В. А. Жуковский. «Балладе, в которой описывается, как одна старушка ехала на чёрном коне вдвоём и кто сидел впереди»

Романтическая баллада, ворвавшаяся в русскую литературу вместе с «робкой Людмилой» на «борзом коне» пришельца с того света, открыла «тогдашнему обществу», по словам Виссариона Григорьевича Белинского, «новый дух творчества, новый мир поэзии» (Белинский В. Г. Полн. собр. соч.: В 13 т. М., 1955. Т. 7. – С. 170). Произошло специфически балладное вторжение «потустороннего» и нетрадиционного: «ночная», стихийная сторона бытия, «мистическая», иррациональ­ная образность, иные принципы поэтического повествования, новые отношения между автором и читателем баллад.

«Приятность и обманчивость сих рассказов, – отмечал В. А. Жуковский ещё до создания «Людмилы», – зависит наиболее от того, когда читатель будет совершенно согласен, разумеется на то время, в образе мыслей с поэтом или представленным им лицом, – следовательно, когда он не станет опровергать размышлением тех понятий, которые могут быть основаны на простоте ума, на легко­верии, суеверности или на вымыслах необузданной фантазии, а напротив даст полную свободу всем впечатлениям неограниченно на себя действовать» (Цит. по книге: Резанов В. И. Из разысканий о сочинениях Жуковского. СПб.–Пг., 1906–1916. Вып. 2. – С. 287; курсив И. В.).

Таким образом, между поэтом и читателем заключается своего рода «договор о сотрудничестве». Он краткосрочен (конец баллады автоматически прекращает его действие), но эффективен (поверив автору, читатель может рассчитывать на особое эстетическое удо­вольствие – странную «прелесть в ужасе»). «Искусство и живость» повествователя проявляются в умении интересно и захватывающе рассказать свою историю. Нужно так строить балладу, чтобы от неё нельзя было оторваться. Если читатель найдёт в ней излишние длинноты, «неработающие» приёмы, малую выразительность от­дельных мест, то балладный эффект потрясения не состоится, читатель собьётся с «балладного пути», выйдет из-под влияния рассказчика. Требования, – писал Василий Андреевич Жуковский, – «пропускать все излишние подробности, больше намекать о некоторых обстоятельствах, нежели их описывать, и вообще наблюдать в рассказе своём быстроту и краткость» (там же) должны неукоснительно соблюдаться. Поэт-балладник завлекает читателя своим рассказом, играет на его любопытстве, суеверии, на жажде сенсаций.

Среди специфических балладных приёмов, «найденных» поэтами-романтиками в народных балладах, особое место занимают броские, необычные названия «страшных» историй, например: «Грим, король привидений, или Танец смерти. Кладбищенская история», «Предсмертная песнь короля Хачо» (обе баллады из ультра-романтического сборника М. Г. Льюиса «Таles of Теrrоr and Wonder», 1801. Само имя короля привидений Грим означает «мрачный», «жестокий»), «Озеро мёртвой невесты» (баллада И. И. Козлова) и т. п. Авторы нередко спекулировали на интересе читателей ко всему сверхъестественному, жуткому и неизъяснимому, но именно благодаря этому – что особенно важно для исследователя жанра – рельефнее всего проявляются собственно балладные черты. Название не только показывало, о чём пойдёт речь в балладе, но и служило своеобразной рекламой произведения, «возбудителем читательского аппетита» (Р. Барт). Нагнетание ужасов, недосказанность, слова-раздражители (чаще всего с общей темой «смерти»), оксюморонные сочетания, выводящие читательское сознание из состояния покоя, неизменные указания на «достоверный характер» кровавого повествования (кладбищенская история, летописный рассказ, старинная быль), – всё это в массовой литературной балладе выполняло функцию «завлечения».

В балладном наследии В. А. Жуковского немного стихотворений с подобными сенсационными названиями. Но одно из них по праву считается «визитной карточкой» балладника. Речь идёт о «Балладе, в которой описывается, как одна старушка ехала на чёрном коне вдвоём и кто сидел впереди» (перевод баллады Р. Саути «А Ballad, shewing how an old woman rode double, and who rode before her », 1799. Под этим названием произведение Жуковского появилось в 1831 году в его двухтомном сборнике «Баллады и повести»). Г. А. Гуковский справедливо заметил, что это заглавие «с одной стороны имитирует название старинных немецких повестей, с другой – немного забавно, начиная от наименования страшной героини-ведьмы старушкой…» (Гуковский Г. А. Пушкин и русские романтики. Саратов, 1946. – С. 70). Однако, если принять условия балладной игры, можно его прочитать и как абсолютно серьёзное. Перед нами типичное название-приманка, его анализ позволяет увидеть определённые балладные «хитрости» рассказчика. Попробуем рассмотреть это длинное и обстоятельное название повнимательнее.

«Баллада, в которой описывается, как…» Назван жанр – стихотворное повествование, указан характер рассказа – описание происшествия. Описать, как совершается какое-либо событие, зна­чит подробно изложить все имеющиеся сведения, причём здесь присутствует оттенок «объективной (незаинтересованной) подачи» информации. Это заглавие, действительно, имитирует название старинной повести, летописного рассказа. Но «нейтральность» его об­манчива. Что же нам предстоит узнать из рассказа?

Во-первых, то, «как одна старушка ехала на чёрном копе вдвоём»:

вводится героиня с указанием возраста; «одна старушка» (пе­ревод с английского «an old woman») означает некая, неопределён­ная;

действие старушки по меньшей мере странно: зачем в таком возрасте нужно ездить на конях? Ненормальность ситуа­ции, алогичность, свойственные жанру, «задаются» уже в первых словах названия;

указание на цвет коня, отсутствующее в оригинале, неслучай­но: намекается на инфернальный характер истории, подготавлива­ется почва для появления сверхъестественного;

одна старушка ехала… вдвоём – грамматически неверно; это выражение – калька с английского термина «ride double» (ехать на одном коне вдвоём), но его почти оксюморонный характер (одна – вдвоём) балладно значим: оказывается, что есть кто-то, пока нам неизвестный, кто тоже едет на этом чёрном коне. Появление «второго» в наречии-числительном, распространяющем действие старушки, завершает первую часть заглавия важным на­мёком.

Во-вторых, не менее важно узнать – «и кто сидел впереди»:

в балладе будет описываться не только то, как ехала ста­рушка, но и тот, кто ехал с нею. Появляется некий субъект, который находится на одном коне с героиней;

оказывается, что этот некто, чьё имя от нас скрыто, находился впереди старушки. Раз он ехал впереди, то, стало быть, он и есть всадник, который ведёт коня, а старушка, скорее всего, «страдательный субъект» («пассажир» или жертва): её куда-то уво­зят. Чёрный конь и «безымянный» всадник бесспорно указывают на присутствие в балладе Врага (и в дальнейшем сатана будет называться, по традиции, описательно или с помощью указатель­ного местоимения: ср. «И он предстал весь в пламени очам». Запрет на имя нечистого, боязнь накликать беду, творчески исполь­зуется в балладе).

Последнее слово длинного заглавия расставляет необходимые акценты (перегруппирует смысл): направление мысли читателя за­дано, и он ждёт выполнения обещанного.

Но ждать приходится очень долго. В балладе, состоящей из 47 строф, лишь в 46 (!) строфе описывается, «как одна старушка ехала на чёрном коне и кто сидел впереди»:

И на коня с добычей прянул враг;

И конь завыл; и быстротечно

Конь полетел, взвивая пыль и прах;

И слух о ней пропал навечно.

Никто не зрел, как с нею мчался он…

До предпоследней строфы мы так и не знаем, как ехала старушка вдвоём, а, едва лишь узнав, завершаем чтение баллады. Название этой страшной истории оказывается своеобразным «путеводителем»; оно как бы «витает» над всем жутким рассказом: мы ждём того момента, когда оно сбудется и он унесёт старушку-ведьму на чёрном коне. Таким образом, результат балладного действия оказывается известным задолго до его реализации в сюжете стихотворения. Это название – «ловушка»: прочитав его, нельзя не прочитать всего произведения.

…Рассказывают, что во время чтения этой баллады во дворце с одной из фрейлин случился обморок. Чувствительная дама про­демонстрировала, как видим, такое «совершенное согласие в образе мыслей с поэтом», дала такую, по выражению В. А. Жуковского, «полную свободу всем впечатлениям неограниченно на себя дейст­вовать», что не сумела устоять на ногах. Эффект, которым поэт-балладник может гордиться!

Источник: Виницкий И. Ю. Старушка на чёрном коне // Русская речь. 1993. – № 1. – С. 6–9.

См. другие материалы по теме «В. А. Жуковский»

В. А. Жуковский, А. И. Герцен, И. П. Пнин, Н. М. Шанский. (О фамилиях)

https://multiurok.ru/blog/v-a-zhukovskii-a-i-giertsien-i-p-pnin-n-m-shanskii-o-familiiakh.html

В. А. Жуковский. История одной любви

https://multiurok.ru/blog/v-a-zhukovskii-istoriia-odnoi-liubvi.html

В. А. Жуковский. Поэт и «нечистая сила»

https://multiurok.ru/blog/v-a-zhukovskii-poet-i-niechistaia-sila.html