Связь мышления и речи

Связь мышления и речи очевидна, тем не менее она представляет собой проблему, которая долго не была решена в психологической науке. Так или иначе смотрели на соотношение мышления и речи представители ассоцианизма, Вюрцбургской школы и бихевиористы. Ассоциативная психология рассматривала связь между словом и мыслью как ассоциативную, устанавливающуюся в результате многократного совпадения восприятия предмета и слова, его обозначающего. Понимание речи заключается в цепи ассоциаций, возникающих под влиянием знакомых образов слов. Выражение мысли в слове есть обратное движение по ассоциативным путям от мыслимых предметов к их словесным обозначениям. Вюрцбургская школа ставила перед собой задачу изучать «чистое» мышление, в отрыве от речи. Связь между мысль и речью носит внешний характер. В бихевиоризме, напротив, мышление и речь отождествлялись между собой. По мнению Выготского сложнейшая проблема взаимосвязи мышления и речи в первом случае и во втором случае не решалась. ( В Вюрцбургской школе и ассоцианизме «узел разрубался», а в бихевиоризме отрицалось наличие проблемы). Чтобы « развязать этот узел» необходим новый подход, новый метод, полагал Выготский. Метод, приводящий исследователей в тупик – это метод разложения целого на элементы, в результате чего возникает образование, чужеродное целому. Этот анализ игнорирует моменты целостности и единства и заменяет его внешними механистическими отношениями двух чужеродных друг другу процессов. Этому анализу Выготский противопоставил анализ по единицам. Единица обладает всеми свойствами целого и является неразложимой далее его клеточкой. Единицей анализа взаимосвязи мышления и речи является значение слова. Слово относится к группе предметов, поэтому слово – это скрытое обобщение. Но обобщение – это акт мысли. Поэтому значение относится и к мышлению и к речи, поэтому она есть единица речевого мышления. Задача состоит в том, чтобы изучить развитие, функционирование этой единицы.

Первоначальная функция речи – коммуникативная, Но общение невозможно без обобщения. Поэтому значение – единство общения и обобщения. Для изучения этой связи Выготский выбрал каузально-генетический анализ развития связи между мышлением и речью. Главный факт, который он установил в процессе этого анализа, состоит в том, что отношения между этими процессами – величина переменная. Как в филогенезе. Так и в онтогенезе линии их развития то сходятся, даже сливаются, то расходятся. В филогенезе мышление и речь имеют разные генетические корни. Ручной интеллект – первая фаза в развитии мышления, но фаза доречевая. Речь животных не обозначает, она не является знаком объективного.

Проанализировав взаимосвязь мышления и речи, Выготский формулирует следующие выводы:

1. мышление и речь имеют различные генетические корни;
2. их развитие идет по различным линиям, независимо друг от друга;
3. отношения между ними постоянно меняются;
4. у животных есть человекоподобный интеллект в одних случаях и человекоподнобная речь в других;
5. у животных нет тесной связи между мышлением и речью;
6. в филогенезе есть доречевая стадия в развитии мышления и доинтеллектуальная – в развитии речи.

В онтогенезе также существует независимость зачатков мышления от речи. Первоначально развивается социальная функция речи (Ш.Бюлер). Однако около двух лет линии развития мышления и речи пересекаются и это является ключевым моментом, дающим начало совершенно новой форме поведения – человеческой форме. Штерн показал, что ребенок делает открытие: каждая вещь имеет свое имя. Если первая фаза в развитии речи является аффективно-волевой, то вторая – интеллектуальной. В этом генетическом пункте пересечения мышления и речи завязывается тот узел, который называется проблемой мышления и речи. Для того, чтобы открыть сигнификативную функцию речи, нужно мыслить.

В онтогенезе взаимосвязь мышления и речи характеризуется следующими закономерностями:

1. мышление и речь также имеют различные генетические корни;
2. в развитии речи есть доинтеллектуальная стадия, а в развитии мышления – доречевая;
3. до известного момента их развитие идет по разным линиям;
4. в момент, когда они пересекаются, мышление становится речевым, а речь – интеллектуальной.

Путь к человеческому мышлению и к человеческой речи не совпадают в животном мире, т.к. их генетические корни различны. Связаны ли мышление и речь у взрослых людей? Их отношения можно обозначить частично пересекающимися окружностями. Часть мышления является неречевым, так же как и не любая речь является интеллектуальной. Однако они находятся под отдаленным влиянием этого единства.

Речевое мышление – это сложное динамическое целое, в котором отношение между мыслью и словом обнаруживается как движение, проходящее через целый ряд внутренних планов: от мотива к мысли – к опосредованию ее во внутреннем слове – в значениях внешних слов – и, наконец, в словах. Поскольку речь является формой существования мысли, между речью и мышлением существует единство. Речь – не просто внешняя одежда мысли, которую она сбрасывает или одевает, не изменяя этим своего существа. Речь, слово служат не только для того, чтобы выразить, вынести во вне, передать другому, уже готовую без речи мысль. В речи мы формулируем мысль, но, формулируя ее, мы сплошь и рядом ее формируем. Речь здесь нечто большее, чем внешнее орудие мысли; она включается в самый процесс мышления как форма, связанная с его содержанием. Создавая речевую форму, мышление само формируется. Мышление и речь, не отожествляясь, включаются в единство одного процесса. Мышление в речи не только выражается, но по большей части оно в речи и совершается. В тех случаях, когда мышление совершается в основном не в форме речи в специфическом смысле слова, а в форме образов, эти образы по существу выполняют в мышлении функцию речи, поскольку их чувственное содержание функционирует в мышлении в качестве носителя его смыслового содержания. Вот почему можно сказать, что мышление вообще невозможно без речи: его смысловое содержание всегда имеет чувственного носителя, более или менее переработанного и преображенного его семантическим содержанием. Это не значит, однако, что мысль всегда и сразу появляется в уже готовой речевой форме, доступной для других. Как писал Рубинштейн, «мысль зарождается обычно в виде тенденций, сначала имеющих лишь несколько намечающихся опорных точек, еще не вполне оформившихся. От этой мысли, которая еще больше тенденция и процесс, чем законченное оформившееся образование, переход к мысли, оформленной в слове, совершается в результате часто очень сложной и иногда трудной работы. В процессе речевого оформления мысли работы над речевой формой и над мыслью, которая в ней оформляется, взаимно переходят друг в друга.» Как форма и содержание, речь и мышление связаны сложными и часто противоречивыми соотношениями. Речь имеет свою структуру, не совпадающую со структурой мышления: грамматика выражает структуру речи, логика – структуру мышления; они не тождественны. Поскольку в речи отлагаются и запечатлеваются формы мышления той эпохи, когда возникли соответствующие формы речи, эти формы, закрепляясь в речи, неизбежно расходятся с мышлением последующих эпох. Речь архаичнее мысли. Уже в силу этого нельзя непосредственно отождествлять мышление с речью, сохраняющей в себе архаические формы. Речь вообще имеет свою «технику». Эта «техника» речи связана с логикой мысли, но не тождественна с ней. Наличие единства и отсутствие тожества между мышлением и речью явственно выступают в процессе воспроизведения. Воспроизведение отвлеченных мыслей отливается обычно в словесную форму, которая оказывает, как установлено в ряде исследований, значительное, иногда положительное, иногда – при ошибочности первоначального воспроизведения – тормозящее влияние на запоминание мысли. Вместе с тем запоминание мысли, смыслового содержания в значительной мере независимо от словесной формы. Эксперимент показал, что память на мысли прочнее, чем память на слова, и очень часто бывает так, что мысль сохраняется, а словесная форма, в которую она была первоначально облечена, выпадает и заменяется новой. Бывает и обратное – так, что словесная формулировка сохранилась в памяти, а ее смысловое содержание как бы выветрилось; очевидно, речевая словесная форма сама по себе еще не есть мысль, хотя она и может помочь восстановить ее. Эти факты убедительно подтверждают в чисто психологическом плане то положение, что единство мышления и речи не может быть истолковано как их тожество. Утверждение о несводимости мышления к речи относится не только к внешней, но и к внутренней речи. Встречающееся в литературе отожествление мышления и внутренней речи несостоятельно. Оно, очевидно, исходит из того, что к речи в ее отличие от мышления относится только звуковой, фонетический материал. Поэтому там, где, как это имеет место во внутренней речи, звуковой компонент речи отпадает, в ней не усматривают ничего, помимо мыслительного содержания. Это неправильно, потому что специфичность речи вовсе не сводится к наличию в ней звукового материала. Она заключается прежде всего в ее грамматической -синтаксической и стилистической – структуре, в ее специфической речевой технике. Такую структуру и технику, притом своеобразную, отражающую структуру внешней, громкой речи и вместе с тем отличную от нее, имеет и внутренняя речь. Поэтому и внутренняя речь не сводится к мышлению, и мышление не сводится к ней. Итак: 1) между речью и мышлением существует не тожество и не разрыв, а единство; это единство диалектическое, включающее различия, заостряющиеся в противоположности; 2) в единстве мышления и речи ведущим является мышление, а не речь, как того хотят формалистические и идеалистические теории, пре-вращающие слово как знак в «производящую причину» мышления; 3) речь и мышление возникают у человека в единстве на основе общественно-трудовой практики. Единство речи и мышления конкретно осуществляется в различных формах для разных видов речи