Губерния молодая

После высочайшего указа императрицы Екатерины II в январе 1779 года об учреждении Орловской губернии (она поначалу называлась наместничеством) в истории города произошёл крутой поворот.

Сразу же был составлен новый план застройки Орла. Его разделили на три части, ограниченные Окою и Орликом. Из Смоленска прислали пушки, до того их у нас не было. Улицы, кривые и ямистые, велено было выровнять, город обнести рвом и валом. Через год от этого отказались, зато все здания строились лицом на улицу и непременно ограждались заборами, в центре заборы эти надлежало делать каменными.

Вал приказано было продолжить строить, на нём ни шатко ни валко копались колодники. Как же без этого подневольного племени! Весь город разделён на кварталы, по краям коих стояли будки или караулки, а в них «на часах» сидели полицейские чины, грозно шевелящие усами.

Через несколько лет Екатерина посетила Орёл; её на ручье Ленивце встретила барка с ряжеными вёсельщиками в красных рубахах, гребущими буквально по песку. Царица кинула им кошелёк с золотыми, которых было ровно по счёту песчаных гребцов – значит, говорили старожилы, императрицу предупредили заранее.

Богатой и невиданной в провинции иллюминацией Екатерина осталась недовольна: «Мало ли я света видела? Лучше бы эти деньги раздали бедным».

Бедноты в Орле действительно было изрядно. Один сторож убогого дома соблазнился новыми лаптями на покойном и снял их; покойник потом еженощно докучал ему во сне: «Отдай мои лапти»; сторож в конце концов вернул их мертвецу, ещё не закопанному.

Об этом рассказал Гавриил Пясецкий в книге «Забытая история Орла». В ней множество несуразиц жизни, несмотря на которые город всё же хорошел и преображался.

Основаны были губернская больница, инвалидный дом и смирительный дом в особом отделении при губернском остроге, который громко назывался «тюремный дворец».

При больнице содержалось сорок больных, штат обслуги до пятнадцати человек, однако всё равно бедность процветала там дурными репьями, для умиравших не всегда покупали гробы, а зашивали покойных в кульки из рогожи и обвязывали, «чтоб не шатались».

Тем не менее новации длились. Первый генерал-губернатор Репнин в 1781 году велел снести деревянные торговые лачуги, «чтоб не причиняли городу безобразие», и велел купцам построить каменный гостиный двор, «где теперь против градской Думы стоит бассейн». Там ещё по новому плану полагалась площадь, и её с великими сопротивлениями торговцев учредили-таки.

Пожары вспыхивали один за другим, первостатейные купцы покидали гостиный двор и переходили на Болховскую, отчего она вскоре стала украшением Орла.

Левашова гора (ныне Пролетарская) была столь крута, что создавала великие муки для горожан. Губернатор Левашов в 1825 году настоял, чтобы её скопать. Согласился на этот чудовищный труд только Фёдор Вязьмитинов, за что получил две тысячи рублей ассигнациями. Позже был обустроен и обложен камнем второй, более пологий съезд, который Пясецкий назвал красивейшим местом города.

С пожарами боролись теми самыми «бассейнами», фонтанами (к примеру, на 1-й Курской), обширными чанами, стоящими возле колодцев. Губернатор Лонгинов столь об этом радел, что сам кидался на огнище, а пожарную команду привёл в такой порядок, что она «могла поспорить исправностью со столичными командами».

С мостами тоже случалось немало мучений. Практически каждую весну их смывало. В том числе и коренной, что был устроен одновременно с открытием губернии. Делали его то на аркадах, с подъёмною серединой, то «живым» из плотов на якорях, то со сливным шлюзом – результат был всё равно плачевным. Особенно популярным был Банный мост, что вёл через Оку с Левашовой горы к баням, расположенным близ знаменитой тогда пристани.

Бань имелось достаточно в разных частях города. На всех четырёх Курских, подле строящейся Орловско-Витебской дороги, возле Хвастливой водяной мельницы, рассыпанные по улицам и укромным уголкам бани Мукосеева, Замориных, Афиногеновича.

Старые бани не имели тёплых «прибанников», мужчины и женщины парились вместе, только для благообразия женская половина отделялась занавесью из рогожи.

«Заместо прибанников так себе, пристеночки. В одном углу раздеваются, а в другом навалило полно снегу; и ничего себе! Какая там простуда, тогда её не было».

Пристань устроилась ещё при самозванцах. С устройством губернии былые мелкие струги заменились громадными барками, судоходство стало почти круглогодичным, повыше Орла до 67 прудов, бичевники-бурлаки, ледорубы. С проведением железных дорог пристань быстро захирела, замолкли громкие песни бурлаков. «Всё, всё подобрала к себе матушка-чугунка».

Во время Пясецкого рядом с отжившей свой век пристанью на правом берегу Оки весело зазеленел городской общественный сад. Губернатор Шредер кинул клич о насаждениях, горожане охотно отозвались, несли рублики, на которые появились клумбы, дорожки и целых пятнадцать тысяч корней древесных пород, тумбы, скамейки, флигель садовника, решётки, мостики через овражки, иллюминация, оркестр кирасирского полка, и даже солнечные часы. В 1823 году сад открыли под всеобщее ликованье и назвали Шредерским садом.

Афишки гласили о всё новых переменах: «.чтобы в домах на улицу стёкол разбитых и бумажкою заклеенных не было, чтобы трубы вычищены и побелены, чтобы по улицам коров и свиней не выпускали, мостовые помостили, тротуары поделали, тёсом дома пообшивали и выкрасили, чтоб всякий на свой дом не надивился».

На тот момент посетил Орёл Александр I, пробыл на манёврах четыре дня с армией в 43 тысячи. Посетил на Орлике Царёв Брод, славный победой во время Смуты, сам первый кинулся на коне сквозь переправу, а за ним и всё маневренное войско вброд. Кстати, историк утверждает, что именно с того дня, а не со Смуты, случившейся двести лет тому назад, место получило нынешнее прозвище Царёв Брод. Орловцы угощали государя мочёными грушами.

А городской Шредерский сад с годами только улучшался. Беседки были даже на деревьях, также «вокзал для танцев», галерея для музыкантов, изящные балаганы для артистов, вазы, статуи. Великий князь Николай Константинович, посетивший сад в 1859 году, сказал, что такой уголок и в столице был бы хорош.

Так ведь в Орле учредили ещё и Ботанический сад!

Можно много говорить о театре Каменского, о театре Мацнева на 3-й Курской, о железнодорожных вокзалах Витебском и Елецком, о ярмарках, усиленно множащихся… Орёл превращался в настоящий центр срединной России.

Юрий Оноприенко. Легенды Орла. Губерния молодая // Орловская правда. 13 января 2016 года. – С. 21