Коми край в 16 веке. Заселение новых территорий.

«…Многие мелкие управления» XVI и XVII столетия были одним из самых сложных периодов в истории коми народа. В немалой степени под влиянием феодальной Руси в Коми крае развивались и упрочивались территориально-соседские связи, завершился переход от родового строя к раннеклассовому обществу. На смену территориально-племенным объединениям пришли чисто территориальные, «земляческие» связи, объединявшие жителей одного или нескольких близлежащих селений (небольшие группы селений именовались погостами или волостками). Погосты и волостки, в свою очередь, входили в состав более крупных территориальных образований – земель или волостей. Границы земель-волостей в основном совпадали с рубежами предшествовавших им территориально-племенных объединений. В XVI  начале XVII вв. основной единицей административно-территориального деления Русского государства стал уезд, постепенно сменивший прежние земли. В 1505 г. скончался Иван III. В своем завещании он разделил города и волости Московского княжества между сыновьями. Более двух третей были завещаны старшему сыну – Василию. Ему, в частности, достались указанные в завещании в числе других земель и волостей «Вычегра» (Вычегда), Вымь, Удора, Сысола, Печора, Устюг, Пинега, Мезень, Немьюга, Югра, Пермь Великая и др. Как видно, Перми Вычегодская как единое образование в этом документе не указана, а названы в отдельности ее составные части. Возможно, после того, как Федор Вымский был переведен на Печору, Вычегда, Вымь, Сысола и Удора не имели общего управителя-наместника и управлялись либо назначенными в эти земли-волости волостелями, либо своими выборными сотниками.

К сожалению, каких-либо документов характеризующих управление Коми краем в первой половине XVI в., не сохранилось. В обобщающие научные труды вошло представление о том, что до середины XVI в. отдельные земли-волости края управлялись «кормленщиками» – волостелями из числа представителей русской феодальной знати. Это вполне вероятно, поскольку именно так осуществлялось управление в других частях Московского государства. Волостели на подведомственных им территориях ведали сбором даней и налогов с местного населения, судопроизводством, обороной края от внешних врагов, охраной порядка внутри края и т.п., и получали за это «кормы»: единовременный «въезжий», взимавшийся при вступлении кормленщика в управление округом, и постоянные, собиравшиеся ежегодно (как правило, «петровский» – на Петров день, и «рождественский» – на Рождество). Первоначально эти «кормы» взимались натурой, но со временем все более переводились в денежную форму. В волостях существовали и выборные должностные лица – в частности, старосты, которые принимали участие в управлении. Жители ряда уездов, в том числе и северных, часто обращались к царю с просьбой освободить их от кормленщиков и передать управление местным выборным лицам. В 15551556 гг. система кормлений была отменена «Приговором царским о кормлении и о службах». «Кормы» были переложены в особый государственный налог, который служил дополнением к дани (оброк или откуп) и использовался для содержания аппарата местного управления. Эта земская реформа и полученные от Ивана Грозного жалованные и уставные грамоты дали землям-волостям Коми края значительные права самоуправления, автономию. Крестьяне Лузской Пермцы, например, получили такую грамоту в том же 1555 г. Согласно этой грамоте, устюжским и сольвычегодским наместникам запрещен было собирать здесь подати и вершить суд; эти права предоставлялись «выборным земским людям». Вероятно, аналогичные грамоты получили и некоторые другие (а, возможно, и все) земли-волости края, управлявшиеся избиравшимися из числа зажиточных жителей лицами  земскими старостами (или «излюбленными головами»). Какое-либо вознаграждение за земскую службу законодательство им не предусматривало. Старосты возглавляли земские избы и ведали раскладкой и сбором налогов, судили людей и «управу чинили» по уставной грамоте и «Судебнику» 1550 г. Стоит отметить, что в Коми крае в конце XVI в., вероятно, был в употреблении своеобразный «Зырянский судебник», упоминания о котором сохранились в документах XVII столетия, и который, видимо, содержал некоторые отличия по сравнению с общерусским «Судебником». Старостам подчинялись целовальники, «кому у них в суде сидеть и на рассылке быть», земские дьяки, «кому судные дела писать», и доводчики, «кому у них на поруки давать и на суде ставить». С середины XVI в. территория, входившая ранее в землю Пермь Вычегодскую, в документах стала именоваться Вычегодским уездом (позднее употреблялись также названия Вымский уезд, Яренский уезд). Некоторые сведения о системе управления Коми краем во второй половине XVI в. содержатся в записках англичанина Д.Флетчера, побывавшего в Московии в 1588–1589 гг. Флетчер писал: «Что касается Печоры, Перми и той части Сибири, которая теперь принадлежит Царю, то их удерживают (в подчинении – Авт.) тем же простым способом, каким оне были покорены, то есть более грозою меча, нежели самим оружием. Во-первых: Царь… содержит в них… гарнизоны, хотя и незначительные по числу солдат, но достаточные для удержания туземцев в повиновении. Во-вторых: здешние начальники и судьи все Русские и сменяются Царем очень часто, именно, каждый год по два и по три раза, несмотря на то, что здесь нечего слишком опасаться какого-либо нововведения. В-третьих: он разделяет их на многие мелкие управления, подобно трости, переломленной на несколько мелких частей, так что, будучи разделены, они не имеют никакой силы.». Учитывая, что сотники и прочие должностные лица земель-волостей избирались населением из местных жителей, а не назначались царем из русских, то можно предположить, что в записках Д.Флетчера речь идет о назначавшихся царем главах Вычегодского уезда, скорее всего, даже не имевшими реальных властных полномочий, принадлежавших земским сотникам. Однако не исключено, что Флетчер имел в виду в своей книге старую, уже вышедшую из употребления после реформы 1555 г. систему «кормлений».

Окончательно уезды на севере Русского государства сформировались в конце XVI – начале XVII вв. Во главе уездов стояли воеводы. Лузская Пермца (Луза и Летка) находились в составе Сольвычегодского уезда, нижняя Печора и Ижма составляли Пустозерский уезд. Основная часть Коми края (бывшая Пермь Вычегодская, за исключением верхней Камы и низовьев Вашки, переданных в другие уезды) составила Яренский уезд. Он включал в себя селения по Вычегде (кроме низовьев), Выми, Сысоле, средней и верхней Вашке, верхней Мезени и верхней Печоре. Яренский уезд состоял из нескольких земель: Вычегодской, Плесовской, Удорской, Сысольской, Вымской (из нее в середине XVII в. выделились Верхневычегодские волости), Ужгинской и Усть-Вымской вотчины епископов (центр епархии в 1564 г. был переведен в Вологду). Часть земель пользовалась значительной автономией от уездного воеводы. Большинство земель делилось на погосты и волости. Земли управлялись сотниками, которым подчинялись старосты и целовальники.

Нарастание трудностей в историческом развитии коми народа. В начале XVI в. обширные пространства Коми края были слабо заселены. Население сосредотачивалось вдоль берегов основных рек  Вычегды, Выми, Сысолы, Лузы, Вашки. Сведения об этнических особенностях местного населения были известны в Европе. В 1517 г. польский историк Матвей Меховский написал трактат «Об областях Скифии – Пермь, Башкирия, Югра и Корела, покоренных московским князем», где сообщается, что Пермь (имелась в виду, видимо, и Пермь Вычегодская, и Пермь Великая) подвластна московскому князю, и что «в земле пермской собственный язык». Австрийский посол Сигизмунд Герберштейн, побывавший в Московии в 1516-1518 и 1526-1529 гг. (он, в частности, встречался с С.Ф.Курбским, руководителем похода за Урал 1499–1501 гг.), также сообщал в своих «Записках о московитских делах» о «великой и обширной области Пермии», обитатели которой «имеют особый язык и точно также особые письмена».

Однако для сохранения «особого языка» постепенно стали возникать проблемы в связи с не ослабевавшим притоком на Север и в Коми край русских переселенцев. В XVI в. русские стали большинством жителей на нижней Вычегде, нижней Лузе, Пинеге и нижней Вашке. В 1542 г. новгородец Иван Дмитриевич Ластка получил разрешение построить слободу на Печоре, в устье р. Цильмы. По данным исследователя Н.Н.Чесноковой, И.Д.Ластка являлся представителем старинного рода князей Ростовских, который до опричнины играл видную роль на Руси. Свое родовое имя ветвь Ластки приобрела во второй половине XV столетия, а ее первый представитель князь Ластка являлся праправнуком Ивана Калиты и пятиюродным братом Ивана III. Основатель Усть-Цильмы И.Д.Ластка был примерно семиюродным братом Ивана Грозного. В 30-х гг. XVI в. Ластки утратили княжеский титул. Исследователи еще не выяснили, когда представители этой фамилии поселились на Новгородчине, однако им удалось установить, что в новгородских актах второй половины XVI столетия упоминается, например, Ластка-Косатка. В 1544 г. «пожаловал князь великий Иван новугородца Ластку да Власку Печорскими тонями и речками да слободкою на устье на Цильме, а копити тое слободку на князя великого безпенно и беспошлинно». Льготные условия привлекли сюда новых переселенцев. К основателям слободки – новгородцам позднее присоединились выходцы с Мезени, Пинеги и Сев. Двины. В 1545 г. права И.Д.Ластки были ограничены, но в 1554 г. он сумел добиться грамоты с исключительными правами для себя на натуральные промыслы.

Если бы переселения русских крестьян на Европейский Северо-Восток продолжались в больших размерах и далее, то это могло бы привести к постепенному обрусению прилузских, вычегодских, а затем и живших в других районах коми. Русских переселенцев вынуждали уходить на Северо-Восток самые разные причины. Рост крупного землевладения в центральных районах Русского государства сопровождался закрепощением крестьян. Не желавшие попадать в крепостную зависимость люди бежали на Север, свободный от феодалов. Однако и там, в Подвинье, начала ощущаться нехватка пахотных земель, и крестьяне шли дальше на восток – на Вычегду, Лузу, в бассейн Мезени, на Печору. Кроме того, в XVI в. проявилось расслоение северного крестьянства (особенно явственно обозначившееся в XVII столетии): часть жителей нищала, лишалась земли и угодий, переходивших к более зажиточным односельчанам, и вынуждена была покидать родные места, чтобы искать счастья в других районах, и, в частности, в соседнем Коми крае. В результате таких переселений усилились связи между коми и русскими, активизировался взаимообмен опытом ведения хозяйства. Исследователи отмечают русские заимствования во всех областях хозяйства и культуры коми. Л.Н.Жеребцов писал, что встреча с русскими земледельцами значительно продвинула вперед земледельческое хозяйство коми: появилась новая техника (русская соха), улучшившая условия обработки земли, стали использовать удобрение, изменилась система земледелия, усовершенствовалась обработка зерна, расширился ассортимент огородных и полевых культур и т.д.

Значительную роль в активном и бесконфликтном расселении русских крестьян в Коми крае сыграл субъективный фактор. Историк Л.В.Милов пишет о своеобразии менталитета российского крестьянства (связывая его формирование, в частности, с воздействием природно-климатических факторов) и на то, что этот менталитет способствовал максимальной контактности с представителями иных конфессий, а это имело громадное значение в практике миграций и мирного проникновения русского населения на новые территории. Эти слова в полной мере можно отнести и к переселениям русских в Коми край, причем уместно, во-первых, говорить о контактности не только с представителями иных конфессий, но и иных народов, а во-вторых, понимать под российским крестьянством с его менталитетом не исключительно русское, но и крестьянство иных этносов, формировавшихся в сходных природно-климатических условиях, и в частности, коми, особенно после того, как они в конце XIVXV вв. стали православными. Однако появление в Коми крае многочисленных иноязычных переселенцев с иным культурно-бытовым и хозяйственным укладом независимо от чьего-либо желания создавало трудности для развития коми народа, в первую очередь, для традиционного местного охотничье-рыболовческого хозяйства. Охота и рыбная ловля являлись древнейшими занятиями коми. Они давали жителям не только пищу, но и материалы для изготовления одежды, обуви, орудий труда, оружия и т.д. Еще в первой половине XVI в. в Перми и на Печоре ловились соболи. С.Герберштейн писал, что «по сю сторону Устюга и Двинской области они (соболи – Авт.) попадаются весьма редко, а около Печоры гораздо чаще и притом гораздо лучшие». Кроме того, по сообщениям Сигизмунда Герберштейна и Павла Иовия (римского литератора, опубликовавшего в 1525 г. «Книгу о посольстве Василия, великого государя Московского, к папе Клименту VII», в которой привел сведения о Московии, полученные от великокняжеского посланника Дмитрия Герасимова), на Печоре были «сокольи и кречатьи садьбища», и тамошние охотничьи птицы пользовались большой славой благодаря своим качествам. Отметим, что раскладка налогов при втором описании земель и населения в Коми крае в 1530 г. также производилась по «лукам», что свидетельствует о важной (вероятно, доминирующей) роли охоты в хозяйстве. Рыболовство у коми, вероятно, всегда играло менее значимую роль, чем охота, и в конце XVI в. для абсолютного большинства обитателей края (в особенности южных районов) эта отрасль имела подсобное значение. Лишь в единичных случаях рыбная ловля могла быть основным источником средств существования – так, в писцовой книге 1586 г. в нижневычегодском погосте Гам отмечен «Ларко Иванов… рыболов». Гораздо большее значение имело рыболовство на Печоре и Ижме.

По мере увеличения численности населения возникли проблемы: требовалось добывать все больше зверя, птицы, рыбы. Нужны были новые охотничьи и рыболовные угодья, а вблизи селений найти их было уже очень трудно. В конце концов, в старожильческих районах не осталось свободных промысловых угодий. Охотники в поисках добычи вынуждены были уходить все дальше и дальше от дома, в Припечорье, тундру и даже за «Каменный пояс», на длительный срок. Уже в середине XVI в. коми, а также севернорусские промышленники с Пинеги и Ваги активно внедрились в «звериные угодеи и рыбные ловли» канинских и тиманских ненцев. Иван IV даже вынужден был в 1545 г. направить «на Пермь грамоту гневным словом», дабы заставить пришельцев вернуть самоедам их родовые угодья. А в конце XVI в. даже жившие на Оби остяки (ханты) жаловались, что «зыряне и вымичи… по их вотчинам и гожим местам и по лесам и по речкам зверуют, бьют соболи и бобры, и лисицы и зверь выбили». В Коми крае начался перепромысел зверей: их становилось все меньше. Еще П.Иовий указывал, что жители Перми и Печоры не столько сами ловят соболей, сколько «получают их, передавая из рук в руки, от еще более отдаленных народов, живущих у Океана». Вполне возможно, что и в конце 1573 г. Яков Строганов, организовавший по специальному распоряжению Ивана IV покупку соболей в Перми, на Выми и Вычегде, приобретал уже не столько местных соболей, сколько привезенных местными охотниками или торговцами из-за Урала. Англичанин Д.Флетчер, посетивший Русское государство в 15881589 гг., правда, сообщал, что «лучшие собольи меха добываются в областях Печорской (подчеркнуто нами – Авт.), Югорской и Обдорской», и что «черныя и красныя лисицы идут из Сибири, а белыя и бурыя из Печоры, откуда получаю также волчьи и белые медвежьи меха». К концу XVI столетия в Коми крае из пушных зверей в изобилии водилась, вероятно, лишь белка, а соболей и других ценных пород, видимо, стало существенно меньше (хотя писцовая книга 1586 г. сообщает, что жители вычегодских, сысольских и удорских селений платили оброк не только «за белку… и за бобровые гоны», но и «за соболи»). Сократилось, видимо, количество оленей, кабанов, лосей и других животных. Д.Флетчер, впрочем, отмечал, что «лоси самой крупной породы водятся около Ростова, Вычегды» и в других северных землях. В поисках новых промысловых и сенокосных угодий и пахотных земель коми переселялись в соседние необжитые или слабозаселенные районы. Можно предположить, что сам менталитет местного населения в известной мере способствовал развитию переселенческих процессов в регионе. В несколько гиперболизированном виде эта идея высказывалась рядом исследователей второй половины XIX – первой четверти ХХ вв. Ученый П.П.Чубинский утверждал, что коми-пермяки и коми-зыряне «охотно сменяют места поселений. Некоторые… сменяют места поселения по два и по три раза в продолжение жизни, другие же из-за страсти к переходам сменяют их до 8 и 10». О «расходчивости, расплывчатости, привычке уходить при первом неудобстве», от которой «происходили полуоседлость, отсутствие привязанности к одному месту» жителей Севера России, писал историк С.М.Соловьев, сходным образом высказывался и академик С.Ф.Платонов. Разумеется, объяснять передвижения населения только склонностью последнего к «полуоседлой жизни» и другими субъективными факторами было бы ошибочно. Однако нельзя не учитывать, что население Европейского Северо-Востока было тесно связано с промысловым хозяйством, и особенно с охотой, которая требовала длительного пребывания охотников вне родного дома, в пути, периодических временных переселений в отдаленные места охоты. В этих условиях постепенно вырабатывалось понимание необходимости путешествий, миграций, своего рода привычка к переселениям (сначала временным, а затем  если возможности временных миграций себя исчерпывали  то и к постоянным). Таким образом, само отношение местного населения к переселениям (причем, очевидно, как к собственным, так и к миграциям представителей других этносов и, в частности, к их переселениям на территорию Коми края или в соседние районы совместного освоения) как к чему-то обыденному, само собой разумеющемуся, оказывало определенное влияние на развитие переселенческих процессов.

В XVI в. быстро росло население Пустозерского городка в низовьях Печоры. В 1575 г. там насчитывалось «русских и пермяцких 144 дворы, а людей в них русаков и пермяков 282 чел.» (имелись в виду только взрослые мужчины). Около трети жителей составляли коми  выходцы с Удоры, Выми, Вычегды, Немьюги и, возможно, Сысолы. (Коми жили в Пустозерске и позднее; лишь в течение XVIII в. они растворились среди русских пустозерцев). Часть коми, живших на Выми, в I половине XVI в. переселилась на верхнюю Мезень, где появились Глотова слободка (Глотово), Кослан (первое упоминание об их существовании относится к 1554 г.) и другие селения (в частности, впервые упомянутые в 1586 г. Буткан, Разгорт, Верхний Выльыб). Здесь сформировалась группа глотовских коми, имевших определенные отличия в языке, культуре и быте от соседей-удорцев. В последующее время эти различия в значительной мере стерлись, и сложилась единая удорская этнографическая группа коми. Этому способствовали переселения с Вашки на верхнюю Мезень. Чуть позже выходцев с Выми здесь появились несколько семей с Вашки, которые основали д.Чернутьево и починок Пысса (упомянутые в документах в 1608 г.). Позднее появились и другие населенные пункты, где поселились выходцы с Вашки. Между 1567 и 1576 гг. появилось первое из ныне существующих коми селений на р.Ижме – Ижемская слободка (современное с.Ижма). Тут поселились коми – переселенцы с Выми и верхней Мезени, к которым затем присоединились русские из Усть-Цильмы и ненцы. Так начала складываться наиболее своеобразная из групп коми – ижемская (изьватас). Природные условия новоосваивавшихся регионов были менее благоприятны для земледелия. Жители мезенских селений жаловались, что «земля у них худа, хлеб не родится и мороз поборяет», так что им приходилось заниматься в основном промыслами и животноводством (хотя не прекращались и занятия земледелием). Такая же ситуация складывалась в Ижме и Усть-Цильме. Жители последней, говорится в документах того времени, держали «капустные огородишки» и «пашенки», хотя «пашенки в ыной год пашут, а в ыной год и не пашут, потому что морозом убивают». «А кормитесь де вы зверем, да птицею, да рыбою, да травою» – отмечалось в грамоте Бориса Годунова 1598 г., адресованной усть-цилемцам. В XVI в. началось освоение района в устье р.Сысолы. Коми переселялись сюда из сысольских селений (из Шошки и других); позднее тут появились переселенцы с нижней Вычегды. Один за другим возникали погост Усть-Сысола, Выльгорт, Зеленец, слободка Шульгина (будущее с.Слобода на месте современного Эжвинского района г.Сыктывкара), Пезмог, Маджа. Точная дата их возникновения не известна, а первое упоминание об их существовании относится к 1586 г. Дальнейшим переселениям коми на восток и северо-восток (вверх по Вычегде и на Печору) препятствовали враждебные отношения с вогулами и самоядью, а переселениям на юг (в частности, на Летку) – с вятичами. Поэтому, например, Ижма и Усть-Цильма длительное время оставались единственными населенными пунктами в Ижмо-Печорском крае в пределах современной Республики Коми. К тому же в условиях непрекращавшегося притока русских переселенцев на Европейский Северо-Восток освоение коми народом новых районов могло принести только временное улучшение положения: спустя какое-то время русские крестьяне, гонимые обстоятельствами, неизбежно появились бы и в новых местах обитания коми. В Пустозерске русские составляли большинство населения, селились они и на верхней Мезени.

Кризисные явления в историко-демографическом развитии народа коми постепенно углублялись и достигли своего пика в I половине XVII в. В середине XVI столетия в Коми крае (бассейн Вычегды, верхней Мезени, нижней Печоры, Лузы и Вашки) проживало 10-12 тыс. коми. Русские жили, главным образом, на нижней Вычегде – за пределами современной Республики Коми (в тот период на нижней Вычегде проживало смешанное русско-коми население, но преобладали русские), а также на нижней Лузе и нижней Печоре и в Усть-Выми. На рубеже XVI-XVII вв. уменьшилось население в нескольких погостах на Сысоле и нижней Вычегде. В целом, однако, численность коми в бассейнах Вычегды, Лузы и Печоры выросла с 12-14 тыс. человек в середине 1580-х гг. до 13,5-14,5 тыс. человек в 1608 г. Во второй половине 1620-х гг. на территории современной Республики Коми проживало около 19 тыс., в том числе коми 17,1-17,4 тыс.; русских, живших в Усть-Цильме, Усть-Выми, Лойме и Спаспорубе, насчитывалось 1,6-1,9 тыс. человек. Немало коми проживало и в соседних районах – в низовьях Вычегды и Печоры. Длинная череда тяжелейших неурожаев 30-40-х гг. XVII в. вызвала страшный голод. В печорских селениях в 1638 г. «крестьянишка помирают голодною смертью, а питаются рябиновым листом и борщом и иною травою, и иные. от голоду померли». Сходная ситуация была и в других районах Коми края.

Сочетание неурожаев с тяжестью феодальных повинностей оказалось поистине катастрофическим. Единственное спасение от голодной смерти жители Коми края видели в бегстве в более «хлебородные» районы страны, находившиеся к тому же на большом отдалении от центра, от чиновников. Многие «жилецкие люди в разных годах от хлебные скудости, и от казачьих грабежов, и от всяких проезжих служилых людей от обид и от всякого насильства разбрелись кормитца в русские и в Сибирские города». В результате в середине 1640-х гг. в крае (в границах современной Республики Коми) осталось около 15,7 тыс. жителей, из них 14,1-14,3 тыс. коми и 1,4-1,6 тыс. русских. Уменьшилась численность населения в Вычегодской, Сысольской, Удорской землях, в вотчине епископов. Особенно пострадали вымские селения и Лузская Пермца; там число обитателей сократилось почти наполовину.