Ненецкие сказки

Ненецкие сказки

Ненцы  — самодийский народ, населяющий евразийское побережье Северного Ледовитого океана от Кольского полуострова до Таймыра.

Традиционное занятие — крупностадное оленеводство. На полуострове Ямал несколько тысяч ненецких оленеводов, держащих около 500 000 оленей, ведут кочевой образ жизни.

Помимо выпаса оленей зимой охотились на песца, лисицу, росомаху, горностая, дикого северного оленя. Пушного зверя промышляли с помощью деревянных ловушекvпастей и железных капканов. Из птиц добывали белых куропаток и гусей в период линьки, глухарей. Рыбу ловили, в основном, летом

 Выделкой шкур оленей и пушных зверей, пошивом одежды, сумок, покрышек чума занимаются женщины. Одежды и утварь богато украшали меховой мозаикой, плели украшения из бисера, вышивали подшейным волосом оленя, резали по дереву.

Для ненецкого фольклора характерна персонификация, когда наряду с героями действующим лицом является и сам сказ. Этот прием широко распространен в сказках, где одушевленное существо именуется лаханако - словечко.

Среди ненецких сказок есть сказки о животных, волшебные, легендарные и бытовые. Часто их персонажами выступают божества, духи - хозяева местностей. Они же являются главными действующими лицами и в других жанрах фольклора - преданиях, молитвах-заговорах, шаманских песнях.

«Белый медведь и бурый медведь»

Однажды лесной бурый медведь пошёл на север, к морю. В это время морской белый медведь пошёл по льду на юг, к земле. У самого берега моря они встретились. У белого медведя шерсть встала дыбом. Он сказал:

— Ты что это, бурый, по моей земле ходишь?

Бурый ответил:

— Когда она у тебя была, земля-то? Твоё место в море! Твоя земля — льдина!

Белый медведь встал на дыбы. Бурый медведь встал на дыбы. Они схватились, и началась борьба. Боролись до полудня- никто не одолел. Боролись до вечера. Оба устали, сели. Молчат. Первым заговорил бурый. Он сказал:

— Ты, белый, оказывается, сильнее. Но я — ловчее, увёртливее. Поэтому никто из нас верха не возьмёт. Да и что нам делить? Ведь мы с тобой братья.

Белый медведь сказал:

— Верно, мы братья. И делить нам нечего. Земли наши неоглядны.

Лесной медведь сказал:

— Да, мои леса огромны. Мне нечего делать в твоих льдах.

Морской медведь сказал:

— А мне нечего делать в твоих лесах. Да я туда никогда и не заходил! Давай жить каждый на своём месте и не мешать друг другу.

Лесной медведь пошёл назад, в лес. Морской медведь остался на берегу моря.

С тех пор хозяин леса живёт в лесу, хозяин моря живёт в море. И никто друг другу не мешает.

«Два брата»

У развилки реки чум стоял. Жила в том чуме женщина с двумя маленькими сыновьями. Однажды ушла женщина пропитание добывать и не вернулась. Что с ней сталось, неведомо. Может, медведь задрал, может, утонула в реке. Только остались ее маленькие сыновья одни в чуме.

Сперва все плакали, мать звали. Потом привыкли. Собирали грибы и ягоды, рыбу в речке ловили. Так и жили, росли понемногу.

Сколько лет, сколько зим прошло, не знают- считать они не умели.

Вот как-то раз сказал один брат другому:

— Почему одни живем? Помнится, мать говорила, есть еще люди. Давай людей искать! Второй брат спросил:

— А как искать будем?

— Да так: ты иди по берегу левой реки вверх по течению, и имя тебе будет Река слева — Дяха сэтано. Я пойду вдоль правой реки вверх по течению, и имя себе возьму Река справа — Дяха махано. Найдем людей, посмотрим, как живут, и назад вернемся. В нашем чуме встретимся.

Сговорились так и пошли.

Целый день шел Дяха махано. К вечеру шалаш сделал из веток, лег спать. Лежит, думает:

"Дяха сэтано себе тоже шалаш сделал. Хороший у него шалаш! Если дождь пойдет, не вымокнет мой брат!"

Встал утром, дальше идет. Много дней идет.

Привела его река к озеру, к тому месту, откуда оно свое начало берет. Большое это озеро, берега у него низкие, болотистые, вправо и влево уходят.

Остановился Дяха махано, думает:

"Как моему брату, Дяха сэтано, через такое озеро перебраться? Он ведь тоже на таком низком берегу стоит, как я, не знает, что делать".

Тут увидел Дяха махано корявое бревно, что комлем к берегу пристало, вершиной на воде колыхается. Сел он на бревно, оттолкнулся от берега. Руками загребает, плывет.

"А есть ли такое бревно у Дяхи сэтано? — думает Дяха махано.- Есть! Если я нашел, так и он плывет!"

Переправился через озеро. Только хотел — пристать, вдруг выскочил какой-то зверь, с берега в воду прыгнул. Перепугался Дяха махано, чуть с бревна не свалился. Потом догадался: выдра это, простая выдра! Засмеялся:

— Глупый у меня брат, Дяха сэтано! Что ему выдра может сделать!

Смотрит Дяха махано: от озера тропка идет. Точно такая, какую они с братом от своего чума к реке протоптали.

"Не люди ли здесь живут?" — думает. Прошел немного — и правда, человека встретил. Девочка это была. Она морошку собирала. Увидела девочка Дяху махано, ягодой угостила.

— Брат мой, Дяха сэтано, тоже морошку любит,- сказал Дяха махано и целую горсть морошки в рот отправил.

Удивилась девочка.

— Где же твой брат? — спросила.- Мне и ему морошки не жалко.

— А он по другой реке отправился людей искать.

— Так ты людей ищешь? — сказала девочка. - Пойдем в наше стойбище, в стойбище племени тау.

Дяха махано задумался:

"Пошел ли мой брат, Дяха сэтано, за девочкой? Верно, пошел. Мы же для того и чум бросили, чтобы людей найти. Пойду и я!"

Вот и стойбище. Много чумов стоит. Между чумами ходят мужчины, женщины. Дети бегают.

— Ой-ой-ой! Сколько людей на свете, оказывается! — сказал Дяха махано.-Да еще и не столько, а вдвое больше. Не иначе как мой брат, Дяха сэтано, в такое же стойбище пришел. Тоже много людей увидел!

Повела девочка Дяху махано в свой чум, к отцу своему, к матери. Стал он у них жить. Да не без дела же люди живут. Отец девочки сказал ему:

— Будешь оленей пасти!

— Как это-оленей пасти? — Дяха махано спрашивает.- Олени сами где хотят бегают. Вот хоть и у моего брата, Дяхи сэтано, спроси. Мы с ним не раз в лесу оленей видели.

Оказалось, оленей пасти можно. Ездить на них можно! Дяхе махаво понравились домашние олени. Стал он их пасти. Говорят, хорошо пас.

Много чему научился Дяха махано у людей. И считать научился. Сосчитал, что прожил в стойбище племени тау семь лет.

"Вот как много! — думает.- Интересно, сколько лет мой брат, Дяха сэтано, в том стойбище прожил? Больше или меньше? Выходит, столько же! Мы-то с ним в один день из нашего чума в путь отправились".

Семь лет — долгое время. Вырос Дяха махано, мужчиной сделался. И та девочка, что его морошкой угостила, тоже выросла, девушкой стала. Он и женился на ней.

Отец девушки дал им ездовых оленей и верховых оленей подарил. Обрадовался Дяха махано, подумал:

"Мое стадо да стадо брата, Дяхи сэтано, вместе пастись будут. Ничего, однако, не маленькое стадо выйдет!"

Подумал так и жене сказал:

— В путь собирайся, ехать пора. Мой брат, Дяха сэтано, уже в наш чум со своей женой, со своими оленями возвращается. Как бы нам не опоздать!

Поехали. Зимой дело было. Олени быстро бегут, не то что пешему ногами землю мерить! И озеро замерзло. По льду Дяха махано оленье стадо легко перегнал.

Вот и чум впереди завиднелся, что в развилке рек стоит.

Погоняет оленей Дяха махано, к родному месту спешит. Видит: по берегу второй реки тоже аргиш движется. На передней нарте человек сидит, оленей погоняет. На второй нарте женщина сидит — видно, жена.

— Гляди, — Дяха махано своей жене говорит, — мой брат, Дяха сэтано, едет! Не опоздали мы!

Сошлись аргиши. Соскочил Дяха махано с нарты, и тот, второй, соскочил. Смотрят друг на друга. Дяха махано не брата своего, Дяху сэтано, видит, а совсем чужого человека. Рассердился он.

— Что тут делаешь? — спрашивает.- Зачем сюда приехал?

— К своему чуму приехал,- тот отвечает.- Встречи со своим братом ищу.

— Если братом моим назваться хочешь,- говорит Дяха махано,- расскажи, как жил, что с тобой было. Тогда увижу, твой это чум или не твой, мой ты брат или не мой!

Стал тот человек рассказывать:

— Шел я вверх по левой реке, как мое имя велело. Сколько дней шел, не знаю, считать тогда не умел…

"Мой брат! — кивает Дяха махано.- И я так шел!"

— Потом вышел на высокий берег озера. Там журавля испугался, что взлетел из камышей вверх…

"Не мой брат,- огорчается Дяха махано.- На озере берег низкий был, и не журавля он должен был испугаться, а выдры!"

— Через озеро я на коряге переплыл… "Все так и есть!" — радуется Дяха махано.

— Переплыл, девочку встретил. Она голубику собирала и меня угостила.

— Забыл ты! — закричал Дяха махано.- Не голубика то была, а морошка.

— А тебя что, морошкой угощала? — спросил приезжий.- Значит, ты не Дяха махано, не мой брат.

— Я-то Дяха махано, твой брат! Это ты не мой брат, не Дяха сэтано! Ну, давай дальше рассказывай.

— Оказалась эта девочка из стойбища племени сомату.

— А у меня племени тау. Опять не выходит!

— Она меня привела к своим родителям. Прожил я у них семь лет. С ее отцом на охоту ходил…

— А почему оленей не пас? — рассердился Дяха махано.

Тот, второй, не слушает, дальше рассказывает:

— Хорошим охотником я стал. Много соболей, песцов, лисиц добыл. А когда женился на дочери стариков, шкуры на оленей выменял и сюда приехал.

— Ну, все! — говорит Дяха махано.- Не мой ты брат. Мне оленей отец жены дал. Тот отвечает:

— Может, и ты не мой брат! А только я здесь жить буду, мой это чум.

— С чего он твой? Откуда знаешь? Чем докажешь?

— Вот когда отсюда уходил, я белые камушки у левой стены спрятал.

— Правильно! — подхватил Дяха махано.- А я черные камушки у правой стены спрятал. Давай посмотрим, так ли?

Зашли в чум, посмотрели. И правда, лежат камушки — белые слева, черные справа.

— Выходит, все-таки мы с тобой братья! — сказал Дяха махано.

Обнялись они, потом жен позвали. Стали вместе жить.

Дяха махано оленей пасет. Дяха сэтано на охоту ходит. Хорошо век прожили, детей вырастили и внуков увидали.

«Два брата и великан»

Жили два брата, два человека. Один был богач, другой — бедняк. У бедняка только старый чум да старая мать. А у богача девять тысяч оленей, их пасут девять пастухов, которые живут в девяти чумах. Да ещё у богача большой чум, в котором живут его девять жён. А у бедного брата нет жены.

Пришёл однажды бедняк к богатому еды попросить. Совсем ничего у него не осталось. Богатый говорит:

— Покою нет! Надоел ты мне! Когда у тебя будет своя еда?

Выгнал, не дал ни куска.

Бедняк вернулся домой. Голодные, они с матерью легли спать. Наутро он пошёл на охоту. А что за охота на пустой желудок? Далеко ходить — сил нет, близко ходить — зверя нет. Без добычи вернулся. И на другой день опять без добычи. И на третий…

Мать его пошла к проруби за водой. Смотрит, на той стороне реки великан стоит.

Он тоже заметил старуху. На своих огромных лыжах раз-два и подъехал.

— Что делаешь, бабушка?

— За водой пришла, — отвечает старуха. — Сын с охоты вернётся — хоть кипятком свой холодный живот согреет. Мы уж давно ничего не ели. Не везёт ему на охоте.

Великан задумался. А потом вдруг сунул руку в прорубь. Когда вытащил, на каждом пальце его была большая рыбина. Прилипли они к его пальцам. Великан стряхнул рыбу на снег и говорит:

— Вот, бери, вари, сама ешь, сына корми. Сыну скажи: пусть ловит рыбу, как я.

Великан попрощался и пошёл на ту сторону реки. Два шага сделал — и там.

Старуха сварила рыбу. Вернулся сын. Опять ничего не принёс. Старуха говорит:

— Смотри, какой жирной рыбы я наварила. Долго мы не ели, теперь наедимся.

Сын удивился:

— Мать, как ты добыла такую рыбу?

Мать рассказала о встрече с великаном. Наутро бедняк пошёл к проруби. Он опустил туда руку, как это делал великан, и сразу почувствовал, как руку вниз потянуло. Он с трудом вытащил руку: к каждому пальцу прилипла большая рыбина. Стали они с матерью сытно жить.

Однажды сын говорит:

— Мать, ты свари рыбы, а я пойду в гости к великану.

Он пошёл по лыжному следу на ту сторону реки. Долго шёл и вот увидел огромный чум. Около чума остановился, снял лыжи, вошёл. В одной стороне чума спал великан. Жена его сидела рядом. В другой стороне чума сидели каменные старик и старуха с раскрытыми ртами. Жена великана увидела гостя и начала будить мужа. Но тот не просыпался. Тогда она ударила его по голове рукояткой ножа. Великан вскочил. Увидел бедняка и сказал:

— Это хорошо, что ты пришёл ко мне в гости. — Потом посмотрел в сторону и крикнул: — Мои лыжи, мой пояс, мой аркан, где вы?

В тот же миг к нему подъехали лыжи, подползли пояс и аркан, пояс обвился вокруг его огромного брюха, а аркан намотался на руку. Великан встал на лыжи, и они сами повезли его в сторону каменного старика. Великан въехал в рот каменного старика, а выехал изо рта каменной старухи. Под мышкой он держал жирную молодую важенку1. Он бросил тушу на пол и подкинул вверх свой нож. Нож в один миг снял с туши шкуру и разрезал мясо на куски. Куски прыгнули один за другим в котёл с кипящей водой. Мясо сварилось.

Великан сказал:

— Мой гость, ешь, угощайся!

Бедняк съел несколько жирных кусков, быстро наелся и говорит:

— Спасибо. Чувствую, как прибавилось силы у меня в руках, как прибавилось резвости у меня в ногах.

Великан кликнул дочь и говорит:

— Отдаю тебе в жёны мою красивую дочь. С ней отдаю чудесный мешок? В нём — ваше богатство. Но развязывать его можно только в своём чуме. Если не вытерпишь, если развяжешь раньше — жизнь твоя станет хуже прежней.

Бедняк с невестой пошли назад, к своему чуму. Бедняк несёт мешок, а он тощий, будто совсем пустой. Какое в нём богатство?

Идут они через реку. Вдруг из-подо льда послышались голоса, раздалась громкая песня. Это пели водяные черти:

 

Ты постой, бедняк, постой!

У тебя мешок — пустой!

Развяжи-ка ремешок,

Загляни-ка ты в мешок,

Загляни-ка ты в него -

Там и нет ничего!

 

Но бедняк не послушал чертей, не стал развязывать мешок. Пришли они с невестой домой. Тогда только бедняк развязал мешок. Из него вырвалась туча оводов. Через дымник они вылетели наружу. Бедняк с невестой и с матерью выбежали из чума. Что такое? Вокруг чума оленей — не перечесть! Это оводы великана превратились в оленей. Богатым стал младший брат, богаче всех в тундре.

Старший брат, богач, сразу прибежал к нему.

— Расскажи, брат, как это ты вдруг разбогател?

Младший брат рассказал всё, как было. Старший брат побежал к проруби. Опустил руку в воду, долго держал, вытащил — никакой рыбы нет. Тогда он встал на лыжи и побежал к великану. Великан и ему принёс жирную важенку. Старший брат ел, ел, пока всю не съел.

— Ох, наелся, тяжело мне, встать не могу. У тебя буду спать.

Великан говорит:

— Я тебя не приглашал спать. Иди спать в свой чум.

— Ладно, пойду, — говорит старший брат, — ты только дай мне свою дочь в жёны да чудесный мешок.

Великан говорит:

— Дочь мою я тебе не дам, у тебя и так девять жён. А мешок дам, бери. — И он дал богачу тощий мешок, с виду совсем пустой.

Богач схватил его и грузно побежал домой. На середине реки из-подо льда раздались голоса. Это пели водяные черти:

 

Ох и глупый ты, богач,

Поглупел ты от удач.

Не спеши, богач, постой,

Ведь мешок-то твой — пустой!

Развяжи-ка ремешок.

Загляни-ка ты в мешок,

Загляни-ка ты в него -

Там и нет ничего!

 

Богач подумал: "А ведь мешок-то и впрямь пустой, вон какой тощий! Какие там олени!" Он развязал ремешок и заглянул в мешок. Оттуда с шумом вырвалась туча оводов, они полетели к его чуму. Богач обрадовался: "Все они превратятся в оленей!" И поспешил за ними. Черти захохотали и запели:

 

Поглядите: вон каков

Обожравшийся глупец,

Он получит от волков

По заслугам наконец.

 

Богач прибежал к чуму. Смотрит, все олени его порезаны. Это оводы превратились в волков и порезали его оленей.

С тех пор младший брат стал богачом, а старший — бедняком. Но младший давал ему еду, он не прогонял старшего, как тот, бывало, прогонял его.

«Жил мальчик»

В царском городе жил мальчик, по имени Коленька. Утром если он поест, вечером есть нечего; вечером если поест, утром есть нечего. Жил он в домишке, похожем на баню. Одежда вся у него рваная. Так жил. Никого у него не было.

Однажды думает он: "Очень бедный я, пойду к царю нужду судить".

Пошел к царю. Пришел. Царь спрашивает:

— Коленька, что тебе нужно? Коленька говорит:

— Очень бедный я. Есть нечего, одежды нет у меня. Ты, царь, суди нужду, почему я такой бедный?

Царь голову к столу склонил. Потом голову поднял и сказал:

— Я нужду судить не могу. Я так тебе скажу: Коленька, работать иди к, богатому человеку, будешь кормиться, он будет тебе одежду давать.

Тут из-за стены заговорила царская дочь. Царская дочь сказала:

— Отец, ты жени бедного человека. С женой вдвоем они будут работать. Если двое будут работать, тогда хорошо будет. А если только один будет работать, то что он заработает?

Царь вскочил на ноги, свою дочь из-за стены схватил, к Коленьке вытолкал и сказал:

— Если хочешь знать больше меня, иди с Коленькой, найдите себе богатство.

Царская дочь, хотела или не хотела, ушла с Коленькой.

Живут они в домике, похожем на баню, работают вдвоем. Царская дочь каждый день шьет, зарабатывает на еду. Стали получше жить. Потом хорошо зажили. Кое-что появилось и внутри домика.

Однажды царская дочь сшила ширинку и сказала мужу:

— Продай ширинку, цена ей сто рублей!

Коленька унес ширинку. По городу носит. Целый день ходит, продать не может. Одни говорят: "Денег нет", другие говорят: "Нам не нужна".

Идет Коленька по улице и встречает русского старика, Русский старик спрашивает:

— Куда, Коленька, идешь? Коленька говорит: — Ширинку продаю, продать не могу. Русский старик спрашивает:

— Какая цена? Я куплю! Коленька говорит:

— Цена — сто рублей.

Русский старик вынул сто рублей и сказал:

— Слово возьмешь или деньги возьмешь? Коленька подумал и сказал:

— Возьму слово, только какое слово? Русский старик сказал:

— Слово такое: "Саблю вытянешь, вниз понесешь, до земли не доводи" — такое мое слово.

Старик деньги в карман положил, ширинку взял и ушел, Коленька пошел домой. Дошел до дома. Жена говорит:

— Продал ли ширинку?

Коленька сказал:

— Дурак, оказывается, я. Русский старик сказал: "Слово возьмешь ли?" Я слово взял. Жена сказала:

— Слово когда-нибудь будет нужно. Опять живут, целый год живут. Через год царская дочь опять ширинку сшила и говорит:

— Этой цена-двести рублей.

Коленька взял в город понес. По городу весь день носит, продать не может. Одни говорят: "Денег нет", другие говорят: "Дорого".

Идет обратно, встречает русского старика. Русский старик спрашивает:

— Куда идешь? Коленька говорит:

— Ширинку продаю. Русский старик спрашивает:

— Цена какая? Коленька отвечает:

— Двести рублей.

Русский старик вынул из кармана двести рублей и говорит:

— Слово возьмешь или двести рублей возьмешь? Коленька подумал и сказал:

— Слово возьму! Русский старик сказал:

— Мое слово такое: "Уговор дороже серебра". Он деньги в карман положил, взял ширинку и ушел. После ухода старика Коленька домой пошел. Дома жена спрашивает Коленьку:

— Ширинку продал? Коленька говорит:

— Продал. Дурак я, оказывается. Слово взял я. Жена говорит:

— Пусть слово, когда-нибудь и оно пригодится. Так целый год живут. Через год жена опять ширинку сшила и говорит:

— Эта ширинка стоит триста рублей, неси в город. Коленька взял и понес в город. Целый день по городу ходит, продать не может. Одни говорят: "Денег нет", другие говорят: "Нам не нужно".

Коленька обратно зашагал, на улице русского старика встретил. Русский старик спрашивает:

— Коленька, куда ты идешь? Коленька говорит:

— Ширинку продаю я. Русский старик спрашивает:

— Цена какая?

Коленька говорит:

— Триста рублей!

Русский старик вынул из кармана триста рублей и сказал:

— Деньги возьмешь или слово? Коленька подумал и ответил:

— Слово возьму!

Тогда русский старик сказал:

— Мое слово такое: "Под морским кряжем стоят корабли; на одном корабле нет повара". Такое мое слово.

Русский старик триста рублей положил в карман, ширинку взял и зашагал. Коленька остался стоять. Думает:

"Жена будет ругаться, не пойду домой". И пошел куда глаза глядят. Долго ходил Коленька, к краю города вышел. Город оказался на морском кряже. Под морским кряжем стоят три корабля. Со среднего корабля один русский кричит:

— Коленька, иди сюда, у нас нет повара.

Коленька поднялся на корабль, поваром стал. Три корабля только паруса подняли, неделю идут. Через неделю на середине моря корабли остановились, вперед не идут, обратно не идут. Три корабля неделю стоят. На средний корабль все собрались. Через неделю люди на корабле говорят:

— Теперь почему стоим? По э этому месту много раз ходили. Давайте бросим жребий! На кого падет три раза жребий, того и бросим в море.

Бросили жребий. Три раза жребий пал на Коленьку. Коленьку схватили, бросил

Как медведь хвост потерял»

Жила когда-то лиса, а рядом в лесочке медведь жил. Часто они встречались, жили дружно, как родные братья. В те времена у медведя хвост пушистый да длинный был.

Однажды лиса говорит медведю:

— Пойду рыбки половлю, хочу свеженькой отведать. Медведь спросил:

— Как же ты, сестричка, голыми руками рыбу станешь ловить?

Лиса говорит:

— Очень просто: суну хвост в прорубь, рыба сама придет-любит она за хвост цепляться!

Так лиса и ушла на ловлю.

Как раз тут мужики рыбу ловили. Лиса легла на снег, как мертвая. Наловили мужики рыбы, уложили на нарту и поехали. На дороге лису увидели и на рыбу в нарту ее положили. Лиса мешок с рыбой прогрызла, рыбу на дорогу всю выбросила, а потом и сама убежала.

Сидит лиса и ест рыбу. Медведю даже завидно стало, Думает: "Так-то и я могу наловить!"

Пошел медведь на реку, засунул хвост в прорубь и сидит.

Долго сидел так. Надоело. Думает: "Дай попробую, много, должно быть, уже рыбы на хвосте!"

Начал хвост из воды тащить, а хвост, оказывается, примерз. Стал медведь тогда изо всех сил дергать свой хвост, да и оторвал его.

С тех пор медведь без хвоста остался. Никакого хвоста у медведя теперь нет.

«Как могучий орёл вернул ненцам солнце»

Очень давно это было. Много лет тому назад солнце над ненецкой землей не скрывалось с неба. Озера и реки тогда, словно вода в котле, кипели, столько в них было рыбы. От берегов морей до самых лесов паслись оленьи стада.. Голубых и белых песцов не переловить было капканами. Каждой весной тучами налетали гуси, утки и лебеди. Весело жилось ненцам в тундре.

А далеко за лесами жил черный коршун. Две головы было у него, два жадных клюва, две пары завистливых глаз. Сколько ни было у него добра, все ему казалось мало. Служили ему верные слуги-злые ястребы.

Раз залетел один ястреб далеко в тундру и увидел, как хорошо живут ненцы. Вернулся он к своему господину, коршуну, все ему рассказал.

Тут черный коршун еще чернее стал от зависти. Задумал он хитростью забрать у ненцев солнце. Велел он своим слугам сплести большую сеть. Сам ударился о землю, обернулся толстым купцом. Взял с собой много пьяной воды и поехал к ненецким чумам.

Как гостя встретили его ненцы. На шкуры усадили, угостили оленьим мясом и рыбой. А купец стал угощать их пьяной — водой. От пьяной воды закружились головы ненцев. Принялись они петь и плясать, потом все спать повалились.

Толстый купец только этого и ждал.

Громким свистом созвал своих слуг. Прилетела тысяча ястребов. Накинули они сеть на солнце и потащили за собой. Второй раз свистнул купец, прилетела еще тысяча ястребов. Угнали они оленей, истребили голубых и белых песцов, Все богатство у ненцев забрали.

А ненцы крепко спали, ничего не слышали. Наконец проснулись и не узнали своей земли. В тундре стояла темная ночь. Дул холодный северный ветер, бушевала пурга. Озера и реки покрылись толстым льдом.

С тех пор стало бродить несчастье по ненецким чумам. Дети рождались слабыми. Старики слепли от дыма костров. Не было солнца — приходилось в холодных темных чумах днем и ночью костры жечь. Раньше ненцы любили песни петь, а без солнца про песни забыли. Только свист пурги да волчий вой слышались в тундре.

А черный двуглавый коршун жил в своем золотом чуме. Солнце, что увел от ненцев, держал он в золотых цепях.

Так прошло много лет. В той стороне, где жил двуглавый коршун, выросли могучий орел и стая орлят. Хотели они, чтобы солнце всем светило, всех грело.

Коршун солнца не отдавал.

Стали орел и орлята биться с черным коршуном, с злыми ястребами. Бьет черный коршун орла двумя железными клювами, рвет его железными когтями. Ястребы над орлом тучей нависают. Помогают черному коршуну.

Но сила у орла могучая, бьется, он не на жизнь, а на смерть. И орлята с ним бьются, ястребов клюют, у двуглавого коршуна все перья повыщипали.

Долго так бились. Наконец высоко в небо взвился орел, поднялся выше облаков и кинулся на черного коршуна. Камнем полетел коршун на землю и упал в тундровое озеро. До. самого дна расступились холодные волны, потом снова сомкнулись над черным коршуном. Увидали это ястребы, с криком разлетелись во все стороны. Но орлята догнали их и заклевали всех до одного.

А могучий орел разбил золотые цепи, освободил солнце. Стало солнце посередине неба, всем светит, всех греет.

Доходят его лучи и до тундры. Хорошо теперь ненцам, в тундре жить, дружно они работают. Развели много оленей, Вместе на охоту ходят, бьют песцов и чернобурых лисиц. По озерам и рекам на лодках-самоходках плавают, рыбу ловят.

Вернулось в ненецкие чумы веселье. Опять ненцы начали песни петь, лучше прежнего. Поется в тех песнях про советскую власть,-это она принесла ненцам радость и счастье.

«Как храбрый Вай море победил»

Жил храбрый Вай на самом краю земли, в тундре, у моря. А море страшное было: большое, широкое, волны по нему ходили, под волнами морские звери жили.

Выйдут охотники на промысел, за рыбой или за нерпой, а из моря выглянет морж, или морской медведь, или кит — перевернут лодку, а охотников на дно моря утащат.

Боялись охотники моря, а уйти некуда было: и деды и прадеды их в тундре жили, путей в другие края не знали.

Вот вышел как-то храбрый Вай к морю и сел на камешек.

Утро ясное было, тихое, в небе — солнце тёплое. Вышел из чума и старик-отец — косточки на солнце погреть. Вай и говорит ему:

— Хорошо сегодня на море. Хочу я на промысел сходить.

— Что ты, Вай, не ходи,- отвечает отец,- у нас лодки хорошей нет. Наша узенькая, маленькая. На ней нельзя в море далеко пускаться.

— Нет, отец, ничего. Я всё-таки пойду,- говорит Вай.

— Ну ладно, иди,- отец отвечает,- коли ты такой храбрый. Только смотри, далеко не отплывай от берега. Сейчас тихо, а поднимется ветер — унесёт тебя в океан, а оттуда не выплывешь.

— Ничего, у меня силы много,- сказал храбрый Вай. Взял он свой лук и стрелы, ножик взял, сел в лодочку и поехал по морю.

Погода хорошая, тихая. Далеко отплыл Вай в море — берег уже еле-еле виден. Расхрабрился он и стал ветра просить:

— Ветер, ветер, подуй посильнее!

А ветер и услышал. Как подул, побежали по морю волны, закачало маленькую лодку, стало с волны на волну перебрасывать.

Схватился Вай за вёсла, гребёт, старается, а ветер его всё дальше и дальше от земли уносит. Скрылся берег из глаз, кругом только море — чёрное, страшное…

Три дня носило лодку по морю. На четвёртый день стал ветер стихать. А Вай сидит в лодке, крепко вёсла руками держит, сам песню поёт.

Утихло море, стали вокруг лодки нерпы носы из воды высовывать.

Убил Вай одну нерпу, убил вторую. За второй ещё две приплыли.

Десять нерп убил Вай, сложил их в лодку, гребёт и радуется:

— Ничего, что долго из дому пропадал. Зато промысел удачный.

А море словно услышало. Вдруг зафыркал кто-то возле самой лодки.

Глядит Вай, а у борта большой чёрный морж показался. И клыков у этого моржа не два, а четыре.

Зацепился морж клыками за лодку, круглыми глазами на Вая смотрит. Неприятно стало Ваю.

— Отойди, не тронь меня,- говорит Вай моржу,- я человек сердитый.

А морж словно и не слышит, всей тушей на лодку наваливается, опрокинуть её хочет.

Схватил храбрый Вай моржа одной рукой за клыки, а другой рукой со всей силы по круглой голове стукнул. Шлёпнул морж лапами по воде и утонул.

Плывёт Вай дальше, хорошему промыслу радуется.

И вдруг снова слышит — фыркает кто-то возле борта лодки. Оглянулся Вай, а это огромный морской медведь прямо к лодке плывёт. Подплывает медведь, кладёт лапу на борт лодки — опрокинуть лодку хочет, Вая в воду стащить и съесть.

Говорит храбрый Вай медведю:

— Отойди, голубчик, не дразни меня. Я человек сердитый: стукнуть тебя кулаком могу.

А медведь словно и не понимает. Лезет в лодку, ревёт, до Вая добраться поскорее хочет. Никаких слов медведь не слушает.

Видит Вай — делать нечего.

Схватил он медведя одной рукой за ухо, а другой как стукнет по мохнатой голове.

“Надо скорее домой торопиться, как бы ещё кто не пристал”,- думает Вай. Изо всех сил налёг он на вёсла.

Вдруг вокруг Вая темно, как ночью, сделалось, солнце словно за тучу зашло.

Поднимает Вай голову и видит — в седой пене прямо перед ним громадный чёрный кит, да не простой кит, а с гребешком на голове, всем китам кит. Смотрит кит прямо в глаза Ваю и ревёт человечьим голосом:

— Пропал ты теперь, Вай. Не отпущу я тебя живым. Ни отец, ни дед твой никогда такими дерзкими не были, всегда моря боялись. Пришёл теперь твой конец.

Испугался храбрый Вай, только виду не показывает. Смотрит на кита и говорит:

— Хорошо, только давай сначала с тобой поборемся. Коли ты меня одолеешь — ешь меня, и отца, и всех наших оленей. А коли я тебя одолею — перестанешь ты наше море волновать и охотников губить. Согласен? До трёх раз бороться будем.

Подумал кит и говорит:

— Согласен. А как же мы поборемся?

— А вот как,- говорит храбрый Вай,- видишь, берег вдалеке и чум наш на берегу стоит. Кто первый до чума доберётся, тот и победит.

— Хорошо,- говорит кит,- попробуем.

И вот пустились они наперегонки. У Вая лодочка маленькая, узкая. Схватился Вай за вёсла, приналёг — полетела лодочка, как стрела.

А кит большой, тяжёлый, ему плыть труднее. Но всё-таки плывёт, не отстаёт от лодки.

Изо всех сил гребёт Вай, видит — обгоняет его кит. Приплыл кит к берегу первым. Лёг на песок, кричит:

— Проиграл Вай, я первый!

Взмахнул Вай вёслами, врезалась лодка носом в песок. Соскочил Вай на берег, встал на порог чума и отвечает:

— Не ты первый, а я. Уговор был: кто до чума доберётся, а не до берега. А тебе на берег и не выйти.

— Ну, хорошо,- говорит кит,- на этот раз пусть ты победил. Только наш спор с тобой не кончен. Ещё два раза с тобой встретимся.

Ушёл кит в море. А храбрый Вай вытащил нерп из лодки и побежал к отцу свою добычу показывать.

Долго ли, коротко ли — наступила весна. Отправился Вай вдоль по берегу, по льдинам, на промысел. Долго шёл, устал, лёг на мягкий снег отдохнуть, да и заснул.

Просыпается Вай — понять не может, где он. Плывёт он по морю на маленькой льдине. Испугался Вай.

— Значит, это я на льдину лёг, а она от берега оторвалась и меня в море уносит.

Но не такой был Вай, чтобы плакать со страху. Сел он на лёд и стал думать, как теперь быть.

И вдруг потемнело вокруг, словно солнце за тучу зашло. Глядит Вай — встал перед ним из воды громадный чёрный кит, с гребешком на голове, не простой кит, а всем китам кит.

Смотрит он на Вая и ревёт страшным голосом:

— Вот ты мне и второй раз попался. Пришёл твой конец. Никак тебе теперь не спастись. Тебя съем, твоего отца съем и всех ваших оленей тоже съем.

— А помнишь, мы до трёх раз бороться уговаривались? — говорит Вай.

— Помню,- отвечает кит.

— Смотри, вон там, в море, большой корабль с людьми плывёт. Разойдёмся мы с тобой по морю в разные стороны. Куда поплывёт корабль — тот и выиграл. Согласен?

— Хорошо, согласен,- говорит кит.

Поплыл он в одну сторону, а Вая ветер понёс в другую.

Глядят люди на корабле в подзорные трубы — плывёт льдина, а на льдине человек.

Один совсем, и оружия с ним нет.

— Смотрите, человек плывёт,- кричат матросы. А другие отвечают:

— Ас этой стороны кита видно!

— Человека спасать скорее надо! — кричат на корабле.

Повернул корабль к льдине, поплыл и снял со льдины Вая, к берегу направился.

Догнал кит корабль и говорит человечьим голосом:

— Хорошо, храбрый Вай. Ещё раз мы с тобой встретимся — не уйдёшь от меня.

Нырнул кит и ушёл под воду. А Вай домой к отцу вернулся.

И в третий раз отправился храбрый Вай на промысел.

Сел он в лодочку, только успел большие камни у мыса обогнуть, как опять потемнело небо, словно туча солнце закрыла, и встал перед Ваем из воды чёрный кит, всем китам кит, пасть большая, глаза злые, на голове чёрный гребешок. Заревел кит изо всех сил:

— Вот мы с тобой и в последний раз встретились!

— Ну, что же, будем в последний раз бороться,- говорит Вай.- Давай по морю гоняться. Кто первый устанет, тот и проиграл. Согласен?

— Да ведь ты проиграешь,- говорит кит,- ты долго грести не можешь. У тебя руки слабые, я сильнее.

— А вот посмотрим,- отвечает Вай,- ты только говори: согласен?

— Согласен,- говорит кит. Повернулся и поплыл в море. А Вай выскочил из лодки, вскочил киту на спину и уселся. Обернулся кит и говорит:

— Ты куда влез? Слезай.

— Да ведь не было уговору, что я в лодке буду по морю гоняться,- отвечает Вай,- вот ты плыви, а я на тебе кататься буду.

Рассердился кит, стал вертеться, хвостом воду бить, а Вай крепко держится, никак киту его со спины не сбросить. Таскал, таскал его кит по морю, наконец устал, замучился.

— Слезай,- говорит,- с моей спины, надоел ты мне.

— Устал? — спрашивает Вай.

— Устал,- говорит кит.

— Значит, проиграл?

— Ну, проиграл,- говорит кит.

— Так помни,- говорит Вай,- ты обещал, что больше наше море волновать не будешь, охотников губить не станешь.

Махнул кит хвостом и ушёл глубоко-глубоко на дно моря.

С тех пор охотники из тундры спокойно в море выходить стали. Помногу зверя били, мяса и шкур добывали.

И никто с тех пор моря бояться не стал.

«Кукушка»

Вот что было. Жила на земле бедная женщина. Было у нее четверо детей. Не слушались дети матери. Бегали, играли на снегу с утра до вечера.

Вернутся к себе в чум, целые сугробы снега на пимах натащат, а мать убирай. Одежу промочат, а мать — суши.

Трудно было матери.

Вот один раз летом ловила мать рыбу на реке. Тяжело ей было, а дети ей не помогали.

От жизни такой, от работы тяжелой заболела мать. Лежит она в чуме, детей зовет, просит:

— Детки, воды мне дайте. Пересохло у меня горло. Принесите мне водички.

Не один, не два раза просила мать. Не идут дети за водой.

Старший говорит:

— Я без пимов. Другой говорит:

— Я без шапки. Третий говорит:

— Я без одежи.

А четвертый и совсем не отвечает. Сказала тогда мать:

— Близко от нас река, и без одежи можно за водой сходить. Пересохло у меня во рту. Пить хочу!

Засмеялись дети, из чума выбежали. Долго играли, в чум к матери не заглядывали. Наконец захотел старший есть — заглянул в чум.

Смотрит он, а мать посреди чума стоит. Стоит и малицу надевает.

И вдруг малица перьями покрылась. Берет мать доску, на которой шкуры скоблят, и доска та хвостом птичьим становится.

Наперсток железный клювом ей стал. Вместо рук крылья выросли.

Обернулась мать птицей и вылетела из чума. Закричал старший сын:

— Братья, смотрите, смотрите, улетает наша мать птицей!

Тут побежали дети за матерью, кричат ей:

— Мама, мы тебе водички принесли. Отвечает им мать:

— Ку-ку, ку-ку! Поздно, поздно. Теперь озерные воды передо мной. К вольным водам лечу я.

Бегут дети за матерью, зовут ее, ковшик с водой ей протягивают.

Меньшой сынок кричит:

— Мама, мама! Вернись домой! Водички на! Попей, мама!

Отвечает мать издали:

— Ку-ку, ку-ку, ку-ку! Поздно, сынок, не вернусь я. Так бежали за матерью дети много дней и ночей — по камням, по болотам, по кочкам.

Ноги себе в кровь изранили. Где пробегут, там красный след останется.

Навсегда бросила детей мать-кукушка. И с тех пор не вьет себе кукушка гнезда, не растит сама своих детей.

А по тундре с той самой поры красный мох стелется.

«Лисица, птичка и ворон»

На дереве в гнезде сидела птичка. В гнезде четыре птенчика было. Бежала мимо лиса, увидела птичку и говорит:

— Дай мне, птичка, одного птенчика — мне есть хочется.

— Как я могу дать тебе своего птенчика? Ищи в другом месте, я не дам, — отвечает птичка. Лиса говорит:

— Если не дашь, я срублю твое дерево. У меня сабля в меховом мешке.

Подняла лиса свой хвост и стала им размахивать, точно дерево рубит.

Испугалась птичка, заплакала:

— Не руби, лиса, дерево, дам я тебе птенчика. И с этими словами выбросила из гнезда птенчика. А лисе этого и надо было. Схватила птенчика и унесла в лес.

Сидит птичка и плачет. Жаль ей своего птенчика. Летит мимо ворон и спрашивает:

— О чем, птичка, плачешь? Или горе у тебя большое? Птичка говорит:

— Как мне не плакать! Лиса съела одного моего птенца. Ворон удивился и говорит:

— Как лиса могла твоего птенца съесть? Ведь гнездо твоё высоко на дереве.

— Я сама ей бросила его: лиса хотела, дерево срубить, у неё острая сабля в меховом мешке. Ворон говорит:

— Глупая ты, глупая! Это не сабля, а хвост. В другой раз придёт, пусть рубит, сама отступится. После этого ворон улетел. На другой день лиса снова пришла, говорит:

— Дай-ка мне ещё одного птенца, проголодалась я. Птичка говорит:

— Нет, не дам я своего птенчика. Лиса говорит:

— Тогда я дерево рубить буду.

И стала тут лиса хвостом по дереву бить. Била-била, все волосы с хвоста повыдрала, а дерево не шевельнулось. Присела лиса около дерева и спрашивает:

— Кто это тебя научил меня не слушаться? Не ворон ли тебе про меня насказал? Птичка отвечает:

— Сама я догадалась, хотя и поздновато. Ведь есть же у меня свой ум! Лиса говорит:

— Нет, тебе своим умом до этого не дойти. В этом тебе ворон помог.

Побежала лиса по лесам и долинам ворона искать. Много дней так бежала. И вот к большой реке подошла. На берегу реки оказалось несколько чумов. Тут, около людей, и решила лиса чем-нибудь поживиться. Вырыла лиса яму и легла в ней вверх брюхом. В яме зарылась, только один язык наружу высунула. Язык красный далеко видно.

Лежит так лиса, лежит, вдруг видит-ворон летит. А ворон увидел красный язык и думает: "Эге, вот мне и ужин!"

Подлетел ворон к лисе и вцепился клювом в язык, а лиса тут схватила его за голову, смеётся:

— Ага, ты птичку уму-разуму учил, а теперь я тебя проучу.

Ворон просит лису:

— Ой-ой, не убивай меня так позорно. Если так убьёшь, никто тебя не похвалит. Подними лучше меня на скалу, поставь над обрывом, разбегись и столкни.

Лиса думает: "В самом деле, так его надо проучить, пусть упадёт да косточки свои переломает!"

Так лиса и сделала: поставила ворона на скалу, разбежалась и хотела его толкнуть. А ворон расправил свои крылья и полетел. Лиса с разбегу не удержалась и упала с обрыва и разбилась.

Олешек и мышка»

Бежала куда-то мышка. Долго ли, коротко ли бежала, повстречала олешка. Мышка спросила:

— Друг олешек, куда и откуда идёшь?

При таких словах олешек поднял голову и говорит:

— Разве не видишь? За четырьмя ногами своими я гоняюсь.

Тогда мышка сказала:

— Ты тоже, оказывается, неизвестно куда идёшь. Пойдём-ка вместе!

— Ну что же, пойдём вместе.

Дружно вместе пошли. Олешек во время ходьбы голову набок наклоняет, зубами поскрипывает, глаза у него прищурены. Мышка рядом бежит. За оленем едва поспевает.

Долго ли, коротко ли так шли, много раз терял олешек из виду мышку, только по писку её находил:

— Ах, друг мой, хороший друг, ты тут, оказывается! Через некоторое время мышка первая заговорила:

— Олешек, давай играть в прятки! Олешек словно и ждал этих слов, сказал:

— Давай, давай играть в прятки. Мышка спросила:

— Кто же из нас будет первым прятаться? Олешек сразу ответил:

— Ты маленькая ростом. Закрой глаза, я спрячусь. При таких словах мышка шмыгнула в мышиную норку. Олешек побежал. Улёгся во впадину высохшего ручья. Вот начала мышка искать олешка. Долго ли, коротко ли искала она олешка, найти не могла. Совсем из сил выбилась. Тут подумала: "Этого великана я хитростью возьму". Закричала мышка во весь голос:

— Олешек! Ты спрятался, а рога у тебя видны! Услышав это, олешек подумал: "Эх, как же это забыл я спрятать свои рога? Плохо!"

Вышел олешек из ложбины. Пошёл по направлению к мышке.

Увидев его, мышка сказала:

— Теперь моя очередь. Теперь я спрячусь.

Разве может мышка далеко уйти? Тут же под ногами спряталась.

Стал олешек искать мышку. Долго её искал. Да разве мышку найдёшь? Пока искал олешек мышку, устал, есть захотел. Начал олешек есть ягель возле того места, где спряталась мышка. Вместе с ягелем проглотил он и спрятавшуюся мышку.

Поел олешек и отдыхать улёгся. Прогрызла мышка дырочку между ребрами олешка, вышла и говорит:

— Эх, олешек, хоть и велик ты ростом, а глуп. Вот я маленькая, а сильнее тебя оказалась. Этого мяса теперь и детям моих детей хватит.

Хотела мышка снять шкуру с олешка, но куда ни ткнётся носом, повсюду шерсть.

Позвала мышка чайку:

— Чайка, чайка! Я добыла олешка. Сними с него шкуру. Начала чайка снимать шкуру с олешка, не смогла. Позвала мышка ворона:

— Ворон, ворон! Я добыла олешка. Иди-ка сними с него шкуру.

Прилетел ворон. Хотел было снимать шкуру с олешка, да не смог, только глаза выклевал.

Задумалась мышка: "Кто же снимет с олешка шкуру?" Смотрит, идут лисица и волк.

Лисица сразу заговорила:

— Молодец, мышка! Какого хорошего оленя добыла. Ты, наверное, очень устала. Ступай-ка, поспи. Мы с волком вдвоём шкуру снимем. Как будет готово, разбудим тебя.

Услышав ласковые слова лисички, подложила мышка под голову переднюю лапку и заснула.

Вот через некоторое время лисичка закричала:

— Мышка, вставай! Мясо готово! Кушай! Вскочила мышка, подбежала к тому месту, где олень лежал. И что же? Остались от оленя только рога да копыта, а лисички и волка и след простыл. Рассердилась мышь. Стала хиреть-хиреть и вскоре умерла.

«Пичужка»

Пичужка-жених на вершине тонкой березки сидит. Мышка-невеста около дверей своего земляного чума разгуливает. Металлические украшения на косе у нее позванивают, голову мышки назад оттягивают.

— Полетел пичужка-жених в свой чум. Руку на руку положил, голову опустил-горюет. Спросила сына пичужка-мать:

— Что с тобой, дорогой мой? Заболел ты,- что ли? Ответил пичужка-жених:

— Я видел сейчас мышку-невесту. Очень она красивая, Хочу я жениться на ней. Сказала пичужка-мать:

— Разве можешь ты жениться на мышке? Мыши в земляном чуме живут. На зиму в этих местах остаются. Если ты здесь зимой жить будешь, у тебя хвост примерзнет-у мышей дверь их чума вся в снегу бывает.

Не слушает слова матери пичужка-жених, одно повторяет:

"Хочу я на мышке жениться". Материнские уши-своими словами наполнил.

Вечером вернулся с охоты старик-пичужка. Старуха-пичужка сказала:

— Муж мой, надо женить нашего сына. Задумался старик-пичужка, потом спрашивать стал:

— На ком же женим мы нашего сына?

— Видел он сегодня мышку-невесту. На мышке жениться хочет.

Сказал пичужка-старик:

— Видел я девушку-мышку. Красивая она. Только как же женится на ней наш сын?

Думали-думали старики-пичужки, наконец решили: придется им своего сына на мышке женить.

Пичужка-старуха сказала:

— В таком случае я сватать пойду. Полетела пичужка-старуха. Долетела до чума мыши. В чум вошла.

Увидев нежданную гостъю, мышка-старуха стала говорить:

— Пичужка-старуха, какая нужда у тебя? Раньше ты ведь не приходила.

Пичужка-старуха спросила:

— Дочку твою мышку застала я или не застала? Помолчав некоторое время, мышка-старуха сказала:

— Дочку-то мою ты, кажется, застала. Как только лето пройдет, осень настанет, вы и отправитесь в теплую страну.

Дочка моя летать не умеет, по земле она ходит. Как же доберется она за моря?

Пичужка-старуха опять сказала:

— Как же быть? Видно, придется нам оставить у вас на один годочек своего сына.

Услышав это, мышка-старуха не сказала поперек слова:

— Если правду ты говоришь, как же не отдам я за твоего сына своей единственной дочери?

Когда они так договорились, пичужка-старуха полетела в свой чум. Едва долетела она до чума, пичужка-старик стал ее спрашивать:

— Жена, какую речь ты вела? Сказала пичужка-старуха:

— Если оставим мы у них на одну зиму нашего сына, только тогда отдадут они за него свою дочку. При таких словах старик-пичужка понурился.

— Что ж, так и будет.

Через некоторое время стойбище пичужек и стойбище мышей отпраздновали большую свадьбу. Пичужка-жених мышку-невесту в жены взял.

Вот уже небо осенним стало. Пичужка-старик со своей женой в теплые страны собрались.

Сказал пичужка-старик своему сыну:

— Мой милый, до следующего года ты здесь останешься. На будущий год мы прилетим обратно, как только появятся проталины.

Сказав это, старик-пичужка улетел вместе с другими пичужками.

После того как улетели отец и мать, забрался сын пичужек в мышиную нору. Так живет он в мышиной норе два темных месяца. На улице очень холодно. Бушует северная метель. Так и воет сильный ветер.

Сказал однажды пичужка-муж:

— Мышка-жена, в чуме дымно. Открой дверь на улицу, на улицу дым выведи. Я хочу увидеть дневной свет.

Открыла мышка дверь. Выглянул пичужка-муж, чтобы дневной свет посмотреть, — хвост у него и примерз к двери. Увидев это, сыновья мыши вскочили. Пичужку-зятя своего мигом съели.

Вот через некоторое время наступила весна. На земле появились проталины. Мышь-старик вышел на улицу, С порога двери к солнцу взгляд свой направил. Потом на землю посмотрел. Смотрит, а по кочкам бегает пичужка-старик.

Пичужка-старик тоже увидел своего свата-мышку. Речь повел:

— Мышь-сватушка! Сын мой не вышел. Куда девался мой сынок? Услышав такие слова, мышь-старик сказал:

— Бедный твой сын умер. Хвост у него к дверям примерз.

Пичужка-старик свата своего стал спрашивать:

— Если умер мой сынок, где же его могила? Ничего не мог ответить на это мышь-старик, ни одного слова не нашел.

Повысил тогда голос пичужка-старик, речь повел:

— Мышь, сват мой, ты, кажется, хочешь враждовать со мной? Если считаешь ты себя таким сильным, соберу я себе войско. И добро мое и зло мое тогда увидишь.

Когда улетел старик-пичужка, задумался мышь-старик:

"Кажется, плохо будет. Придется и мне собрать войско".

Пошел куда-то мышь-старик.

Через некоторое время мышка-старуха вышла на улицу. От дверей своего чума смотрит вокруг. С южной стороны что-то темное поднимается. Подумала старуха-мышь: "Наверное, это грозовая туча".

Посмотрела хорошенько-оказалась не грозовая туча. Это было войско пичужки-старика. Впереди всех — сам старик-пичужка.

Посмотрела мышка-старуха в сторону севера. С севера всякие зверюшки по земле бегут. Впереди всех — мышь-старик.

Вот сошлись оба войска, воевать начали. Долго воевали, ни одно другого осилить не может. Схватил тут сова-старик мышь-старика и унес его в своих когтях, далеко его унес.

После этого оба большие войска в разные стороны разошлись.

«Почему совы не видят солнечного света?»

Жил старик-сова со своей старухой, и был у них один-единственный сын.

Пришло время сына женить. Сказал тогда старик-сова своей старухе:

— Надо женить нашего сына. Не знаешь ли ты для него жены?

Ответила старуха-сова:

— Я целыми днями в чуме сижу. Что я знаю? Ты повсюду ходишь. Тебе лучше известно, где найти жену для нашего сына.

Сказал на это старик-сова:

— Ну, если ты не знаешь, то я знаю. У воронов есть младшая сестра. Придется нам перекочевать в их землю.

Вот пустились совы в путь. Долго ли, коротко ли кочевали, только доехали без всяких происшествий. Младшую сестру воронов в жёны своему сыну взяли. Сыграли свадьбу. Потом совы обратно в свою землю отправились. Проехали около семи дневных перекочёвок. Остановились, чум поставили. Несколько дней на одном месте живут.

Сестра воронов уж очень черна. И характер у неё вспыльчивый. Никакого поперёк ей сказанного слова не стерпит. А старуха-сова ворчливая, всегда на своём поставить хочет.

Стала однажды молодая невестка волосы расчесывать.

— Бабушка, — говорит она, — мне голову смазать надо бы. Нет ли у тебя мозга из ноги дикого оленя? Старуха-сова заворчала в ответ:

— Мозг из ноги дикого оленя тебе понадобился! Откуда его взять? Твои родные не положили мозгу в твои нарты. Да и чёрную голову, чем ни смажь, всё равно не станет она белой.

Невестка ответила:

— Моя чернота вместе со мной на свет появилась. Так, слово за слово, и поспорили. Рассердилась невестка на свою свекровь и говорит:

— Пока видны ещё мои следы, пойду-ка я обратно в свою землю.

Ушла сестра воронов, а совы перекочевали в свои места. Надо им для сына новую жену искать.

Вот наступила весна. Из тёплых стран прилетели канюки. Сказала тогда старуха-сова:

— В поисках невесты мы по лесам кочевали. А тут девушки-невесты сами к нам приехали. Можно взять в жёны нашему сыну дочь птиц-канюков.

Взяли совы в жёны своему сыну дочь птиц-канюков. Сыграли свадьбу. Вместе жить стали. Невестка всем хороша: добра, работяща, воду и дрова для чума заготовляет, никогда слова грубого не скажет.

Только однажды заболела у невестки голова. С каждым днём всё хуже становится.

Говорит старик-сова своей старухе:

— Хороша наша невестка, как бы не умерла она. Сказала старуха-сова:

— Недалеко от нас живёт, говорят, шаман-мышелов. Нужно его позвать, может быть он вылечит нашу невестку. Пошёл сын совы за шаманом-мышеловом. Пришёл шаман-мышелов, сказал:

— Сделайте для больной чум из дёрна. Пока я лечить буду, в этот чум не входите.

Сделали совы чум из дёрна. Внесли туда больную. Вместе с ней шаман-мышелов вошёл. Семь дней лечит. Совы и близко к чуму подойти не смеют.

Через семь дней стих голос шамана-мышелова. Потом он сказал:

— Откройте двери чума.

Открыл старик-сова двери чума, и шаман-мышелов оттуда стрелой вылетел. Послушала старуха-сова и говорит:

— Не слышно больше стонов нашей больной. Наверно, она поправилась.

Вошли совы в чум, а от дочери канюков только косточки остались.

У старика-совы, у его старухи, у их единственного сына слёзы так и полились. Словно аргиши текут у них слёзы по обеим сторонам клювов.

Стали канюки перекочевывать в тёплые страны, увидели, как плачут совы, и говорят:

— Чего вы так плачете? Есть у нас ведь ещё женские шапки, невесты есть. Если одна умерла, другую дадим. Сказал старик-сова:

— С жёнами из других мест нам не посчастливилось. Будем мы зимовать в своей тундровой земле на тернистом хребте. Может быть, в этих местах найдём невесту своему сыну.

Улетели канюки, а совы опять плакать стали. Так плакали, что глаза у них закрылись. С той поры и не видят совы дневного света.

Этой сказке конец.

«Харючи»

Жили мы только вдвоём с сестрою у самого устья Харючи-Яга. И фамилия наша была Харючи. Я был холостой, она — девица. Я как-то говорю ей:

— После отца, после матери растил я тебя десять лет. Оленей у нас пятьдесят голов: ни прибавляются, ни убывают. Мы живём одни, нам скучно. К людям нам, сестра, надо двинуться. Есть такое, знаю, место: если обозом ехать, три месяца ехать надо. Семь братьев тунгусов там. У них рыбы много, гусей много. Зимой на диких оленей охотятся. Когда сказал так, стали чум разбирать. Оленей запрягли. Я передом пошёл, сестра — сзади. Четыре месяца шли. На большой хребет пришли. Тут я сказал сестре:

— Смотри!

Сестра посмотрела. Под хребтом семь чумов увидела.

— Вот это чумы тунгусов и будут.

Тут мы на хребте свой чум поставили. Потом четырёх оленей запрягли, к тунгусам поехали. Они нас хорошо приняли. Вместе жить просили. Зиму с ними мы прожили. Весна наступила, озёра вскрылись, гуси прилетели, много гусей. Наступило лето. Гуси облиняли.

Тунгусы тогда сказали нам:

— Поедем гусей бить.

Я да младший тунгус для сестры четырех черных быков запрягли. А для себя по шести белых быков. Половину дня ехали. Озеро увидали. Большое озеро. В середине озера — много гусей. Я и младший тунгус взяли по лодке. Поехали по озеру. Стали стрелять. Лодка наполнилась гусями. Я привёз три лодки, тунгус — две.

— Довольно, хватит, — сказал тунгус, — не увезти будет. Гусей на сани сложили. К чумам поехали. Лето прожили. Стала осень. Потом снег выпал. Морозы начались.

Тунгус мне говорит:

— Есть Тунгуска-река. Надо туда двинуться, оленей диких промышлять.

На завтрашний день я с своей сестрой отправился, младший тунгус — с своей сестрой. Три недели ехали. У Тунгуски-реки остановились.

Три месяца охотились. Много оленей убили. Убитых оленей обратно домой привезли. Тогда я сказал сестре:

— Теперь нам надо жить лучше: летом добыли много гусей и диких оленей. Своих оленей не будем есть.

Зиму хорошо прожили. Наступила весна. Тунгусы говорят:

— Поедем рыбу ловить.

Выехали три тунгуса, я — четвёртый. Доехали до устья Тунгуски-реки. Ловили-ловили целое лето. Наступила осень. Много рыбы наловили. На сани сложили.

Доехали до старого места. Стали жить. Три года вместе прожили. Как-то собрались в одно место, старший тунгус и говорит мне:

— Когда ты приехал к нам, у тебя было пятьдесят оленей, сейчас двести стало. Ты холостой, у нас младший тунгус тоже холостой. У тебя есть сестра, у нас тоже есть сестра. Как думаешь, нельзя ли нам сменяться? Ты возьмёшь нашу сестру, мы — твою.

Я согласился. В свой чум зашёл, то же сестре сказал: она согласилась. Тут сделали свадьбу, большую свадьбу. После свадьбы я сказал тунгусам:

— Поеду на свою родину. Отпустите или нет? Тунгусы сказали:

— Поедешь — дело твоё. Когда вздумаешь — приходи к нам.

Я всех своих оленей взял. Тунгусы мне ещё сто голов дали. И я уехал на свою родину, на Харючи-Ягу. На своей родине до сих пор живу.

У племен-народов бывала дружба. Только с богатеями дружбы не бывало.

«Ягодка голубика»

Жила однажды девушка. Была она такая маленькая, что могла легко спрятаться за кочку, за карликовую березку. Потому прозвали ее Лынзермя.

Сидела как-то Лынзермя одна у себя в чуме и шила. Вдруг в чуме стало темно.

"Кто это уселся около дымового отверстия и мешает свету проникать в чум?" — подумала Лынзермя.

Подняла она голову и увидела белку.

— Уйди, белочка, ты загораживаешь мне свет, шить темно, — сказала Лынзермя.

Но белка, вместо того чтобы послушаться, стала бросать в девушку шишками.

Рассердилась Лынзермя и сказала:

— Белочка, если не перестанешь бросаться шишками, я ударю тебя шестом.

Не слушает белка, продолжает бросаться шишками. Взяла Лынзермя шест и ударила им белку. Белка упала на землю. Стала Лынзермя снимать с белки шкурку, сама приговаривает:

— Из этой части шкурки. я сошью рукавички. Из этой части шкурки сошью палицу. Из этой части шкурки сошью себе шапку.

Мясо белки она разложила по нартам.

Через некоторое время пришли в чум два незнакомых человека. Лынзермя встала со своего места, вышла на улицу и принесла большой кусок беличьего мяса. Часть мяса она сварила, часть приготовила для еды в сыром виде.

— Видно, ты хорошая хозяйка,-говорят мужчины.- Будь женой одного из нас.

Испугалась Лынзермя. Не знает она этих мужчин. Как за чужого человека замуж идти, в чужие места перекочевывать?

— Как же вы меня понесете? Во что посадите?

— Посадим тебя в рукавицу,-говорят мужчины.

— Пальцами меня там раздавите.

— Посадим тебя за пазуху.

— Шерсть от шубы ко мне там пристанет.

— В пимы тебя посадим.

— Растопчете меня в пимах.

— В шапку тебя посадим.

— Я задохнусь в шапке.

— Куда же тебя посадить?-спрашивают мужчины.

— Посадите меня в этот железный ящичек.

Посадили мужчины Лынзермя в железный ящичек и понесли куда-то. Долго шли. По дороге Лынзермя выскользнула тихонько из ящика через отверстие в замке. Падая зацепилась она за веточку и спряталась под листиками. Сидит на веточке и плачет. Как домой вернуться, не знает.

Пришли мужчины к себе домой, открыли ящичек. Смотрят, нет там Лынзермя. Искали они ее, искали,- нигде найти не могли.

А Лынзермя так плакала на веточке, что вся посинела, совсем маленькая, круглая стала. В ягодку превратилась девушка, в ягодку голубику.

Не сразу найдешь ты ягодку голубику. Прячется она за листочками. Боится, как бы не нашли ее чужие люди.