От Эзопа до Крылова

Вспоминаем, какие сюжеты и мотивы объединяют басни Эзопа, Лафонтена и Ивана Крылова и как они трансформируются на пути из Древней Греции через Францию в Россию. УЖ СКОЛЬКО РАЗ ТВЕРДИЛИ МИРУ.

Как писал Геродот, Эзоп был рабом, который получил свободу. Изобличая пороки своих господ, он не мог прямо называть их в баснях, поэтому наделял их чертами животных. Обладая образным мышлением, острым глазом и не менее острым языком, Эзоп создал художественный мир, в котором волки рассуждают, лисы подводят под свои неудачи философские объяснения, а муравьи озвучивают мораль. За авторством Эзопа сохранился сборник из 426 басен в прозе, который изучали в античных школах, а сюжеты его актуальных во все времена историй пересказывали многие баснописцы поздних эпох. Например, Жан де Лафонтен и Иван Крылов.

«Голодная Лиса пробралась в сад и на высокой ветке увидела сочную гроздь винограда. «Этого-то мне и надобно!» — воскликнула она, разбежалась и прыгнула один раз, другой, третий. но всё бесполезно — до винограда никак не добраться. «Ах, так я и знала, зелен он ещё!» — фыркнула Лиса себе в оправдание и заспешила прочь».

Эзоп, «Лиса и виноград»

Лис-гасконец, а быть может, лис-нормандец (Разное говорят), Умирая с голоду, вдруг увидел над беседкой Виноград, такой зримо зрелый, В румяной кожице! Наш любезник был бы рад им полакомиться, Да не мог до него дотянуться И сказал: «Он зелен — Пусть им кормится всякий сброд!» Что ж, не лучше ли так, чем праздно сетовать?

Жан де Лафонтен, «Лисица и виноград»

Голодная кума Лиса залезла в сад; В нем винограду кисти рделись. У кумушки глаза и зубы разгорелись; А кисти сочные, как яхонты, горят; Лишь то беда, висят они высоко: Отколь и как она к ним ни зайдет, Хоть видит око, Да зуб неймет. Пробившись попусту час целой, Пошла и говорит с досадою: «Ну, что́ ж! На взгляд-то он хорош, Да зелен — ягодки нет зрелой: Тотчас оскомину набьешь».

Иван Крылов, «Лисица и виноград»

ЕСЛИ ВЕРИТЬ ТОМУ, ЧТО ЭЗОП ГОВОРИЛ.

Жан де Лафонтен выделил новый литературный жанр — басню, — чью фабулу он позаимствовал у античных авторов, в том числе у Эзопа. В 1668 году он выпустил «Басни Эзопа, переложенные в стихах г-ном де Лафонтеном». В баснях Лафонтена не было возвышенной морали: остроумные истории утверждали необходимость мудрого и невозмутимого отношения к жизни. Любимец придворных, попавший в немилость к Людовику ХIV, он писал басни в угоду покровительнице, герцогине Буйонской, и называл свои труды «пространной стоактной комедией, поставленной на мировой сцене».

Нес муравей сушить за свой порог зерна, Которые он на зиму запас с лета. Голодная цикада подошла близко И попросила, чтоб не умереть, корму. «Но чем же занималась ты, скажи, летом?» «Я, не ленясь, все лето напролет пела». Расхохотался муравей и хлеб спрятал: «Ты летом пела, так зимой пляши в стужу». (Заботиться важнее о своей пользе, Чем негой и пирами услаждать душу.)

Эзоп, «Муравей и цикада»

Цикада летом пела, Но лето пролетело. Подул Борей — бедняжке Пришлось тут очень тяжко. Осталась без кусочка: Ни мух, ни червячочка. Пошла она с нуждою к соседушке своей. Соседку, кстати, звали мамаша Муравей. И жалобно Цикада просила одолжить Хоть чуточку съестного, хоть крошку, чтоб дожить До солнечных и теплых деньков, когда она, Конечно же, заплатит соседушке сполна. До августа, божилась, вернет проценты ей. Но в долг давать не любит мамаша Муравей. И этот недостаток, нередкий у людей, Был не один у милой мамаши Муравей. Просительнице бедной устроили допрос: — Что ж делала ты летом? Ответь-ка на вопрос. — Я пела днем и ночью и не хотела спать. — Ты пела? Очень мило. Теперь учись плясать.

Жан де Лафонтен, «Цикада и муравьиха»

Попрыгунья Стрекоза Лето красное пропела; Оглянуться не успела, Как зима катит в глаза. Помертвело чисто поле; Нет уж дней тех светлых боле, Как под каждым ей листком Был готов и стол, и дом. Всё прошло: с зимой холодной Нужда, голод настает; Стрекоза уж не поет: И кому же в ум пойдет На желудок петь голодный! Злой тоской удручена, К Муравью ползет она: «Не оставь меня, кум милой! Дай ты мне собраться с силой И до вешних только дней Прокорми и обогрей!» — «Кумушка, мне странно это: Да работала ль ты в лето?» Говорит ей Муравей. «До того ль, голубчик, было? В мягких муравах у нас Песни, резвость всякий час, Так, что голову вскружило». — «А, так ты.» — «Я без души Лето целое всё пела». — «Ты всё пела? это дело: Так поди же, попляши!

Иван Крылов, «Стрекоза и муравей»

ЧТОБ ЗАКЛЮЧИТЬ В КОРОТКИХ МНЕ СЛОВАХ.

«Это истинный ваш род, наконец вы нашли его», — сказал Ивану Крылову известный баснописец своего времени Иван Дмитриев, прочитав первые два перевода Лафонтена, выполненные поэтом. Крылов был мастером простого и точного языка, был склонен к пессимизму и иронии — что всегда отражалось в его произведениях. Он тщательно работал над текстами басен, стремясь к лаконичности и остроте повествования, и многие крыловские «остроумия» до сих пор остаются крылатыми фразами. Иван Крылов стал классиком русской литературы еще при жизни, прославившись не только переложениями Лафонтена, но и собственными оригинальными злободневными баснями, которыми поэт откликался на самые разные события в стране.

У ручейка ягненок с волком встретились, Гонимые жаждой. По теченью выше — волк, Ягненок ниже. Мучим низкой алчностью, Разбойник ищет повода к столкновению. «Зачем, —он говорит, — водою мутною Питье мне портишь?» Кудрошерстый в трепете: «Могу ли я такую вызвать жалобу? Ведь от тебя ко мне течет вода в реке». Волк говорит, бессильный перед истиной: «Но ты меня ругал, тому шесть месяцев». А тот: «Меня еще и на свете не было». — «Так, значит, это твой отец ругал меня», — И так порешив, казнит его неправедно. О людях говорится здесь, которые Гнетут невинность, выдумавши поводы.

Эзоп, «Волк и ягненок»

Довод сильнейшего всегда наилучший: Мы это покажем немедленно: Ягненок утолял жажду В потоке чистой волны; Идет Волк натощак, ищущий приключений, Голод его в эти места влек. «Откуда ты такой храбрый, чтобы мутить воду? — Говорит этот зверь, полный ярости — «Ты будешь наказан за свою храбрость. — Сир, отвечает Ягненок, пусть Ваше Величество не гневается; Но пусть посмотрит, Но пусть посмотрит, Что я утоляю жажду В потоке, На двадцать шагов ниже, чем Ваше Величество; И поэтому никоим образом Я не могу замутить вашу воду. — Ты ее мутишь, сказал жестокий зверь, — И я знаю, что ты злословил обо мне в прошлом году. — Как я мог, ведь я еще не родился тогда? — Сказал Ягненок, — я еще пью молоко матери. — Если не ты, то твой брат. — У меня нет брата. — Значит, кто-то из твоих. Вы меня вообще не щадите, Вы, ваши пастухи и ваши собаки. Мне так сказали: мне надо отомстить. После этого, в глубь лесов Волк его уносит, а потом съедает, Без всяких церемоний.

Жан де Лафонтен, «Волк и ягненок»

У сильного всегда бессильный виноват: Тому в Истории мы тьму примеров слышим, Но мы Истории не пишем; А вот о том как в Баснях говорят. ___ Ягненок в жаркий день зашел к ручью напиться; И надобно ж беде случиться, Что около тех мест голодный рыскал Волк. Ягненка видит он, на добычу стремится; Но, делу дать хотя законный вид и толк, Кричит: «Как смеешь ты, наглец, нечистым рылом Здесь чистое мутить питье Мое С песком и с илом? За дерзость такову Я голову с тебя сорву». — «Когда светлейший Волк позволит, Осмелюсь я донесть, что ниже по ручью От Светлости его шагов я на сто пью; И гневаться напрасно он изволит: Питья мутить ему никак я не могу». — «Поэтому я лгу! Негодный! слыхана ль такая дерзость в свете! Да помнится, что ты еще в запрошлом лете Мне здесь же как-то нагрубил: Я этого, приятель, не забыл!» — «Помилуй, мне еще и отроду нет году», — Ягненок говорит. «Так это был твой брат». — «Нет братьев у меня». — «Taк это кум иль сват И, словом, кто-нибудь из вашего же роду. Вы сами, ваши псы и ваши пастухи, Вы все мне зла хотите И, если можете, то мне всегда вредите, Но я с тобой за их разведаюсь грехи». — «Ах, я чем виноват?» — «Молчи! устал я слушать, Досуг мне разбирать вины твои, щенок! Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать». — Сказал и в темный лес Ягненка поволок.

Иван Крылов, «Волк и ягненок»