Приемы языковой игры в поэзии В.С. Высоцкого

В отечественном языкознании термин «Языковая игра» вошел в широкий научный обиход после публикации одноимённой работы Е.А. Земской, М.В. Китайгородской и Н.Н. Розановой, хотя сами лингвистические явления, обозначаемые данным термином, давно привлекали внимание исследователей. Как указывается в данной работе, это «те явления, когда говорящий «играет» с формой речи, когда свободное отношение к форме речи получает эстетическое задание, пусть даже самое скромное. Это может быть и незатейливая шутка, и более или менее удачная острота, и каламбур, и разные виды тропов (сравнения, метафоры, перифразы и т.д.)» [4]. Исследователи изучают факты языковой игры в разговорной речи и считают, что языковую игру следует рассматривать как реализацию поэтической функции языка. «Однако, отношение к языковой игре как эстетическому феномену складывается прежде всего на основе представлений о том, что это факты употребления языка, вызывающие эффект комического воздействия» [3].

В работе М.А. Паниной языковая игра (преимущественно в опоре на такие ее виды, как игра слов, каламбур) рассматривается в качестве средства выражения комического [5]. А.А. Щербина к арсеналу средств языковой игры причисляет и все тропы (гиперболу, литоту, метафору, оксюморон и т.п.), используемые для создания словесной остроты [8].

А.П.Сковородников дает наиболее обобщенное определение языковой игры. «Языковая игра» – творческое, нестандартное (неканоническое, отклоняющееся от языковой/речевой, в том числе – стилистической, речеповеденческой, логической нормы) использование любых языковых единиц или категорий для создания остроумных высказываний, в том числе – комического характера»[7].

В.С. Высоцкий прекрасно владел техникой языковой игры, и это умение, помимо создания комического эффекта, помогало ему передавать в своих произведениях характерные черты рус­ской речи, именно те ее тонкости, которые подчас просто не­возможно перевести на другой язык без ущерба для смысла. К числу стилистических приемов, имеющих давнюю тради­цию комического эффекта, относится каламбур. «Каламбур – разновидность игры слов, в которой эффект остроты (в основном комической) достигается неканоническим использованием полисемантов, омонимов, паронимов, псевдосинонимов» [7].

О.В.Рисина в статье «Каламбур в поэзии Высоцкого» делит каламбуры поэта на две большие группы, и условно называет их формально-смысловыми и отсылочными. «К числу формально-смысловых относятся те каламбуры, в основу создания которых положена их звуковая или смысловая близость» [6].

1. Каламбуры, основанные на двуплановом понимании омо­нимов (в широком смысле, то есть и на обыгрывании омофонов). Например: «Но лучше выпью зелье с отравою, // Я над собою что-нибудь сделаю — // Но свою неправую правую // Я не сменю на правую левую!» [2, 248]. В стихотворении намеренно сближаются две лексико-семантические позиции сло­ва правый:1-находящийся на стороне, которая противополож­на левой; 2- не сделавший ошибки, правильно думающий, говорящий, поступающий. Этот слова омонимы, которые в различных контекстах имеют разные значения. Встречается также каламбурное употребление омоформ — слов, совпадающих по звучанию и написанию, но отличающихся другими своими формами: «Ой, где был я вче­ра — не найду, хоть убей! // Только помню, что стены — с обоями, // Помню — Клавка была, и подруга при ей, — // Це­ловался на кухне с обоими» [2, 140]. «Мы тайны эти скоро вырвем у ядра, // На волю пустим джинна из бутылки <…> И вволю выпьем джина из бутылки!» [1, 24]. В поэзии Высоцкого встречается также каламбурное упот­ребление омофонов — слов, совпадающих в звучащей речи, но различающихся на письме. Например: «Кажный взял себе надел — // Кур завел — и в ем сидел, // Охраняя свой удел не у дел» [2, 147], «Все пороки, грехи и печа­ли, // Равнодушье, согласье и спор — // Пар, который вот только наддали, // Вышибает, как пули, из пор<.> Здесь нет голых — стесняться не надо, // Что кривая рука да нога. // Здесь — подо­бие райского сада, — // Пропуск тем, кто раздет донага» [2, 279].

2. Каламбуры, основанные на лексической многозначности или на сближении прямого и переносного значения слов. Например, в стихотворении «Милицейский протокол»: «Товарищ первый нам сказал, что, мол, уймитесь, // Что — не буяньте, что — разойдитесь. // На "разойтись" я сразу ж со­гласился — // И разошелся, — и расходился» [2, 290]. Таким образом, слово «разойтись» имеет здесь прямое и переносное значение. Еще один пример: «Я больше не намерен бить витрины // И лица граждан — так и запиши!»; «И я прошу вас: строго не судите, — // Лишь дайте срок, но не давайте срок!»[2, 212]. В стихотворении «Честь шахматной короны» многозначное слово бить сразу употребляется и в прямом значении — ударяя, причинять боль кому-нибудь, избивать, — и в переносном — ход в игре. Например: «Не мычу не телюсь, весь — как вата. // Надо что-то бить — уже пора! // Чем же бить! Ладьею — страшнова­то, // Справа в челюсть — вроде рановато, // Неудобно — первая игра» [2, 306].

3. Каламбуры, основанные на столкновении паронимов, то есть слов, близких по звучанию. Например, в «Песне-сказке про джинна»: «Чем в бутылке, лучше уж в Бутырке посидеть!» [2, 133]; в «Серенаде Соловья-разбойника»: «Выходи, я тебе посвищу серенаду! // Кто тебе серенаду еще посви­стит» [2, 249]. Здесь сближены слова посвистеть — издать свист, и по­святить — предназначить, отдать.

В работе О.В.Рисиной особое место занимают условно названные отсылочные каламбуры. По ее словам, это каламбуры в основу создания которых положена игра с одним или несколькими фразеологизмами. «Подоб­ные фразеологические единицы требуют обращения к некоему пре­цедентному аналогу. Прецедентные высказывания могут выступать в данном случае в форме фразеосочетаний, цитат, аллюзий, а целью их функционирования с эксплицитно выраженным фразеологизмом является подключение ассоциативно-образной памяти. Читатель или слушатель должен обладать хотя бы минимальным количеством знаний при расшифровке самого механизма возникновения калам­бура» [6]. Например: «Я не предполагал играть с судьбою, // Не собирался спирт в огонь под­лить» [2, 338] (ср. подлить масло в огонь - обострить непри­язненные отношения). Или: «Где-то в дебрях ресторана гражда­нина Епифана // Сбил с пути и с панталыку несоветский человек» [2, 127] (ср. с устойчивым сочетанием дебри Амазонки).

По замечаниям О.В. Рисиной, отсылочными, как правило, являются и фразеологизмы-каламбуры, основанные на сближении свободного номинатив­ного значения и несвободного, фразеологически связанного. «Был в балете, — мужики девок лапают. // Девки — все как на подбор — в белых тапочках» [2, 137]. Фразеологизм быть в белых тапочках может иметь то же значение, что и в гробу я ви­дел (кого-нибудь); но лексема тапочки обозначает также и легкие туфли без каблуков — в контексте «балетные тапочки». В стихо­творении «Милицейский протокол»: «Я пил из горлышка, с ус­татку и не евши, // Но — как стекло был, — остекленевший» [2, 290]. Высоцкий сближает фразеологизм быть как стеклышко, то есть быть трезвым, и глагол стекленеть, контекстуально — сде­латься неподвижным, с пустым взглядом — из-за чрезмерного количества спиртного. «Нет меня — я покинул Расею, — // Мои девочки ходят в соплях!» [2, 232] (ср. хо­дить в слезах); «Развяжите полотенцы, // Иноверы, изуверцы! // Нам бермуторно на сердце// И бермутно на душе!» [2, 451] (ср. муторно на сердце / на душе); «— Что же, что рога у ней? – // Кричал Жираф любовно. – // Нынче в нашей фауне // Равны все пороговно!» [2, 125] (ср. равны поголовно).

Наряду с каламбуром существуют и другие приемы языковой игры в поэзии В.С.Высоцкого. Также поэт использует своеобразный языковой прием в основе которого – намеренное нарушение семантического поля валентности. «Мне очень, очень не хватает вас, // Хочу увидеть милые мне рожи» [1, 22]. Встречаются и так называемые неологизмы, которые как правило построены на сращении двух слов: «Живо по коням – в погоню за квантами, // Значит, мы – кванталиристы [1, 23]». В стихотворении «Лукоморья больше нет»: «Нету мочи, нету сил, – леший как-то недопил, // Лешачиху свою бил и вопил» [1, 54].

Таким образом, в поэзии Высоцкого мы встречаемся со следующими приемами создания каламбуров: многозначностью, омонимией, паронимией, а также с использованием фразеологи­ческих единиц в несвойственных им значениях. Также наблюдаются и другие языковые приемы, наряду с каламбурами. Основная функция вышеперечисленных приемов языковой игры — «ко­мическое одушевление» поэзии.

Литература

1. Высоцкий В. С. Избранное. – М.: 1988
2. Высоцкий В. С. Сочинения: В 2 т. Том 1. – Екате­ринбург, 1998
3. Гридина Т.А. Языковая игра в художественном тексте. – Екатеринбург, 2008. – С. 19
4. Земская Е.А., Китайгородская М.А., Розанова Н.Н. Языковая игра // Русская разговорная речь. — М.: 1983.
5. Панина М.А. Комическое и языковые средства его выражения. Автореферат дисс. … канд. филол. наук. М.: 1996
6. Рисина О.В. Каламбур в поэзии Высоцкого // Мир Высоцкого. Исследования и материалы, выпуск 3, том 2. – М.: 2000. – С. 226-232.
7. Сковородников А.П. О понятии и термине «языковая игра» // Филологические науки, 2004, №2.
8. Щербина А.А. Сущность и искусство словесной остроты (к вопросу о специфике языкового мастерства в русской советской поэзии). – Киев, 1958.
9. Языковая игра [электронный ресурс]: электронный словарь «Википедия». - http://ru.wikipedia.org/wiki