу его градоначальничества Глупов представлял беспорядочную кучу почерневших и обветшавших изб, среди которых лишь съезжий дом гордо высил к небесам свою каланчу. Не было ни еды настоящей, ни одежи изрядной. Глуповцы перестали стыдиться, обросли шерстью и сосали лапы”

«Фантастический путешественник»

• Фердыщенко когда-то был денщиком князя Потёмкина. Глуповцы понимают, что их градоначальник не имеет особых талантов , но искренне любят его за то, что вечерами он в “замасленном халате выходил на крыльцо градоначальнического дома и играл с подчиненными в носки, ел жирную пищу, пил квас и любил уснащать свою речь ласкательным словом “братик‑сударик”

• Наконец, в главе “Подтверждение покаяния. Заключение” появляется абсолютное зло – градоначальник Угрюм-Бурчеев. При взгляде на него “рождалось какое-то совсем особенное чувство, в котором первенствующее значение принадлежало не столько инстинкту личного самосохранения, сколько опасению за человеческую природу вообще ”. Глуповцы присвоили ему название сатаны, а автор прямо называет Угрюм-Бурчеева идиотом: “Перед глазами зрителя восстаёт чистейший тип идиота, принявшего какое-то мрачное решение и давшего себе клятву привести его в исполнение”.

• Угрюм-Бурчеев составил план, по которому жизнь в городе должна быть такой: “Всё делается по команде”; “Ни бога, ни идолов – ничего…”; “Школ нет, и грамотности не полагается; наука числ преподаётся по пальцам. Нет ни прошедшего, ни будущего , а потому летосчисление упраздняется. Праздников два: один весною, немедленно после таянья снегов, называется “Праздником неуклонности” и служит приготовлением к предстоящим бедствиям; другой – осенью, называется “Праздником предержащих властей” и посвящается воспоминаниям о бедствиях, уже испытанных. От будней эти праздники отличаются только усиленным упражнением в маршировке”.

• “ Два одинаково великих подвига” определяет себе Угрюм-Бурчеев: “разрушить город и устранить реку”.
• Идиотизм Угрюм-Бурчеева посягнул на саму природу, вскоре показавшую своё могущество. Гневное оно – кара небесная – надвинулось на город, уничтожив идиота Угрюм-Бурчеева, и “история прекратила течение свое”…

• Такой финал, убеждает, что Салтыков-Щедрин чувствовал отрицательные моменты стихийного революционного движения и предостерегал от его разрушительных последствий. Сатирик намекает на то, что стихийное возмущение может повлечь за собой ещё более реакционный и деспотический режим, способный остановить само “течение истории”.