Конспект урока литературы

Проблематика и особенности поэтики прозы Бабеля И.Э.

ЦЕЛИ УРОКА:

Образовательные: Показать неизбежность трагической судьбы человека в переломные моменты истории; понять, в чем особенность изображения Бабелем исторических современных ему событий.

Развивающие: Формировать навыки анализа текста, развивать устную монологическую речь, формировать мотивацию к учебно-познавательной деятельности (самостоятельному чтению и анализу художественных произведений, исследовательской работе).

Воспитательные: Воспитывать у учащихся гражданскую позицию, развивать чувства милосердия, сострадания, умение понять боль другого человека.

ОБОРУДОВАНИЕ: портрет писателя, песня “Марш Буденного”, репродукции картин о Гражданской войне, эпиграфы, текст рассказа “Письмо” для анализа, таблица “Последствия Гражданской войны”.

Оформление доски:

Эпиграфы:

Не приведи Бог увидеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный.

А.С.Пушкин

Летопись будничных злодеяний теснит меня неутомимо, как порок сердца.

И.Э.Бабель

Таблица “Последствия Гражданской войны”

8 -13 млн. человек погибло от голода, холода, болезней, террора.
Из них 1 млн. бойцов Красной Армии.
Сколько погибло “белых”, крестьян-повстанцев – никто не считал.
2 млн. человек эмигрировали из России.
Промышленное производство упало до 20% от уровня 1913 года..
Сельское хозяйство сократилось вдвое.
Ущерб народному хозяйству составил 50 млрд. золотых рублей.

Революция и Гражданская война круто изменили Россию, вошли в жизнь каждого человека, ломая, калеча, уродуя людские тела и души. Страшна любая война, потому что она несет смерть, горе, боль, разрушения, но война гражданская страшна и бесчеловечна вдвойне.

Изображение гражданской войны стало одной из главных тем русской литературы 20 века. Эта война, потрясшая огромную страну, осознавалась в литературе по-разному: и как трагедия народа, и как романтически окрашенное великое событие, закрепившее победу большевиков в революции.

– Вспомните, в произведениях каких писателей нашла свое отражение тема гражданской войны? ( М. Булгаков “Белая гвардия”; Б. Пильняк “Голый год”, “Повесть непогашенной луны”; Д. Фурманов “Чапаев”; А. Серафимович “Железный поток”; И. Бабель “Конармия”; А. Фадеев “Разгром”)

В России Гражданская война шла в течение 5 лет, с 1917 по 1922 год. “Обычно Гражданскую войну определяют как вооруженную борьбу за власть между представителями различных классов и социальных групп. Иными словами, это борьба внутри страны, внутри народа, нации, зачастую между земляками, соседями, сослуживцами или друзьями и даже родственниками. Это трагедия, надолго оставляющая незаживающую рану в сердце нации и надломы в ее душе”. (Гражданская война в лирике и прозе. М, 2002г.)

Учитель зачитывает данные таблицы “Последствия Гражданской войны”.

– Как вы можете прокомментировать эти данные? Какие чувства они в вас вызывают?

ЗВУЧИТ ПЕСНЯ И. Талькова «Россия».

Учитель: В конармейском дневнике И. Бабеля находим такие строки: “Почему у меня непроходящая тоска? Потому что далек от дома, потому что разрушаем. Идем, как вихрь, как лава, всеми ненавидимые, разлетается жизнь, я на большой непрекращающейся панихиде”.

Панихида – это церковная служба по умершему, траурные речи. Кого, что оплакивает Бабель? Сегодня нам предстоит в этом разобраться. На основе своего конармейского дневника Бабель написал сборник новелл “Конармия”. Отношение к этому сборнику у критиков было разное: кто-то увидел здесь чуждую революционной позиции “поэтизацию бандитизма”, а Горький заявил, что увидел в “Конармии” героев, похожих на запорожцев Гоголя. Шли споры, как понимать и принимать это произведение. То ли это очернительство революционной истории, то ли революционная романтика. Кто же этот человек, который своим произведением внес такую сумятицу в ряды критиков?

РАССКАЗ УЧЕНИКА О БАБЕЛЕ

Исаак Эммануилович Бабель родился в Одессе в состоятельной семье. Окончив Одесское коммерческое училище и Киевский коммерческий институт, Бабель отправился в Петроград, надеясь опубликовать там свои рассказы, которых к тому времени было уже немало. Его долго не печатали, пока Бабель не попал к Горькому, он-то и разглядел в этом молодом человеке талант. Однако новые рассказы Бабеля Горькому не понравились, и он посоветовал ему отправиться “в люди”.

В течение 7 лет Бабель испробовал множество профессий и многое познал. Он был солдатом на румынском фронте, служил в ЧК, в Наркомпросе, в продовольственных экспедициях, воевал в Северной армии против Юденича, в Первой Конной армии Буденного, работал в Одесском губкоме, был репортером различных газет. Как вспоминал сам Бабель, “только в 1923 году я научился выражать мои мыли ясно и не очень длинно. Тогда я вновь принялся сочинять”.

Бабель известен как автор двух циклов очень ярких новелл: “Одесские рассказы” и “Конармия”. По ложному обвинению в мае 1939 года писателя арестовали, а в январе 1940 расстреляли. Через 14 лет его реабилитировали. Военный прокурор написал в заключении: “Что послужило основанием для ареста, из материалов дела не видно, так как постановление на арест было оформлено… через 35 дней после ареста Бабеля”.

Учитель: Самые сильные впечатления оставила у Бабеля служба в рядах Первой Конной армии, которой он посвятил свою знаменитую повесть “Конармия”. Писатель приехал туда в качестве корреспондента газеты “Красный кавалерист” и должен был писать статьи и вести дневник военных действий. Наблюдая за тем, что происходило, Бабель думал о судьбе революции. Теперь она представлялась ему не такой, как со стороны. Он не мог понять той ненужной жестокости, что была вокруг.

Свои наблюдения он записывал в личный дневник, который и оформился позднее в цикл рассказов.

Краткий исторический сценарий таков: опьяненный успехами на фронтах совнарком отправляет Конармию в поход на Варшаву с целью восстановления довоенных границ России. Поход заканчивается полным крахом. Западная Украина отходит Польше, а Бессарабия – Румынии. Основную массу конной армии составляли казаки, которые во времена Российской империи были привилегированным сословием. А в революцию они метались между “белыми” и “красными”. На этом драматическом фоне происходят основные события книги.

(Звучит песня “Марш Буденного”).

Вся страна тогда распевала этот бравурный марш. Бойцы Первой Конной армии были героями эпохи. А какими их увидел Бабель? Какими показал в своей знаменитой книге?

2. Особенности бабелевской прозы.

В своей критической статье Евгений Шкловский пишет: “И.Эм.Бабель пользуется двумя противоречиями, которые у него заменяют роль сюжета:

• стиль и быт;

• быт и автор.

И.Эм.Бабель пользуется следующими художественными приёмами:

• антитеза – противопоставление. У него всё строится на противопоставлении.

• рефлексия – размышление о своём психическом состоянии, склонность анализировать свои переживания.

• гипербола – преувеличение

• диалог – разговор 2, 3, 4 и более лиц (Бабель мастер диалога).

В рассказах Бабеля диалоги – это скорее, монологи, направленные в никуда, риторика, как средства самоутверждение персонажа. Они говорят не только друг с другом, сколько с миром, ёмкой спрессованной фразой заявляя о себе.

Любая фраза – это их выход на сцене бытия, как в античной трагедии. И в этом плане бабелевские рассказы – удивительный сплав эпоса, трагедии и лирики.

И.Эм.Бабель во многих рассказах предоставляет слово самому персонажу, стилизует произведение под документ, будь то докладная, письмо, объяснительная или сказ.

Главное, что в этих формах ярко выражается сознание тех людей, которые были захвачены ветром революции и гражданской войны, принеся в неё свои представления, часто смутные и фантастические.

Язык – стиль речи, сложный противоречивый сплав, который выражает не только их происхождение, но и образ мышления. Г.Горбачёв, писатель, писал: “В передаче Бабеля на фоне утрированного часто до пародии литературного приподнято-романтического языка великолепно ощущаются: язык крестьянско-солдатский с внедрёнными в него элементами традиционно-торжественного (“поклон от бела лица до сырой земли”) или сказочного (“я там был, самогон-пиво пил”) народного стиля и вульгаризированного газетно-митингового жаргона, в рассказах (“Письмо”; “Соль”; “Тимошенко и Мельников”), одесский полублатной жаргон налётчиков-евреев; речь талмудистов западного края, переработанная мещанским бытом города, крестьянская речь с искажёнными отражениями церковной поэзии, бульварно-трактирного говора и обыденного интеллигентного жаргона…”

И.Эм.Бабель запоминается в рассказах, а рассказы запоминаются не сюжетами или событиями, а уникальной интонацией и цветовой гаммой, контрастами и сочетаниями слов, афористичностью и своеобразием речи персонажей.

И.Эм.Бабель сливает воедино разнонаправленные стилевые элементы текста, которые часто противоречат друг другу:

• патетика и ирония;

• заурядная обыденность и экзотика;

• физиологизм и лирика;

• возвышенное и низменное;

• весёлое и печальное.

В своих рассказах И.Эм.Бабель использует:

• Рефлексия

• Антитеза

• Диалоги

• Гипербола

• Ретроспекции

• Патетика

•  

• Риторические вопросы

• Ирония

• Комизм

• Экзотика

• Пародия

• Монологи и т.

Но всё же основными художественными приёмами в его рассказах являются:

• рефлексия;

• антитеза;

• диалоги.

III. Вопросы.

1. Так каковы же художественные особенности бабелевских рассказов? Какие чаще всего методы и приёмы использует И.Эм. Бабель в своих произведениях?

Ответ:

• гипербола;

• антитеза;

• рефлексия;

• ретроспекции;

• патетика;

• ирония;

• риторические вопросы;

• комизм;

• экзотика;

• пародия;

• монологи;

• диалоги и т.д.

2. Под какие формы официально-делового стиля стилизует И.Эм.Бабель свои произведения?

Ответ:

• документ;

• докладная;

• письмо;

• объяснительная или сказ;

• рапорт;

• заявление.

3. Для чего и зачем?

Ответ:

Чтобы раскрыть через официоз (официальность) написанного отсутствие сострадания.

Наличие: черствости, бездуховности, жестокости, зверства.

4. Каков язык его рассказов?

Ответ:

Язык – сплав, который выражает не только происхождение героев, но и образ мышления, часто смутное и фантастическое. Герои Бабеля воюют за прекрасное будущее, зачастую не понимая, а с чем едят это будущее. За прекрасное будущее всего человечества, безжалостно уничтожая индивиды этого самого человечества, т.е. людей, которые не принимают участие в военных действиях. Принося неоправданные жертвы на жертвенник революции и гражданской войны!

Язык героев: утрированный, романтический, крестьянский, солдатский, даже сказочный, вульгарный, газетный, митинговый, одесский, полублатной.

Формы стилизации рассказов и их язык как бы образуют одно целое, сгусток несостоятельности того, что происходит в жизни, в действительности!

Обратимся к некоторым рассказам.

– В сборнике “Конармия” – 36 рассказов. Какие читали вы?

Учитель:

– А сейчас мы посмотрим кадры хроники гражданской войны.

Просмотр кадров из видеофильма

“Россия. Забытые годы. (История гражданской войны)” Часть II.

Учитель:

– А что такое гражданская война?

Ответ ученика:

вооружённая классовая борьба внутри государства.

Учитель:

– Революция. Гражданская война – тяжелейшие годы для России, Советской России. Брат – на брата. Отец – на сына. Сын – на отца. Всё было поделено на красных и белых, белых и красных. М. Цветаева писала:

Пересказываем рассказ “Переход через Збруч”, зачитываем отдельные эпизоды

Вопросы:

• На каком художественном приёме строится рассказ? (на антитезе)

• Что противопоставляется чему? (жизнь – смерть, человек – вещь, человек – хуже вещи, я – вы, нищета материальная – нищете духовной, горечь утраты – упрёк в насилии. Антитеза “жизнь - смерть” поддерживается образами “отец – дочь”, “беременная женщина – мёртвый старик” )

• В каком стиле написан рассказ? (Это сказ, повествование)

• Какие ещё художественные приёмы можно здесь отметить? (Ретроспекция – обращение к прошлому. Это упоминание о Николае I, человеке виновном во многих человеческих жертвах. Автор как бы раздвигает временные рамки и соотносит эпоху прошлого с эпохой настоящего. Как бы задерживает нас на грани: настоящее – прошлое, есть – нет, жизнь – смерть. Это тоже антитеза.)

• Отношение Лютова к происходящему? (Он всё происходящее воспринимает как безумие и кошмар.)

Учитель:

В рассказе звучит постоянно мотив смерти, антитезой, т.е. противопоставлением ему является жизнь! На войне от смерти невозможно уйти.

Пересказываем рассказ “Соль”, зачитываем отдельные эпизоды (стр.59 текста) Вопросы:

1. Почему рассказ написан в форме докладной? (Чтобы подчеркнуть бездушие происходящего, отсутствие сострадания. Докладная - официальный документ. Официальность документа подчёркивает холодную нелепость происходящего)

2. Каков язык рассказа? (Язык митингов, воззваний, плакатов, “Мы, бойцы второго взвода клянёмся перед вами, дорогой товарищ редактор, и перед вами, дорогие товарищи из редакции, беспощадно поступать со всеми изменниками, которые тащат нас в яму и хотят повернуть речку обратно и выстелить Росею трупами и мёртвой травой. За всех бойцов второго взвода – Никита Балмашев, солдат революции”. Фамилия – Балмашев, значит взбалмошный )

3. Отношение главного героя к происходящему? (Смех сквозь слёзы! Смеётся над нелепостью поступка Балмашева, а “слёзы” – убита женщина-мать из-за нескольких фунтов соли. Ну, кому из солдат помешала эта мешочница?! Но Никита Балмашев видит в ней своего кровного врага. И ему всё равно, что она женщина! Для него она – враг!)

Как мы уже сказали, рассказ строится в форме отчёта или докладной, с присутствием монолога. Этот монолог выдержан в стилистике плаката. И это не риторика, но формы сознания, в которых боец осознаёт реальность. Герой не просто видит мешочницу, но “несказанную Росею вокруг неё, и крестьянские поля без колоса, и товарищи, которые много ездют на фронт, но мало возвращаются…” Плакаты, лозунги, газетные штампы, большевистской пропаганды впитаны этим сознанием и слиты в гремучую и весьма действенную смесь. Сознание это, подобно первобытному, наделено почти художественным воображением, оно творит миф из осколков плохо переваренных идеологий, слухов и прочее, на человек живёт в этом мифе, и этот миф заслоняет от него не только подлинную реальность, но и универсальные, непреходящие нравственные ценности.

Бабель хочет официальностью документа подчеркнуть бездушие происходящего

Пересказываем рассказ “Мой первый гусь”, зачитываем отдельные эпизоды

XXIV. Вопросы:

1. Что мы узнаём о Лютове в этом рассказе? (Он человек образованный – “кандидат прав Петербургского университета”. Мировосприятие героя сложное, отношение к жизни противоречивое. Лютову тяжело среди красноармейцев).

2. А почему? (Мешают образование и воспитание. Он не переносит насилие! Среди красноармейцев он чужой и поэтому одинок! Ему хочется стать “своим” среди бойцов.)

3. Легко ли ему это даётся? (зачитываем на стр. 33-34 текста)

4. В финале рассказа: “Я видел сны и женщин во сне, и только сердце моё, обагрённое убийством, скрипело и текло”

5. А почему? (Для Лютова – это драма. Сцена воспринимается им, как гибель собственной души (“сердце моё, обагрённое убийством”)).

Новелла, казалась бы об обычном вырастает в глазах Лютова до размышления о жестокости, насилии и совести человечества.

ВЫВОД:

– Так о чем же книга Бабеля?

Это книга о страданиях человеческой души, которая исступленно ищет истину в несправедливом, истекающем кровью мире. Любая война – это страшная трагедия, а гражданская вдвойне, потому что она братоубийственная. Война губительна для обеих воюющих сторон – вот итог размышлений Бабеля на страницах своей книги.

 Интервью – дискуссия:

а) бывают ли “безгрешные” и “непорочные” революции?

Комментарий

1. И.Э. Бабель был арестован 16 мая 1939 года и приговорён к расстрелу. Приговор в отношении Бабеля приведён в исполнение 27 января 1940 года.

Посмертно реабилитирован в 1954 году.

1. “Бабель рассказывает нам про Конную армию бабьи сплетни…” (Из письма С.Будённого М.Горькому, 1928 год) …Когда в сентябре 1920 года 1-ую Конную перебросили на Врангелевский фронт, целую дивизию Конармии за бандитизм осудил трибунал! Зачинщиков расстреляли. Дивизию условно расформировали, красноармейцам предложили смыть вину кровью.

В докладе В.И.Ленину командующий фронтом М.В.Фрунзе сообщал: “Обращаю внимание на необходимость серьезных мер по приведению в порядок в политическом отношении 1-й Конной Армии. Полагаю, что в лице её мы имеем большую угрозу для нашего спокойствия в ближайшем будущем”. (Геллер Юрий. Сталинский нарком//Огонёк, 1989, № 13. – стр.31)

Как могло случиться, что 1-я Конная из боевой, победоносной и легендарной превратилась в толпу бандитов?!

Попустительство, неоправданные жертвы “война спишет”, произвол, вседозволенность, бесконтрольность со стороны командного состава!!!

Люди “хмелели” от крови и превращались в зверей.

Приложение. СОЛЬ

"Дорогой товарищ редактор. Хочу описать вам за несознательность женщин, которые нам вредные. Надеются на вас, что вы, объезжая гражданские фронты; которые брали под заметку, не миновали закоренелую станцию Фастов, находящуюся за тридевять земель, в некотором государстве, на неведомом пространстве, я там, конешно, был, самогон-пиво пил, усы обмочил, в рот не заскочило. Про эту вышеизложенную станцию есть много кой-чего писать, но как говорится в нашем простом быту, - господнего дерьма не перетаскать.

Поэтому опишу вам только за то, что мои глаза собственноручно видели.

Была тихая, славная ночка семь ден тому назад, когда наш заслуженный поезд Конармии остановился там, груженный бойцами. Все мы горели способствовать общему делу и имели направление на Бердичев. Но только замечаем, что поезд наш никак не отваливает, Гаврилка наш не курит, и бойцы стали сомневаться, переговариваясь между собой, - в чем тут остановка? И действительно, остановка для общего дела вышла громадная по случаю того, что мешочники, эти злые враги, среди которых находилась также несметная сила женского полу, нахальным образом поступали с железнодорожной властью. Безбоязненно ухватились они за поручни, эти злые враги, на рысях пробегали по железным крышам, коловоротили, мутили, и в каждых руках фигурировала небезызвестная соль, доходя до пяти пудов в мешке. Но недолго длилось торжество капитала мешочников. Инициатива

бойцов, повылазивших из вагона, дала возможность поруганной власти железнодорожников вздохнуть грудью. Один только женский пол со своими торбами остался в окрестностях. Имея сожаление, бойцы которых женщин посадили по теплушкам, а которых не посадили. Так же и в нашем вагоне второго взвода оказались налицо две девицы, а пробивши первый звонок, подходит к нам представительная женщина с дитем, говоря:

- Пустите меня, любезные казачки, всю войну я страдаю по вокзалам с грудным дитем на руках и теперь хочу иметь свидание с мужем, но по причине железной дороги ехать никак невозможно, неужели я у вас, казачки, не заслужила?

- Между прочим, женщина, - говорю я ей, - какое будет согласие у взвода, такая получится ваша судьба. - И, обратившись к взводу, я им доказываю, что представительная женщина просится ехать к мужу на место назначения и дите действительно при ней находится и какое будет ваше согласие - пускать ее или нет?

- Пускай ее, - кричат ребята, - опосля нас она и мужа не захочет!..

- Нет, - говорю я ребятам довольно вежливо, - кланяюсь вам, взвод, но только удивляет меня слышать от вас такую жеребятину. Вспомните, взвод, вашу жизнь и как вы сами были детями при ваших матерях, и получается вроде того, что не годится так говорить...

И казаки, проговоривши между собой, какой он, стало быть, Балмашев, убедительный, начали пускать женщину в вагон, и она с благодарностью лезет. И кажный, раскипятившись моей правдой, подсаживает ее, говоря наперебой:

- Садитесь, женщина, в куток, ласкайте ваше дите, как водится с матерями, никто вас в кутке не тронет, и приедете вы, нетронутая, к вашему мужу, как это вам желательно, и надеемся на вашу совесть, что вы вырастите нам смену, потому что старое старится, а молодняка, видать, мало. Горя мы видели, женщина, и на действительной и на сверхсрочной, голодом нас давнуло, холодом обожгло. А вы сидите здесь, женщина, без сомнения...

И пробивши третий звонок, поезд двинулся. И славная ночка раскинулась шатром. И в том шатре были звезды-каганцы. И бойцы вспоминали кубанскую ночь и зеленую кубанскую звезду. И думка пролетела, как птица. А колеса тарахтят, тарахтят...

По прошествии времени, когда ночь сменилась со своего поста и красные барабанщики заиграли зорю на своих красных барабанах, тогда подступили ко мне казаки, видя, что я сижу без сна и скучаю до последнего.

- Балмашев, - говорят мне казаки, - отчего ты ужасно скучный и сидишь без сна?

- Низко кланяюсь вам, бойцы, и прошу маленького прощения, но только дозвольте мне переговорить с этой гражданкой пару слов...

И, задрожав всем корпусом, я поднимаюсь со своей лежанки, от которой сон бежал, как волк от своры злодейских псов, и подхожу до нее, и беру у нее с рук дите, и рву с него пеленки, и вижу по-за пеленками добрый пудовик соли.

- Вот антиресное дите, товарищи, которое титек не просит, на подол не мочится и людей со сна не беспокоит...

- Простите, любезные казачки, - встревает женщина в наш разговор очень хладнокровно, - не я обманула, лихо мое обмануло...

- Балмашев простит твоему лиху, - отвечаю я женщине, - Балмашеву оно немногого стоит, Балмашев за что купил, за то и продает. Но оборотись к казакам, женщина, которые тебя возвысили как трудящуюся мать в республике.

Оборотись на этих двух девиц, которые плачут в настоящее время, как пострадавшие от нас этой ночью. Оборотись на жен наших на пшеничной Кубани, которые исходят женской силой без мужей, и те, тоже самое одинокие, по злой неволе насильничают проходящих в их жизни девушек... А тебя не трогали, хотя тебя, неподобную, только и трогать. Оборотись на Расею, задавленную болью...

А она мне:

- Я соли своей решилась, я правды не боюсь. Вы за Расею не думаете, вы жидов Ленина и Троцкого спасаете...

- За жидов сейчас разговора нет, вредная гражданка. Жиды сюда не касаются. Между прочим, за Ленина не скажу, но Троцкий есть отчаянный сын тамбовского губернатора и вступился, хотя другого звания, за трудящийся класс. Как присужденные каторжане вытягают они нас - Ленин и Троцкий - на

вольную дорогу жизни, а вы, гнусная гражданка, есть более контрреволюционерка, чем тот белый генерал, который с вострой шашкой грозится нам на своем тысячном коне... Его видать, того генерала, со всех дорог, и трудящийся имеет свою думку-мечту его порезать, а вас, несчетная гражданка, с вашими антиресными детками, которые хлеба не просят и до ветра не бегают - вас не видать, как блоху, и вы точите, точите, точите...

И я действительно признаю, что выбросил эту гражданку на ходу под откос, но она, как очень грубая, посидела, махнула юбками и пошла своей подлой дорожкой. И, увидев эту невредимую женщину, и несказанную Рассею вокруг нее, и крестьянские поля без колоса, и поруганных девиц, и товарищей, которые много ездют на фронт, но мало возвращаются, я захотел спрыгнуть с вагона и себе кончить или ее кончить. Но казаки имели ко мне сожаление и сказали:

- Ударь ее из винта.

И сняв со стенки верного винта, я смыл этот позор с лица трудовой земли и республики.

И мы, бойцы второго взвода, клянемся перед вами, дорогой товарищ редактор, и перед вами, дорогие товарищи из редакции, беспощадно поступать со всеми изменниками, которые тащат нас в яму и хотят повернуть речку обратно и выстелить Расею трупами и мертвой травой...

За всех бойцов второго взвода - Никита Балмашев, солдат революции".

Савицкий, начдив шесть, встал, завидев меня, и я удивился красоте гигантского его тела. Он встал и пурпуром своих рейтуз, малиновой шапочкой, сбитой набок, орденами, вколоченными в грудь, разрезал избу пополам, как штандарт разрезает небо. От него пахло духами и приторной прохладой мыла. Длинные ноги его были похожи на девушек, закованных до плеч в блестящие ботфорты.

Он улыбнулся мне, ударил хлыстом по столу и потянул к себе приказ, только что отдиктованный начальником штаба. Это был приказ Ивану Чеснокову выступить с вверенным ему полком в направлении Чугунов - Добрыводка и, войдя в соприкосновение с неприятелем, такового уничтожить...

"...Каковое уничтожение, - стал писать начдив и измазал весь лист, - возлагаю на ответственность того же Чеснокова вплоть до высшей меры, которого и шлепну на месте, в чем вы, товарищ Чесноков, работая со мною на фронте не первый месяц, не можете сомневаться..."

Начдив шесть подписал приказ с завитушкой, бросил его ординарцам и повернул ко мне серые глаза, в которых танцевало веселье.

Я подал ему бумагу о прикомандировании меня к штабу дивизии.

- Провести приказом! - сказал начдив. - Провести приказом и зачислить на всякое удовольствие, кроме переднего. Ты грамотный?

- Грамотный, - ответил я, завидуя железу и цветам этой юности, - кандидат прав Петербургского университета...

- Ты из киндербальзамов, - закричал он, смеясь, - и очки на носу. Какой паршивенький!.. Шлют вас, не спросясь, а тут режут за очки. Поживешь с нами, што ль?

- Поживу, - ответил я и пошел с квартирьером на село искать ночлега.

Квартирьер нес на плечах мой сундучок, деревенская улица лежала перед нами, круглая и желтая, как тыква, умирающее солнце испускало на небе свой розовый дух.

Мы подошли к хате с расписными венцами, квартирьер остановился и сказал вдруг с виноватой улыбкой:

- Канитель тут у нас с очками и унять нельзя. Человек высшего отличия - из него здесь душа вон. А испорть вы даму, самую чистенькую даму, тогда вам от бойцов ласка...

Он помялся с моим сундучком на плечах, подошел ко мне совсем близко, потом отскочил в отчаянии и побежал в первый двор. Казаки сидели там на сене и брили друг друга.

- Вот, бойцы, - сказал квартирьер и поставил на землю мой сундучок. - Согласно приказания товарища Савицкого, обязаны вы принять этого человека к себе в помещение и без глупостев, потому этот человек пострадавший по ученой части...

Квартирьер побагровел и ушел, не оборачиваясь. Я приложил руку к козырьку и отдал честь казакам. Молодой парень с льняным висячим волосом и прекрасным рязанским лицом подошел к моему сундучку и выбросил его за ворота. Потом он повернулся ко мне задом и с особенной сноровкой стал издавать постыдные звуки.

- Орудия номер два нуля, - крикнул ему казак постарше и засмеялся, - крой беглым...

Парень истощил нехитрое свое умение и отошел. Тогда, ползая по земле, я стал собирать рукописи и дырявые мои обноски, вывалившиеся из сундучка. Я собрал их и отнес на другой конец двора. У хаты, на кирпичиках, стоял котел, в нем варилась свинина, она дымилась, как дымится издалека родной

дом в деревне, и путала во мне голод с одиночеством без примера. Я покрыл сеном разбитый мой сундучок, сделал из него изголовье и лег на землю, чтобы прочесть в "Правде" речь Ленина на Втором конгрессе Коминтерна.

Солнце падало на меня из-за зубчатых пригорков, казаки ходили по моим ногам, парень потешался надо мной без устали, излюбленные строчки шли ко мне тернистою дорогой и не могли дойти. Тогда я отложил газету и пошел к хозяйке, сучившей пряжу на крыльце.

- Хозяйка, - сказал я, - мне жрать надо...

Старуха подняла на меня разлившиеся белки полуослепших глаз и опустила их снова.

- Товарищ, - сказала она, помолчав, - от этих дел я желаю повеситься.

- Господа бога душу мать, - пробормотал я тогда с досадой, и толкнул старуху кулаком в грудь, - толковать тут мне с вами...

И, отвернувшись, я увидел чужую саблю, валявшуюся неподалеку. Строгий гусь шатался по двору и безмятежно чистил перья. Я догнал его и пригнул к земле, гусиная голова треснула под моим сапогом, треснула и потекла. Белая шея была разостлана в навозе, и крылья заходили над убитой птицей.

- Господа бога душу мать! - сказал я, копаясь в гусе саблей. - Изжарь мне его, хозяйка.

Старуха, блестя слепотой и очками, подняла птицу, завернула ее в передник и потащила к кухне.

- Товарищ, - сказала она, помолчав, - я желаю повеситься, - и закрыла за собой дверь.

А на дворе казаки сидели уже вокруг своего котелка. Они сидели недвижимо, прямые, как жрецы, и не смотрели на гуся.

- Парень нам подходящий, - сказал обо мне один из них, мигнул и зачерпнул ложкой щи.

Казаки стали ужинать со сдержанным изяществом мужиков, уважающих друг друга, а я вытер саблю песком, вышел за ворота и вернулся снова, томясь.

Луна висела над двором, как дешевая серьга.

- Братишка, - сказал мне вдруг Суровков, старший из казаков, - садись с нами снедать, покеле твой гусь доспеет...

Он вынул из сапога запасную ложку и подал ее мне. Мы похлебали самодельных щей и съели свинину.

- В газете-то что пишут? - спросил парень с льняным волосом и опростал мне место.

- В газете Ленин пишет, - сказал я, вытаскивая "Правду", - Ленин пишет, что во всем у нас недостача...

И громко, как торжествующий глухой, я прочитал казакам ленинскую речь.

Вечер завернул меня в живительную влагу сумеречных своих простынь, вечер приложил материнские ладони к пылающему моему лбу.

Я читал и ликовал и подстерегал, ликуя, таинственную кривую ленинской прямой.

- Правда всякую ноздрю щекочет, - сказал Суровков, когда я кончил, - да как ее из кучи вытащить, а он бьет сразу, как курица по зерну.

Это сказал о Ленине Суровков, взводный штабного эскадрона, и потом мы пошли спать на сеновал. Мы спали шестеро там, согреваясь друг от друга, с перепутанными ногами, под дырявой крышей, пропускавшей звезды.

Я видел сны и женщин во сне, и только сердце мое, обагренное убийством, скрипело и текло.

Начдив шесть донес о том, что Новоград-Волынск взят сегодня на рассвете. Штаб выступил из Крапивно, и наш обоз шумливым арьергардом растянулся по шоссе, идущему от Бреста до Варшавы и построенному на мужичьих костях Николаем Первым.

Поля пурпурного мака цветут вокруг нас, полуденный ветер играет в желтеющей ржи, девственная гречиха встает на горизонте, как стена дальнего монастыря. Тихая Волынь изгибается, Волынь уходит от нас в жемчужный туман березовых рощ, она вползает в цветистые пригорки и ослабевшими руками путается в зарослях хмеля. Оранжевое солнце катится по небу, как отрубленная голова, нежный свет загорается в ущельях туч, штандарты заката веют над нашими головами. Запах вчерашней крови и убитых лошадей каплет в вечернюю прохладу. Почерневший Збруч шумит и закручивает пенистые узлы своих порогов. Мосты разрушены, и мы переезжаем реку вброд. Величавая луна лежит на волнах. Лошади по спину уходят в воду, звучные потоки сочатся между сотнями лошадиных ног. Кто-то тонет и звонко порочит богородицу.

Река усеяна черными квадратами телег, она полна гула, свиста и песен, гремящих поверх лунных змей и сияющих ям.

Поздней ночью приезжаем мы в Новоград. Я нахожу беременную женщину на отведенной мне квартире и двух рыжих евреев с тонкими шеями; третий спит, укрывшись с головой и приткнувшись к стене. Я нахожу развороченные шкафы в отведенной мне комнате, обрывки женских шуб на полу, человеческий кал и черепки сокровенной посуды, употребляющейся у евреев раз в году - на пасху.

- Уберите, - говорю я женщине. - Как вы грязно живете, хозяева...

Два еврея снимаются с места. Они прыгают на войлочных подошвах и убирают обломки с полу, они прыгают в безмолвии, по-обезьяньи, как японцы в цирке, их шеи пухнут и вертятся. Они кладут на пол распоротую перину, и я ложусь к стенке, рядом с третьим, заснувшим евреем. Пугливая нищета

смыкается над моим ложем.

Все убито тишиной, и только луна, обхватив синими руками свою круглую, блещущую, беспечную голову, бродяжит под окном.

Я разминаю затекшие ноги, я лежу на распоротой перине и засыпаю. Начдив шесть снится мне. Он гонится на тяжелом жеребце за комбригом и всаживает ему две пули в глаза. Пули пробивают голову комбрига, и оба глаза его падают наземь. "Зачем ты поворотил бригаду?" - кричит раненому Савицкий, начдив шесть, - и тут я просыпаюсь, потому что беременная женщина шарит пальцами по моему лицу.

- Пане, - говорит она мне, - вы кричите со сна и вы бросаетесь. Я постелю вам в другом углу, потому что вы толкаете моего папашу...

Она поднимает с полу худые свои ноги и круглый живот и снимает одеяло с заснувшего человека. Мертвый старик лежит там, закинувшись навзничь.

Глотка его вырвана, лицо разрублено пополам, синяя кровь лежите его бороде, как кусок свинца.

- Пане, - говорит еврейка и встряхивает перину, - поляки резали его, и он молился им: убейте меня на черном дворе, чтобы моя дочь не видела, как я умру. Но они сделали так, как им было нужно, - он кончался в этой комнате и думал обо мне... И теперь я хочу знать, - сказала вдруг женщина с ужасной силой, - я хочу знать, где еще на всей земле вы найдете такого отца, как мой отец...

10