Решение педагогических задач

Лещинский В. И. Педагогические задачи

Автор: В. И. Лещинский

В. И. Лещинский 
ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ ЗАДАЧИ 

Педагогическая задача, — утверждают авторы книги «Основы педаго­гического мастерства» (М., Просвещение, 1989), -«это основная клеточка педагогического мастерства, решение которой отражает уровень профес­сионализма педагога». 

В подготовке студентов (да и в специальной литературе) гораздо больше внимания уделяется задачам стратегическим и тактическим, не­жели ситуативным, стихийным ситуациям - микроэкзаменам (для учите­ля), где необходимо моментальное действие, где время на этапы решения (анализ ситуации и осознание проблемы, анализ исходных данных, вы­движение гипотезы, выбор методов) предельно сжато. 

Студенту, будущему учителю, предварительное «теоретическое» ре­шение таких задач необходимо, прежде всего, для формирования педагоги­ческого мышления, для выработки стиля и навыков общения в ситуациях, приближенных к школьной практике. В сборниках педзадач приводятся (за редким исключением) лишь сами ситуации, зачастую и без сборников достаточно хорошо известные студенту - вчерашнему школьнику, сту­денту-практиканту. Не дается анализ ситуации, варианты ответов, причи­ны выбора решений. 

Ситуативные педагогические задачи органично входят в курс педмастерства; отражая отношения учителей и учеников, они естественно вхо­дят в разделы «Общение», «Стиль учителя» (помогая понять и стиль об­щения и стиль управления), «Педагогическая техника». В последнем, где особое внимание уделяется артистичности, речи, мимике и пантомимике, ситуативные задачи могут решаться не только теоретически, но инсцени­роваться, «проигрываться». Оказавшись в роли ученика, часто лучше по­нимаешь положение его, а потому скорее находишь выход «за учителя». Здесь могут «обкатываться» интонация, взгляд, жест, которые нередко в педагогической ситуации имеют решающее значение. 

Ситуативные задачи стимулируют творческое отношение к педагоги­ческой деятельности. Ведь, как правило, лучшим, наиболее приемлемым решением оказывается внешне парадоксальное, нестандартное действие. Правда, следует оговориться, что стандарт во многом определяется нашей педагогической действительностью, где зачастую главенствуют методы подавления, обязательная правота учителя или, наоборот, учитель, чтобы сохранить авторитет (его подобие, внешний престиж), стремится «не заметить» остроту отношений, избежать столкновения, конфликта за счет пассивного невмешательства. 

Анализ школьной практики показывает, что наиболее оперативно и, к сожалению, часто учителями принимаются решения авторитарные и ли­беральные, но отнюдь не лучшие, не самые эффективные. Выбор подоб­ных решений отражает как сложившуюся в школе систему отношений, так и уровень профессиональной подготовки, личностные качества педа­гога. Это подтверждает опыт решения задач со студентами на занятиях по педмастерству. Начальные поиски выхода из ситуации студентами, педа­гогами, как правило, связаны с авторитарной агрессивностью или либе­ральным отступлением, характеризуя ненаправленность педагогического мышления, точнее - ненаправленность на ученика, на формирование его личности, обнажают стремление учителя, прежде всего к самообороне, к включению действий самозащитного порядка. Но парадоксальность де­мократического педагогического решения в том, что именно действия, нацеленные на заботу об ученике, на его воспитание и развитие, «оказы­ваются и наиболее престижными, поднимающими авторитет учителя и, таким образом, защищающими его. Правильнее сказать, при таких дейст­виях вообще отпадает необходимость поиска защитных вариантов, так как складывается демократическая педагогическая система отношений. 

Мы предлагаем ряд педагогических задач, где производятся автори­тарные, либеральные и наиболее эффективные решения. В задачах даны опровержения либеральных и авторитарных ответов и аргументация «правильного» решения. 

Для удобства дана единая модель решения ситуаций: описание ситуации - авторитарные и либеральные «выходы» и их опровержение — конечный ответ в варианте студенческой группы или преподавателя. Некоторые ситуации позаимствованы из практики воронежских педагогов (ихимена указаны в ответах). 

СИТУАЦИЯ ПЕРВАЯ 

Урок литературы в восьмом классе. Учительница «в ударе». Момент вдохновения. Интересно рассказывает, блестяще читает стихи. Сама она такое состояние называет «звенящая струна». Истинное вдохновение по­сещает нечасто, сегодня посетило. Класс внимает с восторгом. На «Кам­чатке», у стеночки, сидит «местный хулиган» Сережа, духовная консти­туция которого недотягивает до уровня высокой поэзии, а вдохновение -ему не передалось. Сережа пытается поговорить с соседями. Молодым баском вторит «звенящей струне»: бу-бу-бу, бу-бу-бу. Отвлекает и класс, и учительницу. Учительница, продолжая объяснение, ловит взгляд Сере­жи. Сережа на минуту замолкает. Потом - снова: бу-бу-бу. Учительница мягко кладет ему на плечо руку. Снова минута тишины. И опять невыносимое «бубнение». «Сережа, - наконец обращается к нему учитель, - по­молчи, пожалуйста». Не помогает. Секунды затишья и снова попытка по­говорить, прокомментировать. 

Что делать? Что бы вы сделали на месте учительницы? Нет-нет, еще минуту внимания. Ситуацию мы «собрали» из двух историй. Первая - воспоминание учителя, вторая - эпизод из детского сочинения. Так вот, в сочинении финал следующий: учительница, сорвавшись, кричит: «Сколь­ко можно издеваться? Выйди немедленно из класса. Смотрела, просила - бесполезно. Кирпич вместо сердца. Я сказала: выметайся из класса». В ответ ученик бубнит, что он «ничего такого не делал, подумаешь, слово сказал». «Не выйду, - говорит ученик, - за что выгоняете?». И — до конца урока - пререкания, взаимные обвинения и оскорбления. «Струна порва­на», урок - насмарку. Итак - решение. 

Авторитаристы 

- «Поднять его, Сережу, пусть повторит или пусть сам объясняет». 
Возражение группы. Какой в этом смысл? Он не сможет сделать ни того, ни другого. Урок прерывается, «струна» рвется: опять пререкания, нотации, и нет гарантии, что потом снова не забубнит. 

- «Если ты, Сережа, не выйдешь - уйду я». Урок все равно пропал, так хоть пусть почувствует вину: и одноклассники ему «пару ласковых слов» наедине скажут, и после этого маленького ЧП можно его сильнее «прижать» - сорвал урок, вынудил учителя уйти, тут и родителями, и вы­ зовом к директору пахнет...». 

Возражения. Если одноклассники его раньше не осадили, почему по­том осадят? Видимо, «дворовый» авторитет его высок, боятся с ним свя­зываться. Да и опять же - урок сорван. И ведь не в том цель, чтобы маль­чишке отомстить посильнее. 

Примерно с той же аргументацией отвергались варианты с двойкой, записью в дневник, вызовом директора и другими угрозами и наказания­ми. 

Либералы 

«Еще раз наклониться к нему и тихонько (чтобы класс не слышал) сказать: «Сереженька, милый, ну, помолчи, пожалуйста». 

Возражения. Вы думаете, обращение учительницы на уроке (ведь она примерно так и сказала) не подействовало, потому что она приказала вслух? Но ведь все равно так и не скажешь, чтобы никто из ребят не слы­шал. А если и не услышат? Есть в этом нечто унизительное: этакий хам-царь, которого подобострастно молишь, чтобы не хамил. Да и похоже, не откликнется он на такую, как говорят психологи, «пристройку снизу» - не так, как сказано, «духовная конституция». 

«Обратимся к классу. Ребята, ну уймите вы его, наконец! Видите, ка­кой материал интересный. Я не могу так вести урок...» и т.п. 

Возражения. Если это «местный хулиган», которого боятся, на пря­мой призыв учителя могут не откликнуться или откликнуться только де­вочки (так подсказывает, опыт). Возможны после этого пререкания между детьми: «Ну, правда, надоел уже, дай послушать» - «А ты чего выслужи­ваешься? Шестерка» и т.п. Кроме того, опять же, скорее всего «струна» лопнет; если не сорвется урок - упадет настрой, тон. 

Решение, предложенное преподавателем и принятое группой. 

Похожий эпизод произошел на уроке учителя литературы 44-й шко­лы Воронежа Галины Ивановны Туренко. Когда не помогли взгляды, жес­ты, легкое увещевание, учительница вдруг прервала объяснение: «Ой, я совсем забыла... У меня же оценки не выписаны. Сережа, - обратилась она к «хулигану» - пожалуйста, помоги мне. В учительской на столе стопка тетрадей с сочинениями, выпиши на листок, у кого какие отмет­ки». Сказала это таким тоном, будто выделила Сережу, как взрослого, как помощника. 

Галина Ивановна позже объяснила: «Мне очень хотелось «сохра­нить» урок, чтоб «струна звенела». И ясно было, что Сережу надо из клас­са удалить. Но так, чтоб ни ему, ни мне, ни классу не было больно и обидно. А уж более глубокий разговор о его поведении - потом. И разду­мья о том, как душевную чуткость попытаться воспитывать - потом. 

* 

А если бы в учительской тетрадок не было? - спросили Галину Ивановну. 
* 

Послала бы его к медсестре, - улыбнулась учительница, - медсест­ры никогда в кабинете нет, на перемене сняла бы его с поста. 

Группа выбрала данное решение, потому что, во-первых, оно позво­лило продолжить урок, не сбивая настрой учителя и детей; во-вторых, не нарушало контакта с учеником, возможности дальнейшей работы с ним. 

СИТУАЦИЯ ВТОРАЯ 

Сцена в учительской. Мама нерадивого ученика, крупная женщина с высоким начесом, завернутым в мохеровый шарф, дорого, но безвкусно одетая, атакует учительницу, кричит: «Две двойки ему влепила, а он гово­рит, что учил - я ему верю, он мне никогда не врет; я знаю, вы его просто невзлюбили за то, что правду сказал на классном часе: что у вас любим­чики есть в классе». 

Учительница: «Но он не учил, не знал, даже самого элементарно­го...». 

Мама: «Я официально заявляю: еще одна двойка, и я пойду в РОНО, горОНО. Чему вас только в институте учат, ни черта сами не знаете и де­тям объяснить не можете». 

Учительница: «Другие, однако, понимают. Только ваш Коля...». 

Мама (кричит еще громче): «Я тебя выведу на чистую воду...». 

Стол. Пора остановить этот «содержательный» диалог. Как бы вы ве­ли его на месте учительницы? 

Авторитаристы 

«В таком тоне я с вами разговаривать не намерена. РОНО? ГорОНО? Да, жалуйтесь, куда угодно. Я тоже расскажу, как вы себя ведете. Теперь мне понятно, откуда у вашего Коли такие замашки...». 

Возражения. Совершенно бесперспективный вариант. Мама жалует­ся в различные органы, начинается война, точнее - дрязги. Плохо школе, учительнице, маме, а - главное - ребенку. 

- «Давайте я сейчас приглашу вашею сына и вы сами посмотрите, как 
он «знает». Или посидите хотя бы разок на уроке, убедитесь». 

Возражения. Мама может ответить, что слушать Колю не будет. Она в этом не разбирается, ее этому не учили, она за это деньги не получает. А, возможно, скажет, что уже проверяла его - ей ответ сына понравился. Что ж его тогда - специально «топить»? «Убедилась, знает», - скажет по­сле урока мама. А если Коля опять не ответит, мама может начать новую атаку: «Вот до чего ребенка довели, совсем затравили, слова сказать не может...». 

Либералы 

- «Стоит ли с такой родительницей связываться? Это же танк. На гу­сеницы любого, стоящего на пути, намотает. Черт с ним, с этим Колей. Не буду ему ставить двойки. Вообще его трогать не буду. Маму успокою: «Мол, ладно, обращу внимание, постараюсь» и т.п. Натяну повыше оцен­ку, ничего страшного, если б одному Коле натягивать...». 

Возражения. Учитель думает только о себе. Об ученике не думает. Обеспечивает себе спокойную жизнь за счет Коли. А в конечном итоге и спокойной жизни не будет: «Коля «сядет на голову», за ним другие. 

Принятые групповые варианты объединим в один общий. Авторы исходили из того, что маму надо сделать союзником. Без союза с ней это­го ребенка не воспитаешь. Все авторитарные и либеральные подходы не позволяют установить с «мамой-танком» контакт. Лучшими признаны решения «по Карнеги». 

Обезоружить маму самокритикой в самом начале разговора, поста­вить ее в положение своего защитника. И ведь, действительно, учителю есть за что себя ругать: ставя двойки, он, учитель, просто фиксировал от­сутствие знаний: почему знаний нет - не думал - потому ли, что мальчик не учил, или потому, что не понимает, или домашние условия не позво­ляют полноценно готовиться? «А справедлива ли я к Коле? -учительнице стоит задать себе такой вопрос. - Поставила бы другому подряд две двой­ки? Может быть, в самом деле его критика в мой адрес меня раздражила»? 

Поэтому, возможно, следует быстро и решительно согласиться с разъяренной мамой, а кое в чем ее опередить. Слегка поактерствовать: 

«Наверно, такому педагогу, как я, действительно не место в школе: види­те - ничего не получается, все не так, надо уходить» и т.п. Очень вероятно, что тогда уже мама станет успокаивать вас, убеждать, что не все так плохо, вспомнит, как Коле понравился турпоход, который вы организова­ли и т.п. . 

Но самое важное - сказать маме что-то хорошее о Коле, в каждом че­ловеке ведь есть хорошее. Может быть, так сказать: «Я сама мучаюсь по­сле этих двоек. Ведь Коля способный мальчик. Я помню, как на первом уроке он один ответил на сложный вопрос». Или так: «Коля честный и прямой мальчик. Он никогда не лжет вам. Он не боится вслух возражать мне. И вот я думаю, почему же он мне прямо не сказал, что не понял» и т.д. 

Когда мама стала союзником учителя, следующие шаги (как вместе 
действовать, чтоб улучшить учебу) будет гораздо легче планировать и 
выполнять. 

СИТУАЦИЯ ТРЕТЬЯ 

Семиклассники решили сорвать урок математики нового учителя. Прежний позволял учиться спустя рукава, ставил «ни за что» хорошие отметки. Новый - назовем его А.Ф. - требовал учиться и в своих требова­ниях был тверд, казалось, слишком строг. Его невзлюбили, решили с ним бороться. Смысл борьбы: он нам «делает плохо» - мы ему «сделаем пло­хо». 

Инициатором бойкота стал Витя Лобов, - крепкий, сильный, но, ска­жем так, не очень умный и трудолюбивый лидер. «Братва, - предложил он, - А.Ф. заходит в класс, а мы его не видим, поняли? Орем, разговари­ваем, пишем, читаем. Делаем маленький бедламчик. Пусть хоть оборётся – не реагируем. Проверка на вшивость». 

А.Ф. входит в класс. В классе шум, на учителя никакого внимания ученики не обращают. По глазам ребят, по фальшивой их оживленности, по ряду других деталей учитель догадывается о бойкоте. 

Что делать? Что бы сделали вы? 

Авторитарные и либеральные варианты группа сразу забраковала. Крика и угроз дети ждут, на них не среагируют, равно как на уговоры и «просьбы о помиловании». Впрочем, они неприемлемы, так как в данном случае обозначал отступление учителя от генеральной линии «на учебу». Звать кого-то из начальства «для усмирения» - себя уронить в глазах того же начальства и - главное - в глазах детей. А потом что же, на каждый урок директора звать? Да и не признаются, негодники в бойкоте, скажут: ничего особенного не было - окажешься в предурацком положении. 

Ряд приемов «на удивление» (имитация обморока, «хулиганство» - два пальца в рот и свист - чтоб люстры закачались) отвергли по этическим соображениям. Оказалось проще планировать дальнейшую (после урока) работу с классом. Здесь хорошие предложения сыпались как из ро­га изобилия: организовать кружок «Занимательная математика», провести родительское собрание, чтобы привлечь родителея на свою сторону, по­пытаться обрести единство с ребятами в воспитательных мероприятиях -походах и т.п. 

Но что делать сейчас, когда ты стоишь одинокий перед этой жесто­кой беснующейся толпой? 

Пришлось рассказать студентам реальный конец этой истории. Рас­кроем псевдоним А.Ф.: Александр Филиппович Гройсман, во время опи­сываемой истории - учитель школы № 14 г. Воронежа. 

Александр Филиппович написал на доске: «Прошу только одну ми­нуту внимания, я хочу вас поблагодарить». Затихли, удивились: они ему срывают урок, а он хочет их поблагодарить. Учитель говорит: «Вы насо­лить мне хотите, валяете дурака. Но дело в том, что мне от этого, наобо­рот, польза. Конечно, мне немного неприятно от такого вашего отноше­ния, но в любом случае мне будут платить зарплату (хотя я ничего вам не объясняю и экономлю силы и голос). И зарплата мне идет и стаж для пен­сии - все так, как если бы я вам объяснял. 

Александр Филиппович рассказывал: «У всех на лицах была легкая ненависть: вот гад, как здорово устроился - объясняет, не объясняет, все равно ему идут и зарплата и стаж...». 

Вопрос с места: «А если директор зайдет?». 

Александр Филиппович: «А мне-то что? Урока нет не потому, что я не хочу, а потому, что вы не хотите, я не виноват- вы виноваты». 

- Так значит вам хуже, если мы сидим тихо, а вы объясняете? 

- Выходит, так. 

- Все, братва, молчим, пусть объясняет. 

Александр Филиппович тяжело вздыхает и начинает урок. 

Возможно такой ход не «сработал» бы в старших классах, но в «пио­нерском» - сработал. После урока Александр Филиппович искал свои ошибки. Что привело к бойкоту? Решил, что, желая дисциплинировать класс, был излишне сух и строг. Со старшеклассниками общался «по-человечески», а здесь изменил себя. На будущее наметил, учитывая спе­цифику класса, сделать уроки интереснее, занимательнее - отводить вре­мя на свои любимые смешные логические задачки, решил и с семикласс­никами (как со старшими) иногда разговаривать «о жизни». Надо было менять их мышление, - говорил Александр Филиппович - вот этим и за­нялся. А на том уроке мне было очень важно не уронить себя в их ив соб­ственных глазах. Может, я действовал неправильно - я не знаю, как пра­вильно - но все-таки, я считаю, - не уронил». 

СИТУАЦИЯ ЧЕТВЕРТАЯ 

На уроке русского языка в 5 классе ученики самостоятельно выпол­няют упражнения. Учительница замечает, что сегодня усердно работает Саша. Вообще-то он заядлый двоечник, отношение к нему в классе на­смешливо-снисходительное. Маленький, щуплый, всегда как будто не­много испуганный. Если дается самостоятельная работа, Саша обычно сидит - бездельничает, виноватыми «собачьими» глазами глядит на учи­теля, в лучшем случае «сдирает» у великодушных соседей. Сегодня же пишет, поглядывая в учебник. Материал не сложный, вполне Саше по си­лам. 

- Молодец, Саша, - решила похвалить его учительница, - как прият­но смотреть на тебя, когда ты думаешь, работаешь. 

По классу пробежал легкий шелест: то ли возглас удивления, то ли смешок. 

* 

А вы ему пятерку поставьте, - острит кто-то из ребят, и все смеют­ся: Саша и «пятерка» - вещи несовместимые. 
* 

Поставлю, если заслужит, - слегка повышает голос учительница, - когда закончите упражнение, я проверю у некоторых из вас тетради. - Работа закончилась, учительница проверяет тетради. Вот, наконец, к ней с тетрадью подходит Саша. Класс, вроде бы выполняет новое задание, но с любопытством поглядывают на Сашу и учительницу. 

Учительница берет в руки тетрадь и вдруг видит, что она пуста. Точ­нее: написан номер упражнения, а дальше - чистый лист... 

Итак, представьте себя на месте учительницы. Ваши действия? 

Авторитаристы 

- Надо ставить двойку. Учительница обещала поставить Саше то, что он заслужит. Не нужно растить, бездельников, стало модным ходить вокруг лентяев на задних лапах, все какие-то воспитательные приемы выискивать, нужно поступать именно так: что заслужил, то и получил. 

Либералы 

Похоже, у мальчика не все в порядке в семье. Надо выяснить обста­новку, надо организовать какую-то помощь. Если ему не могут помочь дома, позаниматься с ним дополнительно. Но сейчас двойки ставить не следует. Какой толк от этой очередной плохой отметки? Не стоит заост­рять внимание класса на невыполненном Сашей упражнении. Сказать просто: «Садись, Саша». 

Возражения авторитаристов 

А какой толк от «безотметочного» разговора? Мальчик же все время так «работает». Что ж, вообще ему отметок не ставить? Вот так и перетя­гиваем из класса в класс на «натянутых», троечках. А семья? Ну, выяснит­ся, скажем, что отца у него нет, а мать - уборщица с восемью классами образования; Ну и что? Ведь не сказано, что он умственно отсталый, ска­зано - что бездельник. Надо приучать к ответственности. 

Группа не пришла к единому мнению. 

Объяснение преподавателя 

Ситуация позаимствована из практики учительницы школы № 48 г.Воронежа Елены Владимировны Востроиловой. Что сделала Елена Владимировна, увидев чистый лист, увидев, что упражнение не сделано? Учительница, к общему удивлению, к удивлению самого Саши, объявила: «Садись, Саша, пять». 

Класс был поражен - первая пятерка Саши. Саша сел, тетрадь тут же засунул в портфель. 

Когда ребята выходили с урока, Елена Владимировна отозвала Сашу: «Я буду сегодня в школе до четырех часов. Сделай упражнение и приди мне его покажи. Хорошо?». Сама Елена Владимировна объяснила так свое решение. «После того, как в классе под общий смех прозвучало предло­жение поставить Саше пятерку, я решила: как бы плохо он ни написал - поставлю пять. Такая отметка, по общему мнению, и, по мнению самого Саши, для него невозможна. Прежде всего, хотелось как-то поколебать снобистскую пренебрежительность класса. 

Но, кроме того, я как-то быстро, почти интуитивно, почувствовала, что нужно какое-то необычное, нестандартное действие, чтоб дать Саше некую встряску, выбить из привычной колеи безделья, запуганности, рав­нодушия по отношению к самому себе. Для него пятерка могла быть та­ким толчком. Ведь, мне кажется, я ничего не теряла, а приобрести могла. Двойки и сочувственные нотации уже были. 

В четыре часа, когда я уже собиралась уходить, он, запыхавшись, вбежал в кабинет, протянул тетрадь. Упражнение сделал неплохо, всего одна ошибка. И столько радости и гордости было в его глазах, что я. пове­рила, что он не безнадежен. Будем работать дальше». 

СИТУАЦИЯ ПЯТАЯ 

На одном из первых уроков в новом классе учитель вызывает Витю Астафьева. Мальчик встает и молчит. 

* 

Ты сделал задание? - спрашивает учитель. Молчание. 
* 

Что ты молчишь, сделал или нет? Ученик молчит. 
* 

Ты не умеешь разговаривать? Смех в классе. 

Учитель подходит, смотрит в тетрадь Астафьева. Задание сделано. 

- Странно, - говорит учитель, - ну, садись. 
Перед концом урока все повторилось. Астафьев встает и молчит.. Ни слова. 

-Что это с ним? - вполголоса интересуется учитель у девочки с пер­вой парты. 

Девочка кокетливо хихикает (к учителю в классе отношение сразу же установилось очень хорошее: похоже, зачислили в «любимые»), довольно громко отвечает, кивая на Витю: «Да он у нас такой, хи-хи, в общем, с приветом...». В классе опять смех. Витя «вжимается» в стул. 

После урока учитель рассказывает об инциденте классному руково­дителю, интересуется ее мнением. 

- Вообще-то он мальчик замкнутый, - объясняет классный руководитель, - себе на уме. Всегда тихий, в сторонке, ни в чем не участвует, ни в каких мероприятиях. Мальчик умный, не знаю, почему это вам девочки сказали, что он «с приветом»: из хорошей семьи. Отец - инженер, мать в библиотеке работает. Очень дружная семья. На уроках отвечает неохотно, конечно, но чтобы вот так - стоять и молчать - такого еще не было. 

На следующем уроке история повторяется. Астафьев молчит. Учи­тель оставляет его после урока. Они вдвоем в классе, 

* 

Почему ты молчишь, Витя, когда я тебя вызываю? Молчание. 

* 

Ты скажи, мне, пожалуйста. Я вспоминал-вспоминал, чем тебя оби­дел, так и не вспомнил. Я тебя чем-то обидел? 

-Нет. Наконец, первое слово. 

* 

Почему же ты молчишь? 
* 

Не знаю. 

* 

Как это - не знаешь? Давай-ка договоримся, больше ты молчать не будешь. Ладно? Ну, иди. 

На следующем уроке, учитель вызывает Астафьева. Астафьев встает и молчит. 

Что делать? Как поступить учителю? 

Авторитаристы 

(Как всегда, первыми принимают решение и как всегда с оглядкой на «кнут».) 

- По-хорошему учитель пробовал. Надо попробовать, «по-плохому». Если Астафьев умный, если у него приличные отметки, если дома его учебе придают значение - а, видимо, это именно так - двойки и вызов ро­дителей могут переломить его упрямство. 

Либералы 

А вы уверены, что это упрямство? Мальчик не глупый, в семье поря­док. Все-таки, наверное, что-то у него с этим учитлем было, чего учитель просто не заметил. Надо еще раз вспомнить, может быть, снова, посерьез­нее, порасспрашивать ребят. 

Ну а если это упрямство, все равно следует помнить, что речь идет о ребенке; учитель не должен восстанавливать его против себя двойками и угрозами. Попробовать быть с ним, наоборот, очень ласковым, может быть, не постесняться в классе, при других ребятах, проявить к нему больше участия: ласковый взгляд, ласковая речь, обращаться - «Витя», «Витенька», не надо стесняться этого, следует переломить предубеждение к учителю. 

Возражение. Из-за такого сюсюканья он еще больше замкнется. Класс ведь заметит особое отношение к Вите, ребята будут иронизиро­вать, шутить по этому поводу. И, собственно, почему, для чего эта ласка? Пока не знаем причины, так и будем пробовать то кнут, то пряник, а поль­зы, видимо, никакой не извлечем. 

Объяснение преподавателя 

Очевидно, мы имеем дело с ярко выраженным типом интроверта. Специалисты по общению делят людей на несколько типов: доминанты (подавляющие), недоминанты (робкие), мобильные (легко переключае­мые), ригидные (основательные), экстраверты (направленные на других), интроверты (направленные на себя). Интроверты - замкнутые, нелюди­мые, для них выступление на публике, тем более публичное обсуждение их персоны - всегда испытание, мука. 

Витя, каким он предстает в ситуации, вполне соответствует этому описанию. Видимо, его молчание - доведенная до крайности реакция ин­троверта на нового учителя, чей престиж в классе сразу определился, как очень высокий. К остальным учителям он привыкал (и они к нему) с дет­ства. Здесь же боязнь, что новый человек его не поймет, не оценит (а страх обязателен для интроверта), что, возможно, прозвучит шутка, неле­стный комментарий, буквально сковала ученика, что называется «закли­нила». В принципе безобидные (для «обычного» ребенка) реплики учите­ля и реакция класса закрепили этот страх, эту скованность. 

Как вести себя учителю? Представляется, что лучшая рекомендация: не вызывать, не поднимать Витю при всех, при классе. Знания проверять по письменным работам, общаться с ним наедине. Ведь оставшись один на один с учителем, он, наконец, заговорил. Но, стараясь приучить, «при­ворожить» его к себе в приватных беседах, не следует «нажимать» на личную тематику, да и ласковостью (за которую так ратовали либералы) не стоит увлекаться; интроверт ни того, ни другого не любит. Лучше все­го „тут работает суховато-вежливый, ровный тон, доброжелательно-учтивое обхождение. Как долго продлится такое общение - привыкание «наедине» - сказать трудно, но, думается, оно здесь - лучший выход. 

СИТУАЦИЯ ШЕСТАЯ 

На уроке русского языка в шестом классе учительница задает упраж­нение по развитию речи. Ребята должны описать внешность знакомого человека. Затем ученики зачитывают свои сочинения вслух. Доходит очередь до Толика Аристова. Учительница замечает некоторое оживление в классе, переглядки мальчиков, соседей Аристова по ряду. 

Толик читает сочинение, и учительница с ужасом узнает в «знакомом человеке» - себя. С ужасом, потому что все недостатки (а учительница отдавала себе отчет в том, что не является красавицей) Аристов подчерк­нул достаточно точно и зло. 

Учительница чувствует, как накатывает гнев, сжимаются кулаки. Первый раз в жизни ей хочется ударить ученика. Отношения с ребятами в этом классе всегда были хорошими, ей казалось, что ее уважают. Да и Аристов, казалось, излишне резвый и смешливый, но в общем «нормаль­ный» мальчишка. 

Толик закончил сочинение-портрет. Вид у него шутливо-героический. Класс смотрит на нее. В глазах ожидание, испуг, в чьих-то - насмешка. Мальчики «блудливо» переглядываются. Ваше слово, учитель. 

Либералы 

Сдержать себя. «Не заметить». Вызвать другого ученика. Может быть, если портрет» сделан действительно хорошо, поставить Толику пятерку. А после уроков, поговорить с ним «по душам», объяснить, что настоящая красота - это внутренняя, «духовная» красота. 

Авторитаристы 

Разве можно «не заметить», когда весь класс заметил? Ведь, в конце концов, у учителя есть собственное достоинство. Ее при всем классе ос­корбили, а она «не заметила», да, возможно, еще впридачу за это пятерку поставила. Надо отбить охоту издеваться над учителями. Все-таки какой-никакой набор средств, которые в шестом классе могут сработать, у нас для этого есть. Нужно сказать: «Садись, Аристов. Нельзя оскорблять, унижать человека, а ты меня оскорбил». Все зависит от того, что подейст­вует на Аристова и на класс. Если двойка, запись в дневнике, вызое роди­телей -г ну, что ж, пусть будут эти непопулярные меры. Если можно огра­ничиться резкой отповедью - ограничимся, но следует обязательно дать всем понять, что безнаказанно себя унижать, я, учитель, не позволю. 

Был предложен еще один оригинальный вариант, примыкающий к авторитарным решениям. 

Выслушав сочинение ученика, учитель говорит: «Ну, что ж, вы все неплохо справились с заданием. А теперь я попробую составить «портрет знакомого». После чего «нарисовать» портрет Аристова, так же точно и зло, как это сделал он. Недостатки можно найти у любого. Даже у симпатичного, в общем, мальчика - внимательный взгляд найдет прыщик на но­су, оттопыренное ухо, расстегнутую пуговицу. 

Возражения 

Непедагогично. Если ученик оскорбляет и высмеивает учителя, это не значит, что учитель должен оскорблять и высмеивать ученика. Класс то, может, посмеется над описанием, воздержится в следующий раз от ка­ких-то выпадов в адрес учителя, но что останется в душе ученика, Ари­стова? Останется злость и обида. 

Комментарий преподавателя 

Пожалуй, здесь трудно рекомендовать какой-то единственный вари­ант. Почему Аристов написал такое сочинение, да еще прочитал его вслух? 

В условии нет сведений о том, что это некая месть, выражение недоброжелательности учителю. Наоборот, сказано, что отношения с клас­сом нормальные, хорошие. И все-таки целый ряд учеников заранее знал о готовящемся «теракте», жаждал «посмешища», где главным действую­щим лицом предстояло выступить учительнице. По-видимому, ученики вступили в ту полосу развития, хорошо знакомую опытным практикам, когда взрослых надо сбросить с пьедестала, а себя, наоборот, почувство­вать взрослыми. В этот период дети интенсивно начинают замечать не­достатки учителей, давать клички и т.п. Но поскольку дети все-таки оста­ются детьми, проявляется этот негативизм тоже обычно по-детски. На мальчиков нападает некая «жеребячливость»: они много смеются, острят, стараются показать свое остроумие, шутовскую смелость. Похоже, такова основная причина поступка Толика Аристова. 

Как вести себя учителю? Вот здесь, повторим, нет единственного ре­цепта. Здесь надо знать, очень чутко уловить неповторимую атмосферу класса, отношений учителя и ученика и - что очень важно - учитывать особенности учителя. 

Может быть, придется ко двору даже непедагогичное «ответное» со­чинение-портрет. Надо знать Аристова: затаит злобу или нет? А ведь от­ветная «жеребячливость» может дать почувствовать, каково человеку, ко­торого выставляют на всеобщее посмешище голым. Если учитель остро­умен и в то же время чувствует некую черту, за которую нельзя перейти, он может попробовать и такой вариант. 

А, может быть, в данной ситуации «сработают» слезы любимой учи­тельницы? И тогда уже друзья-потешники, следом за девочками, сами вы­дадут Аристову порцию возмущения или, на худой конец, осуждения: «Зря ты, Толик. Она ведь вообще-то ничего». 

Видимо, стоит прислушаться и к прозвучавшим словам о том, чтобы позже поговорить с Толиком. Да и в работе с классом в целом стоит учесть мысль о том, что следует ребят учить ценить не только внешнюю, но и внутреннюю красоту. 

Учительница ведь ведет в классе литературу. Этот предмет представ­ляет большие возможности для такой работы. 

СИТУАЦИЯ СЕДЬМАЯ 

В дождливый осенний день учитель спешит в школу, на встречу с любимым десятым классом. Любимым он, собственно, стал недавно, по­тому что учитель первый год работает в школе. 

Учитель открывает дверь в класс и в недоумении останавливается. Дорога от двери до учительского стола «выложена», выстелена ребячьими куртками и плащами. Учитель невольно смотрит на свои заляпанные гря­зью туфли, поднимает глаза и встречает выжидающие взгляды ребят. 

Что делать? Что предпринять учителю? 

Мнение группы 

Сначала выяснить причину. Может быть, эти куртки и плащи - свое­образная шутливая «ковровая» дорожка любимому учителю. Или это «проверка на вшивость», игра-испытание: «как ты, такой молодой - интересный, поступишь?». 

Авторитаристы верны себе: 

Следует, - считают они, - потребовать от ребят, чтобы они убрали одежду. Даже если у учителя с классом сложились дружеские, немного шутливые отношения, необходимо сейчас «посерьезнеть»; показать ребя­там, что существуют все же определенные рамки, за которые выходить нельзя. Ведь так недолго превратить учебный процесс в сплошное развле­чение. Поэтому надо строго приказать: «Уберите. У нас сегодня нет вре­мени на шутки. Тема очень важная». Надо дать ребятам сразу почувство­вать недовольство учителя. 

Возражения 

А если не уберут? Они ведь почему именно этому учителю проверку устроили? Они ждут от него, вероятно, какого-то необычного действия. Они не устраивают такую проверку другим учителям: прекрасно знают, что скажет, как поступит, например, строгая математичка. Разочарование может перерасти в протест. 

- Ну что ж, тогда взять и отодвинуть одежду, пройти в класс и начать урок строго и серьезно. 

Либералы 

Нет, так можно быстро разрушить уже установившиеся добрые от­ношения, атмосферу взаимной симпатии. Надо самому отодвинуть одеж­ду, но сопроводить это какой-то хорошей шуткой, остротой. 

Возражения 

В следующий раз они (ученики) ведро с водой над дверью повесят: им интересно будет вашу новую остроту послушать, когда вас водичкой окатит. Да и потом, попробуй так сразу, с ходу остроту придумать. Не у всякого записного шутника она в такой ситуации родится. Группа остановилась на объединенном варианте. 

Отодвинуть одежду, пройти в класс, в обычной дружеской манере начать разговор. Но обязательно дать понять ребятам, что вам такая «про­верка» не нравится, что ваши хорошие отношения не нуждаются в таких «подкреплениях». Очевидно, сказать это надо прямо, откровенно, но не строго, не зло. 

Одно из предложений группы (если расстеленная одежда - шутливая «триумфальная» дорожка): разуться и гордо проследовать на свое место, держа на весу ботинки. Они пошутили, вы - пошутили. Все в порядке. Но все же сказать им, лучше на перемене (постараться, чтобы вас окружила группа ребят - так, в неофициальной обстановке ваши слова прозвучали проще, прочувствованнее, доходчивее), что не стоит таким образом вы­ражать свои чувства. Естественно, сказать, это не так официально. Может быть, так: «Братцы, не надо больше так делать, мне это неприятно, лад­но?». Конкретные слова зависят от конкретного учителя и конкретных ре­бят. 

СИТУАЦИЯ ВОСЬМАЯ 

Восьмой класс. Урок географии. Минут через десять после начала в класс заходит Сережа Леньков. Взмыленный, на шее след свежезамытой. царапины, пуговицы на пиджаке оторваны. Ясно, что на урок Сережа явился после недавней драки, наскоро приведя себя в порядок. Взгляд злой, сосредоточенный. Под ноги ему попадается чья-то сумка, стоящая в, проходе. Отшвыривает ее ногой. Шумно, с грохотом, достает учебник, ручку. Ведет себя явно вызывающе. Сережа - один из лидеров в классе. Учительнице он нравится своей честностью, прямотой, обостренным чув­ством справедливости; учится неплохо, хотя география к его любимым предметам не относится - сам об этом как-то сказал. Мальчики, оживив­шись, оглядываются, шепчутся - пытаются выяснить у Сережи, что про­изошло. Он хмуро и гордо что-то басит своим соседям. В это время уче­ница отвечает у карты, но внимание класса приковано к Сереже. 

Как вести себя учителю? 

Авторитарные варианты (выгнать, потребовать дневник) группа от­вергла, так как, во-первых, неизвестно, «куда» мы выгоняем Сережу (к обидчикам? Болтаться по коридору? - еще директору на глаза попадется), во-вторых, ясно, что, выгнав Сережу, учитель резко портит хорошие от­ношения с ним и с классом. Неизвестно ведь, что произошло - зная Сере­жу, можно предположить, что мы наблюдаем негативные последствия не­коего благородного поступка (вступился за слабого и т.п.). Дневник сей­час требовать - только нарываться на неприятность, может быть, на гру­бость: Сережа еще расстроен, разгорячен. 

Либералы. (Обычный для них вариант решения) предпочитают «не заметить». Мотивируют на сей раз необходимостью дать Сереже остыть, придти в себя, тогда с ним можно будет разговаривать. 

Однако, - возражает группа, - Сережа ведь практически срывает урок, класс интересуется только им. 

Группа благожелательно встречает такое предложение: объявить не­большую письменную самостоятельную работу. Все займутся делом, от­вернутся от Сережи. Да и он сам за это время скорее успокоится. 

Комментарий преподавателя 

Ситуация позаимствована из практики учительницы Н.П. Она так объяснила свои действия: «Я тоже сначала подумала о контрольной рабо­те. Но такой вариант меня не удовлетворял вот почему. Сережа впервые повел себя по-хамски, и мне не хотелось это хамство оставлять без вни­мания, промолчать. Я хорошо знала Сережу, поэтому обратилась к нему с такой речью: «Я знаю, что Сережа не может пройти мимо несправедливо­сти. Я уверена, что и сейчас он защищал справедливость, вел себя честно и прямо. Но мне очень неприятно, что на уроке он повел себя по-другому, несправедливо по отношению ко мне, ко всем нам». 

Некоторое время Сережа сидел, уткнувшись взглядом в крышку сто­ла, затем встал и громко попросил прощения. Конечно, он плохо воспри­нял потом, о чем идет речь на уроке, но до конца сидел тихо, спокойно. После его извинения работал и класс. 

Ситуация эта, пожалуй, более заурядная, обыкновенная, чем преды­дущие, но еще раз доказывает, как важно хорошо знать, «чувствовать» ученика. 
---------------------------------------

В. И. Лещинский. Педагогическая технология личностной ори­ентации. Воронеж: изд-во им. Е.А. Болховитинова, 2003. - 137с. Рецензенты: В. В. Сериков, В. А. Монастырский. Ответственный редактор: Е. В. Бондаревская.