Писатели и поэты Курского края

Однако в 1834 году орловские губернские власти вследствие какого-то доноса стали наводить справки о рождении мальчика и браке его родителей. Через четырнадцать лет после рождения Фета обнаружилась незаконность метрической записи. Шеншин, опасаясь, чтобы Афанасий не попал в незаконнорожденные, поспешил увести ребенка в лифляндский городок Верро (ныне эстонское Выру) и стал хлопотать перед немецкими родственниками о признании мальчика «сыном умершего асессора Фёта». И хотя Иоганн Фёт ранее не признавал его своим сыном, согласие от родственников было получено. Благополучный исход дела стал источником дальнейших жизненных несчастий Фета. Из русского столбового дворянина он превратился в иностранца, утратил право на дворянство и право наследовать родовое имение Шеншиных.

Это событие ранило впечатлительную душу ребенка, и он почти всю свою жизнь переживал двусмысленность своего положения. Семейные неурядицы повлияли на дальнейшую судьбу Афанасия Фета - он должен был выслужить себе дворянские права, которых его лишила церковь. Фет ставит целью вернуться в дворянское лоно Шеншиных и с фантастическим упорством добивается ее.

До 14 лет Шеншин жил и учился дома. Род Шеншиных принадлежал к древним дворянским родам. Но очень богатым отец Фета не был. Афанасий Неофитович пребывал в постоянных долгах, в непрерывных домашних и семейных заботах. Может быть, это обстоятельство отчасти объясняет его сдержанность и даже сухость и по отношению к жене, матери Фета, и по отношению к детям. Елизавета Петровна была женщиной робкой и покорной. В домашних делах решающего участия не принимала, но воспитанием сына, по мере своих сил и возможностей, занималась. Ее язык, наравне с русским, стал родным языком ребенка.

Первым учителем русской грамоты, по выбору матери, стал для Фета отменный повар, но далеко не отличный педагог - мужик Афанасий. Афанасий научил мальчика буквам русского алфавита. Огромное впечатление на будущего поэта Фета произвела встреча с творчеством Пушкина. Стихи Пушкина заронили в душу Фета любовь к поэзии и пробудили первые поэтические порывы.

В 14 лет Фет был отвезен в пансион Крюммера в городке Верро, где обучался три года.

В конце 1837 года, по решению Афанасия Неофитовича Шеншина, Фет покидает пансион Крюммера и отправляется в Москву для подготовки к поступлению в Московский университет. Прежде чем Фет поступил в университет, он в течение полугода прожил и проучился в частном пансионе Погодина, известного историка. Первоначально Фет поступил на юридический факультет Московского университета, но вскоре передумал и перешел на словесное отделение.

Серьезное занятие стихотворчеством начинается у Фета уже на первом курсе. Стихи он записывает в специально для того заведенную «желтую тетрадь». В скором времени количество сочиненных стихотворений доходит до трех десятков. Фет решает показать тетрадку Погодину. Погодин передает тетрадку Гоголю. А через неделю Фет получает от Погодина тетрадку обратно со словами:

Великий Пушкин первым открыл Фету радость поэзии, а великий Гоголь благословил на службу ей. Стихи заинтересовали сокурсников Фета, среди которых был Аполлон Григорьев. Близость Фета с А.Григорьевым становилась все более тесной и скоро перешла в крепкую дружбу.

Комната Фета-студента в григорьевском доме. Фото 1915 года.

В пору пребывания в университете Фет выпустил первый сборник своих стихов «Лирический пантеон». В издании сборника помогал Аполлон Григорьев. Сборник оказался убыточным. Фету не удалось даже возвратить затраченные им на печать деньги. «Лирический пантеон» – это книга во многом еще ученическая. Выход «Лирического пантеона» не принес Фету большого удовлетворения и радости, но, тем не менее, заметно воодушевил его и был отмечен критикой. Сборник и критиковали, и хвалили. А Фет стал писать стихи больше и энергичнее, чем прежде. И не только писать, но и печататься.

С 1842 года стихи Фета регулярно появляются на страницах журналов. Его охотно печатают два крупнейших журнала того времени: «Москвитянин» и «Отечественные записки». Более того, некоторые стихи Фета попадают в известную в то время «Хрестоматию» А. Д. Галахова, первое издание которой вышло в 1843 году.

Когда в 1842 году в журнале «Отечественные записки» появилось первое стихотворение за подписью Фета, в его фамилии буква «ё» оказалась заменена на «е». Поэт принял эту «поправку» - и отныне немецкая фамилия как бы превратилась в псевдоним русского поэта.

Получив образование, Афанасий Афанасьевич решил стать военным, так как офицерский чин давал возможность получить дворянский титул. Он круто меняет свою судьбу и 21 апреля 1845 года поступает унтер-офицером в Кирасирский Военного ордена полк, расквартированный в Херсонской губернии. Цель, которую преследовал начинающий поэт, была одна - дослужиться до потомственного дворянства и вернуть утраченное положение. Менее чем через год (14 марта 1946 года) он был произведен в корнеты, еще через три года в поручики (14 августа 1849 года) и через полтора года в штаб-ротмистры (6 декабря 1851 года).

Фет вскоре вернул себе русское гражданство, а в 1853 году сумел добиться перевода в гвардейский полк (лейб-гвардии Уланский его величества полк), стоявший недалеко от Петербурга. Но дворянских прав ему не удалось получить, так как чиновный ценз на эти права повышался по мере того, как он продвигался по службе.

А. Фет при поступлении на службу в лейб-гвардии Уланский полк.

В 1858 году Фет ушел в отставку, как и его отец, в чине штабс-ротмистра (соответствовавшем майорскому чину), тогда как дворянство давал лишь полковничий чин.

А.А. Фет

Тем временем росла его поэтическая слава. Успех вышедшей в 1850 году в Москве книги «Стихотворения А. Фета» (второй сборник) открыл ему в Петербурге доступ в кружок «Современника», где он познакомился с Тургеневым и В. П. Боткиным. С Боткиным он подружился, а Тургенев в 1856 году писал Фету в ответ на письмо, в котором Фет выразил свое восхищение Гейне.

Позднее Фет познакомился у Тургенева с Л. Н. Толстым, вернувшимся из Севастополя. В 1856 году кружок «Современника» общими силами выбрал, проредактировал и красиво напечатал новое собрание «Стихотворений А. А. Фета» (то есть третий сборник).

А в 1859 году Фет порвал сотрудничество с журналом «Современник». Предпосылкой этому разрыву послужило объявление «Современником» войны литературе, которую в журнале считали безразличной к интересам дня и к прямым нуждам народа. Кроме этого, «Современник» опубликовал статью, резко критикующую фетовские переводы Шекспира.

В годы военной службы Афанасий Фет пережил трагическую любовь, которая повлияла на все его творчество. Это была любовь к Марии Лазич, дочери бедного помещика, поклоннице его поэзии, блестящей пианистке, девушке весьма талантливой и образованной. Когда Фет встретился с Лазич в херсонской глуши, ей было 24 года, а ему 28. Фет увидел в Марии Лазич не только привлекательную девушку, но и близкого ему по духу человека.

Но она была такой же бедной, как и ее возлюбленный. И Фет, лишенный состояния и твердой социальной основы, не решился связать с нею свою судьбу. Он убеждал Марию Лазич, что им нужно расстаться. Лазич соглашалась на словах, но порвать отношения не могла. Не мог и Фет. Они продолжали встречаться. Вскоре Фету пришлось по служебной надобности на время уехать. Когда он вернулся, его ждала страшная весть: Марии Лазич не было в живых

После трагической кончины Марии Лазич к Фету приходит в полной мере осознание любви. Любви неповторимой и единственной. Он всю жизнь будет вспоминать об этой любви, слагая прекрасные, удивительные стихи:

.Та трава, что вдали на могиле твоей,

здесь на сердце, чем старее оно, тем свежей.

Первой женой А. Фета стала Мария Петровна Боткина, которая принадлежала к большой купеческой семье, славному роду московских чаеторговцев, подаривших России немало известных деятелей русской науки и культуры. Мария Петровна было родной сестрой Василия Петровича Боткина, известного писателя, критика, близкого друга Белинского, друга и ценителя Фета. Дмитрий Боткин был известным коллекционером картин, Михаил – академиком живописи, Сергей – знаменитым врачом (кто не знает болезнь Боткина и больницу в Москве, названную его именем). Сын Сергея Боткина – Евгений – был личным врачом Николая I I, расстрелян вместе с царской семьей в Екатеринбурге.

В Париже, 16 августа 1857 года, состоялся обряд венчания, и была сыграна скромная свадьба.

Фет женился на Марии Петровне, не испытывая к ней сильного любовного чувства, но по симпатии и по здравом размышлении. Такие браки часто бывают не менее удачными, нежели браки по страстной любви. Брак Фета был удачным. О Марии Петровне все знавшие ее говорили только хорошо, только с уважением и неподдельной приязнью.

Марья Петровна Боткина, жена поэта

Мария Петровна была хорошо образована, музыкальна. Она стала помощницей мужу, была искренне привязана к нему. Это Фет всегда чувствовал и не мог не быть ей благодарным.

Чувствуя в себе практическую жилку, поэт решил посвятить себя сельскому хозяйству.

В 1860 году он купил хутор Степановку за 20 тысяч рублей из денег, полученных супругами в качестве приданого. Имение Степановка, которое он купил, находилось на юге того же Мценского уезда Орловской губернии, где было расположено и его родное имение Новоселки. Это был довольно большой хутор, размером в 200 десятин, расположенный в степной полосе, на голом месте, где стоял небольшой дом, только что построенный и еще вовсе не отделанный, где не было ни речки, ни дерева, и росла лишь в стороне березовая рощица. Тургенев по этому поводу шутил: «жирный блин и на нем шиш», «вместо природы. одно пространство».

Но это не смущало Фета. Он энергично принялся хозяйничать, живя там безвыездно и лишь зимой наезжая ненадолго в Москву. Хозяином он оказался отличным. Он отделал дом и расширил его пристройки, развел цветники, насадил аллеи, выкопал пруды и колодцы и, главное, усердно повел хлебопашество. Среди соседей-помещиков он становится уважаемым лицом. В 1867 году его избирают на почетную должность мирового судьи, которую Фет занимал 10 с половиной лет. Его усердие в сельских трудах и устройстве имения имело психологическое обоснование: он на деле возвращал себе причастность к классу дворян-помещиков, устранял великую, как ему казалось, несправедливость по отношению к себе.

В Степановке Фет обучил двух крестьянских детей грамоте, построил для крестьян больницу. Во время недорода и голода помогал крестьянам деньгами и другими средствами.

Но статус помещика-разночинца по-прежнему ущемляет его мироощущение, а статус помещика-дворянина для него недосягаем. И он почти не пишет стихов (в Степановке Фет не написал и более трех лирических произведений), занимается хозяйством, выступает как публицист. Фет писал в это время в «Русском Вестнике» журнальные статьи о сельских порядках («Из деревни»), где выказал себя столь убежденным и цепким русским «аграрием», что вскоре получил от народнической печати кличку «крепостника». Определяющее начало в статьях - публицистика, но вместе с тем это самая настоящая «деревенская» проза: очерки, рассказы и даже новеллы.

Поэзия и проза Фета - художественные антиподы. Сам автор их настойчиво разграничивал, полагая, что проза - язык жизни обыденной, а поэзия выражает жизнь души человеческой. Все, что отвергалось поэзией Фета, принималось его прозой. Отсюда раздвоенность его поэтики: в поэзии Фет следует романтической традиции, а в прозе - реалистической.

А.А. Фет

В 1877 году Фет продал Степановку, в которой прожил 17 лет, и купил за 105 тысяч рублей имение Воробьевку в Щигровском уезде Курской губернии, близ Коренной Пустыни (в десяти километрах).

До конца XVIII века Воробьевка принадлежала князю Кантемиру, от наследников которого перешла помещику М.С. Кодрину. В то время в Воробьевке находились лишь крестьянское поселение да господская мельница. Позднее Воробьевка была приобретена у М.С. Кодрина Ртищевым. В начале XIX века она принадлежала коллежскому асессору Петру Михайловичу Ртищеву. В селе появляется небольшой конный завод. После смерти владельца имение переходит к его сыну Захару Петровичу Ртищеву, а затем к его сестре Настасье Петровне, в замужестве Ширковой. У наследников Ширковых в 1877 году имение было приобретено А.А.Фетом и записано на имя его жены Шеншиной-Фет.

Дом Фета в усадьбе Воробьевка

После приобретения усадьбы Фет сразу же начал приспосабливать ее для жилья в соответствии со своими вкусами. Помогал А.А.Фету управляющий имением Александр Иванович Иост, обрусевший швейцарец, весьма ценимый поэтом. Он же и нашел по поручению Фета это старинное имение и оформил купчую.

Обстановка для дома была перевезена из бывшей усадьбы поэта - из Степановки. Украшением усадьбы был парк. В воробьевском парке располагался фонтан. Он упоминается в стихах Фета:

Ночь и я мы оба дышим,

Цветом липы воздух пьян,

И безмолвные мы слышим,

Что струей своей колышим,

Напевает нам фонтан…

…Но не томлюсь среди тумана,

Меня не давит мрак лесной

Я слышу плеск живой фонтана

И чую звезды над собой

В своем имении Афанасий Афанасьевич занимался коневодством. Так, в 1880 году, он приобрел двадцать шесть лошадей, а через восемь лет еще четырнадцать рысистых жеребцов. Крупным конезаводчиком был и отец поэта – Афанасий Неофитович. Не раз доводилось Фету бывать в местах, где он приобрел Воробьевку, значительно раньше: с отцом он приезжал продавать лошадей в Коренную пустынь, около которой ежегодно устраивалась так называемая Коренная ярмарка – одна из самых известных в России. Свою Воробьевку Фет называл «земным раем».

Воробьевка была излюбленным местом пребывания поэта до самой его кончины. У Фета в Воробьевке бывали Л.Н. Толстой, В.С. Соловьев, П.И. Чайковский, Я. Полонский и многие другие. Полонский гостил вместе с женой, талантливым скульптором. Она в Воробьевке лепила бюст Фета, Полонский писал стихи и занимался живописью. В доме Фета и сейчас висят фотографии с этюдов Полонского: усадебный дом, парк, фонтан. Чайковский называл Воробьевку «очаровательным уголком, настоящим жилищем поэта».

В Воробьевке Фет занимался переводами на русский язык латинских классиков: Овидий, Тибул; немецких: Шопенгауэр («Мир как воля»), Гете («Фауст»); написал множество стихотворений.

Воробьевский период был самым плодотворным периодом его творчества.

Под конец жизни состояние Фета дошло до величины, которую можно назвать богатством. В 1873 году поэту удается добиться возврата утраченной в детстве дворянской фамилии и связанных с этим наследственных прав. По мнению литературного критика Вадима Кожинова, в этот год Фет нашел в семейном архиве веские подтверждения того факта, что он - сын Шеншина.

За Фетом была утверждена фамилия Шеншин со всеми связанными с ней правами. По разрешению царя разночинец Фет превращается в дворянина Шеншина. На это сразу же отреагировал И.С. Тургенев:

«Как Фет вы имели имя, как Шеншин вы имеете только фамилию». В 1881 году Шеншин купил в Москве дом и стал приезжать в Воробьевку на весну и лето уже дачником, сдав хозяйство управляющему.

Став богатым помещиком, Фет занимается и благотворительной деятельностью: помогает близким, организует в Москве литературный вечер в пользу голодающих, хлопочет об устройстве больницы, «делает много добра соседним крестьянам».

В последние годы жизни Фет с новой энергией принялся за поэзию оригинальную и переводную, и за мемуары. Он издал в Москве: четыре сборника лирических стихотворений «Вечерние огни» (1883, 1885, 1888, 1891) и переводы Горация (1883), Ювенала (1885), Овидия (1887), Вергилия (1888), перевод обеих частей «Фауста» Гете (1882 и 1888); написал мемуары «Ранние годы моей жизни, до 1848 г.» (издание уже посмертное, 1893 г.) и «Мои воспоминания, 1848—1889 гг.» (в двух томах, 1890 г.); перевод сочинений А. Шопенгауэра. Переводческая деятельность Фета была отмечена Пушкинской премией.

28 и 29 января 1889 года торжественно отпразднован в Москве юбилей 50-летней литературной деятельности Фета; вскоре после того ему было Высочайше пожаловано звание камергера. Все свои стихи поэт подписывал фамилией Фет: под этим именем он приобрел поэтическую славу, и оно было ему дорого.

Скончался Фет 21 ноября 1892 года в Москве, не дожив двух дней до 72 лет. Смерть поэта, подобно его рождению, хранит в себе множество загадок. К концу жизни его одолевали старческие недуги: резко ухудшилось зрение, терзала «грудная болезнь», сопровождавшаяся приступами удушья и мучительнейшими болями.

Под этим он сам подписал: «21-го ноября Фет (Шеншин)». Затем он схватил стальной стилет, но секретарша бросилась вырывать его и поранила себе руку. Тогда Фет побежал через несколько комнат в столовую к буфету, очевидно, за другим ножом, и вдруг, часто задышав, упал на стул. Наступил конец. Формально самоубийство не состоялось, но по характеру всего происшедшего это было заранее обдуманное самоубийство. Всю жизнь преодолевавший превратности судьбы, поэт и ушел из жизни, когда счел это нужным.

Похоронен Фет в родовом имении Шеншиных, в селе Клейменове, в Мценском уезде, в 25 верстах от Орла.

Усадебный дом в Воробьевке (вид со стороны парка, рисунок Якова Полонского).