В. А. Жуковский. История одной любви

К. Брюллов. Портрет В. А. Жуковского

Празднуя с друзьями своё сорока­летие, наступившее 30 января 1823 го­да, поэт Василий Андреевич Жуков­ский полушутя-полусерьёзно объявил, что «с сего дня окончательно и бесповоротно вступил в звание действитель­ных холостяков». А ведь у него была любовь, любовь верная, долгая и совсем необычная.

Рассказ об этой любви надо начинать со дня рождения поэта. Он был незаконным сыном помещика Афа­насия Ивановича Бунина и пленной турчанки, родился в селе Мишенском Белёвского уезда Тульской губернии. Бунин уговорил некоего белёвского бедного дворянина – Андрея Григорьевича Жуковского признать новорождённого своим сыном. Так священник при крещении младенца Василия и записал.

Настоящий отец – помещик Бунин – заботился о своём сыне, дал ему образование, а после его смерти Афа­насия Ивановича заботу о юном Базиле взяла на себя дочь Бунина, сводная сестра мальчика Екатерина Афанасьевна, по мужу Протасова.

Окончив Благородный пансион при Московском университете, Жуковский приехал в Мишенское.

У Екатерины Афанасьевны росли две дочери – Ма­ня и Александра. Девочек надо было учить; учителем стал юный Базиль, их фактический дядя.

На этих-то уроках, видимо, и зародилась любовь между ним и девочкой Машей. Шли годы. Ученье кончилось, а любовь начинающего поэта крепла. Но было препятствие: Маша приходилась Жуковскому родной племянницей, хотя юридически это родство нигде не подтверждалось.

Мария Протасова (1811). Рис. В. А. Жуковского

Мать Маши Екатерина Афанасьевна – женщина религиозная – благословения на брак не давала, а против воли матери Маша идти не хотела. Жуковский посватался и получил отказ.

Младшая сестра Маши Александра вышла замуж за литератора Воейкова, но брак этот был неудачен: муж оказался с дурным характером, да вдобавок ещё пьяницей.

Шли годы. Жуковский прославился на всю Россию. При императорском дворе ему доверили обучать русскому языку принцессу Шарлотту – невесту будущего императора. А Маша – Мария Андреевна – 14 января 1817 года вышла замуж за профессора Дерптского университета Мойера. Это был аккуратный, педантичны немец, наверно, добрый человек, но для Маши вряд ли мог заменить Жуковского. У супругов родилась дочь. Годы продолжали идти. Дочери Маши исполнилось пять лет. Жуковский узнал, что та, которую он продолжал любить, ждала второго ребёнка, и послал ей письмо: «Маша, милый друг, напиши мне о своей малютке. За неимением твоих писем перечитываю твою книжку и, кажется, слышу тебя: это бесценный подарок. Тут вся ты, мой милый друг и благодетельный товарищ. В твоём сердце ничто не пропало; ещё, кажется, ты стала лучше. Читать твою книжку есть для меня оживать. И много милых теней восстаёт.»

В том же 1823 году, когда Жуковский отмечал своё сорокалетие, сестра Маши Александра, или просто Саша, жила с мужем в Петербурге.

Жуковский постоянно посещал её. Однажды, возвращаясь с богослужения из Александро-Невской лавры к себе в дворцовую квартиру, Жуковский увидел освещённые окна Воейковых, приказал кучеру остановиться. Саша была одна. На её ресницах блестели слёзы. Он улыбнулась, протянула Жуковскому руку.

Деликатный Василий Андреевич не спросил, где Воейков. Он знал её беспутного мужа. Времена были такие, что о разводе не могло быть и речи. Пользуясь близостью ко двору, Жуковский скрепя сердце время от времени помогал Воейкову.

Саша сказала, что едет ненадолго в Дерпт. У Ма­ши скоро роды.

Жуковский уже было застегнул пышный бобровый воротник на длинной тёплой шинели и надел высокий меховой картуз. Он остановился и спросил:

– А мне. Как ты считаешь? Мне удобно было бы тоже поехать и повидать Машу?

– Конечно, дорогой Базиль! Маша и маман будут так счастливы!.

– Бог ли испытует меня, – сказал Жуковский, – бес ли шутит надо мной: как раз сиятельная ученица моя захворала, и у меня найдётся несколько свободных дней.

У Мойеров Жуковский пробыл неделю. Давно уже следовало возвращаться, удерживала трогательная забота хозяев и искреннее гостеприимство Екатерины Афанасьевны.

Наконец 10 марта Василий Андреевич собрался в обратный путь. Лошади уже стояли под окном, потряхивая сбруей, глухо звеня колокольцами. А Жуковский мед­лил и медлил. Совсем стемнело. Он сел в кресло, но раздался резкий звук бубенцов. Василий Андреевич ре­шительно встал и направился к двери. Проходя мимо лестницы, ведущей во внутренние покои, замедлил шаг

Его позвал тихий голос Маши. Она хотела спуститься, но он жестом удержал её.

– У вас всё будет хорошо! – воскликнул он.

К.-А. Зенф. Портрет М. А. Мойер (Протасовой)

По дороге в Петербург, во тьме снежной ночи, Жуковский сочинил стихотворение:

Уже утомившийся день

Склонился в багряные воды,

Темнеют лазурные своды,

Прохладная стелется тень;

И ночь молчаливая мирно

Пошла по дороге эфирной,

И Геспер летит перед ней

С прекрасной звездою своей.

Сойди, о небесная, к нам

С волшебным твоим покрывалом,

С целебным забвенья фиалом.

Дай мира усталым сердцам.

Своим миротворным явленьем,

Своим усыпительным пеньем

Томимую душу тоской,

Как матерь, дитя успокой.

.Через неделю по возвращении в Петербург Жуковский получил известие о смерти Маши от родов. Вне себя от горя он вновь поскакал в Дерпт. Ту, которую он так любил, уже похоронили.

С тех пор в течение нескольких лет на окраине Дерпта, вправо от Петербургского почтового тракта, на городском кладбище, у одного из могильных памятников время от времени можно было видеть одинокую мужскую фигуру, летом – в плаще и цилиндре, а зимой в тёплой шинели с бобровым воротником и в меховом картузе. И всегда в руках этого человека были свежие цветы.

После смерти Маши в её бумагах нашли стихотворение Жуковского, написанное им в 1811 году в Белёве, когда ей исполнилось шестнадцать лет.

К НЕЙ

Имя где для тебя?

Не сильно смертных искусство

Выразить прелесть твою!

Лиры нет для тебя!

Что песни? Отзыв неверный

Поздней молвы об тебе!

Если бы сердце могло быть

Им слышно, каждое чувство

Было бы гимном тебе!

Прелесть жизни твоей,

Сей образ чистый, священный,

В сердце, как тайну, ношу.

Я могу лишь любить,

Сказать же, как ты любима,

Может лишь вечность одна!

Ритмы стихотворения были словно глухие, страстные удары взволнованного сердца.

Многие стихотворения Жуковского навеяны милым образом Маши Протасовой.

Только после смерти Жуковского в его портфеле обнаружили не печатавшееся ранее стихотворение.

19 МАРТА 1823

Ты предо мною

Стояла тихо;

Твой взор унылый

Был полон чувств.

Он мне напомнил

О милом прошлом.

Он был последний

На здешнем свете.

Ты удалилась,

Как тихий ангел;

Твоя могила,

Как рай, спокойна!

Там все земные

Воспоминанья,

Там все святые

О небе мысли.

Звёзды небес,

Тихая ночь!.

«До Жуковского на Руси никто не подозревал, что жизнь человека могла быть в тесной связи с его поэзией и чтоб произведения поэта могли быть вместе и лучшею его биографиею», – писал Белинский.

А философ и поэт Владимир Соловьёв писал, что русская лирика родилась в Белёве вместе с Василием Андреевичем Жуковским.

Время шло. Жуковскому было уже 57 лет, когда 1841 году он неожиданно для друзей женился на восемнадцатилетней дочери немецкого художника Рейтерна Елизавете. Но никогда не забывал он о Маше Протасовой.

По кн.: Осокин В. Н. Ожившая статуя. – М.: Молодая гвардия, 1984. – С. 59–64.

https://www.youtube.com/watch?v=BNSeKATz0Ow