Так было.
В истории нашего Отечества, как, наверное, и в любом государстве, были разные страницы: светлые и тёмные. И кроме официальной- из учебников, историю нашей Родины донесли до наших дней в своей памяти простые русские люди. Сейчас зачастую можно услышать: «А нужно ли это? Нужно ли помнить всё: и светлое, и не очень?» И хочется ответить таким скептикам: «Память- не старая магнитофонная кассета, пылящаяся на полке. Она нужна всегда, и всегда жива, пока жив народ». Ниже публикуются воспоминания ветерана войны и труда о заволжском селе Перекопное, страницах его истории, светлых и не очень…
Нелёгкая доля выпала Алёше Бубнову. С девяти лет он остался сиротой и единственным мужчиной в крестьянской семье, состоящей, кроме него, из матери, да ещё младшей сестрёнки. Пришлось матери- Евдокии,- рано оставшейся вдовой, идти на поклон к помещику Жулидову. Определилась «в люди» стряпухой, определила и Алёшу в работники. За десять долгих лет всякую работу изведал Алёша: пас свиней и лошадей, охранял сад, воду возил, а как подрос, пахал наравне со взрослыми землю, работал в поле. В девятнадцать лет, женившись, перевёз жену и сестру в село Перекопное, на родное подворье. Работали втроём день и ночь. Мечталось Алексею о своём хозяйстве, где дом – полная чаша. Но жизнь распорядилась иначе. Оставив восьмилетнего сынишку за хозяина, в 1914 году ушёл воевать на германскую Алексей Бубнов. Вернувшись уже после Октября 1917 года, стал становить на ноги хозяйство вновь. Работал на земле, пахал и сеял, а зимой уходил с ямщиками в извоз. Всё заработанное уходило не на гостинцы, а на возвращение долгов за купленную тягловую скотину: лошадь или верблюда. Родились тем временем два младших сына Михаил да Сергей. Наконец, построили свою семейную избу- саманную, в два окошка на улицу. Спали все на полу, на овчине, одевались в домотканой из верблюжьей и овечьей шерсти. И подушка была лишь у старшего в семье. Сыновья тем временем подрастали. Вот уже и старшему жениться пора.
- Свадьба скоро, а ни сапог, ни одёжи хорошей,- причитала мать.
- Купим лучше лобогрейку и плуг,- возразил на эти причитания сын-жених.
Так и шло: все заработанные деньги тратили на хозяйство. Гостинцы дети видели редко, о конфетах да колбасе и не мечтали, довольствуясь связкой кренделей. Трудом и жёсткой экономией к началу НЭПа удалось укрепить хозяйство. Самым же ценным в нём были четыре пары работящих рук. От зари до зари, не щадя сил, работала семья. Больше вспахать, засеять и убрать урожай- при НЭПе это не осуждалось. Трудились все. Отец никому не давал бездельничать. Я в свои семь лет уже умел запрягать лошадь, хотя, по правде говоря, перебросить дугу или затянуть супонь мог лишь с помощью взрослых. Мне и самому-то было интересно управлять и ухаживать за лошадью, как настоящему мужчине.
Помню я и год 1929-й. Началось обобществление хозяйств, создание колхозов. У руля нашего колхоза стали люди, хозяйствовать не умевшие: Клещ, Гузай, Кабатчик и другие. Колхоз развалился. Из статьи И.В.Сталина «Головокружение от успехов» мы узнали, что так было не только у нас в Перекопном. Когда в следующем, 1930-м году стали создавать колхозы вновь, парадности и помпы не было. Но были, на мой взгляд, перегибы.
Зачем, например, сломали добротные дома, красу села, уничтожили ветряную мельницу. Пятиглавый собор-красавец взорвали, сбросив перед тем колокола. Звон колоколов тех в пургу выводил заблудившихся и слышен был вёрст за двадцать окрест.
На месте взорванного собора десятилетиями торчали развалины. Кирпич производства сельского умельца С.И.Попова не поддавался разборке, и торчащая кирпичная гора эта годами напоминала сельчанам о прошлом. Урожаи в колхозе были низкими. Вдобавок неурожай вызвал страшный голод 1932 года. Ели всё, что только можно, вплоть до лебеды.
Но всё проходит, прошёл и тяжёлый 1933 после голодного 1932 года. Досыта наелись люди. Стали слышны песни, появилась самодеятельность в клубе. Возглавляли её местные врачи- Константин Григорьевич и Любовь Фёдоровна Бергер.
Правда, ненадолго ожило село. В 1936-1937 годах докатилась волна репрессий и до нашего села. По неведомым дорогам на смерть и в ссылку пошли «враги народа», среди которых немало было людей хороших и работящих. Притаилось наше село Перекопное, рано гасили в домах огни, даже печи тушили на ночь. Но наутро всё-таки люди исчезали. Никто из ушедших ни единой весточки о себе не дал. Был репрессирован и Алексей Ефремович Бубнов- мой отец (он был расстрелян). Невозможно передать все те унижения, которые вынес я, нося ярлык «сына врага народа». Правда, в 1957 году из судебных органов я получил уведомление, гласящее: «Ваш отец за недоказанностью преступления полностью реабилитирован. Дело прекращено».
Сейчас в родном селе совсем другая жизнь. Строятся не только фермы, но и жилые дома. В селе есть асфальтированные дороги. Пролёг хороший асфальтированный большак до райцентра. Конечно, сделать предстоит ещё много. Но главное моё желание сейчас, в светлое время перестройки- пусть же сейчас крестьянин станет подлинным хозяином на земле. Пусть наши дети и внуки трудом своим возродят былую славу села. И пусть сельчане не забывают родных очагов, своей родины. А прошлое… Надо ли о нём вспоминать? Уверен, что надо. Хотя бы для того, чтобы в истории нашего села Перекопное, как и в истории всей нашей страны, были только светлые страницы.
С.Бубнов,
инвалид Великой Отечественной войны, ветеран труда.
Из газеты «Ленинский путь» от 4 марта 1989 года.
128 020
79 
