Нет секрета расхождения дат Победы – есть разница во времени!

Борис Викторович Сапунов

Для любого гражданина России и некоторых стран СНГ вопрос о дне окончания Великой Отечественной войны кажется бессмысленным. 9 мая - мы всегда отмечаем День Победы этим весенним днём. Но Западная Европа и США празднуют эту дату 8 мая! И ведь это не давняя история, к примеру, войн фараона Рамзеса II, в которой за давностью лет вопрос о столь мизерном расхождении дат никто и не подумал бы поднимать. Сегодня еще живы люди, которые принимали участие в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 годов, и для них вопрос этот не праздный, ибо он касается крупнейшей даты в истории ХХ века. Более того. Мы знаем, как современные СМИ любят сенсации. И мы читаем о них почти каждый день. О Дне Победы, например, я прочитал в газете «Аргументы и факты» (№ 21 (1386) СПб., от 23—29 мая 2007 года, с.5) статью В. Костякова под названием «Тени бронзовых солдат». Там было написано: «Но историю искажала и Москва. Насаждая свой культ личности, Сталин дал установку на ограничение роли союзников. По его воле мы даже День Победы празднуем 9 мая, а не 8, как вся Европа». Мне довелось водить по Эрмитажу маршала Г.К. Жукова, но спросить его о подробностях определения даты конца Великой отечественной войны тогда я не решился. Попробуем вместе с читателями разобраться с датами сегодня. В советской прессе текст документа о Капитуляции Германии был опубликован в утренних газетах 9 мая 1945г. В нем было сказано, что вооруженные силы Германии прекратили боевые действия на суше, на море и в воздухе 8 мая в 23 часа 01 минуту. По-видимому, имелось в виду среднеевропейское (Берлинское) поясное время, которое отличается от Московского на два часа. Так что формально в Москве в момент прекращения огня с немецкой стороны были уже 1 час 1 минута 9 мая. А наши радисты говорили, что приказ о прекращении огня с нашей стороны был передан открытым текстом на волнах фронтовой радиостанции «Волга» около двух часов ночи 9 мая. Даже с учетом в разнице поясного времени, прекращение огня с нашей стороны не совпадало с моментом прекращения огня немцами. Но поскольку боевые действия в зоне Берлина 8 мая практически завершились, то разница в один-два часа, с военной точки зрения, большого значения не имела. И всё-таки не всё еще открыто! Была еще одна дата окончания ВОВ, о которой мало кто знал. В определенной мере мне повезло, так как я мог ее лично наблюдать. В годы войны мне иногда приходилось выполнять функции офицера связи, то есть возить в штаб фронта отчеты о деятельности части и получать документы на питание, почту и другие необходимые материалы. Очередная поездка в Штаб фронта состоялась 8 мая. Утром, после завтрака, мне вручили чемоданчик с документами и на полуторке (ГАЗ-А4) я отправился в штаб 1-го Белорусского фронта, первый эшелон которого тогда находился в местечке Карлхорст – это пригород Берлина. Прибыв в штаб, я был удивлен обстановкой, которая тогда там сложилась. Недоумевая, я спросил у охраны: «Ребята, что это значит?» В ответ: «Ты что, не видишь? Конец войне. Немцы приехали просить мир». Действительно, неподалёку от здания бывшего немецкого военно-инженерного училища, где тогда был размещен штаб 1-го Белорусского фронта (теперь там находится музей Советской Армии), стояли немецкие легковые машины с трафаретками «WH» - аббревиатура Сухопутных сил Германской армии. Окна машин были зашторены, и кто в них находился – я не видел. Через некоторое время началось оживление, охрана стала расчищать дорогу от машин к подъезду здания штаба. Меня тоже попросили отойти в сторону. Затем из автомашин вышла группа немецких генералов, впереди которых шагал, как потом мне подсказала охрана, начальник штаба Верховного Командования Германской армии генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель (1882—1946 гг.). Я хорошо его запомнил. Высокий, с холодным мрачным лицом, он несколько странно держал голову, немного склонял ее на бок. Через несколько минут вся группа скрылась в подъезде здания. Естественно, больше я их не видел. Я занялся своими делами, сдал документы, получил новые и к концу дня собрался ехать в свою часть, которая тогда стояла под Берлином. Как обычно, ехал я не в кабине, а в кузове, положив автомат на крышу кабины. Был чудесный теплый весенний день. И вдруг, часов около 7—8 (у меня часов не было, и точное время я установить не могу), мы услышали и буквально увидели над городом ураганную орудийную стрельбу. Нас было трое: кроме меня и шофера был еще один солдат – рослый северокавказец для охраны (конечно, не меня, а документов). Мы вышли из машины и стали думать, что означает этот грохот орудий. Было известно, что солдаты Вермахта уже в основном прекратили организованное сопротивление, и вести по ним столь мощный артогонь не имело смысла. Армия генерала Венка, пытавшаяся деблокировать окруженный Берлин, была рассеяна в предыдущих боях и не могла уже оказать серьезное сопротивление. Подумав, мы решили, что к концу дня немецкая сторона подписала документ о безоговорочной капитуляции и, узнав об этом, наши войска салютовали в честь Победы. То был третий временной ориентир окончания ВОВ, не получивший официального статуса. Нужен ли спор относительно дат? На Западе считают, что принятая у них дата окончания Второй Мировой войны на Европейском континенте – 8 мая – совершенно правильна. Именно в этот день в 23 часа 01 минуту произошла полная капитуляция Германии. Разница поясного времени между Берлином и Москвой, по их мнению, не играет никакой роли, ибо боевые действия в Европе шли по среднеевропейскому, а не по Московскому времени. С этим формальным доводом спорить трудно. И напрашивается предположение, что разница в датах празднования Дня Победы имела более глубокие причины. Совершенно очевидно, что маршал Г.К. Жуков, который вел переговоры с немецкой стороной о капитуляции всех вооруженных сил Третьего Рейха, по своей личной инициативе, без прямого указания Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина, определить точное время прекращения огня не мог. Насколько мне известно, И.В. Сталин ни разу ни письменно, ни устно не обосновал свое решение отмечать День Победы 9 мая. Напрашивается предположение, что у Верховного Главнокомандующего были какие-то серьезные причины сдвинуть празднование Победы на один день от даты, принятой на Западе. Точного ответа на этот вопрос мы, видимо, никогда не получим. Позволю себе высказать свою точку зрения. Весьма вероятно, что И.В. Сталин хотел этим актом подчеркнуть мысль о том, что мы празднуем не победу всей антигитлеровской коалиции во Второй Мировой войне 1939 – 1945 годов, а именно Нашу Победу, Победу Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 годов на Европейском континенте. Такое решение было весьма логично для Верховного Главнокомандующего вооруженными силами СССР, и эта дата закрепилась в нашей истории.