Глава3. Душамбе.
Когда я приехала в Душанбе с мужем, то поселились в квартире у сестры.
Не успели мы обжиться, как получили телеграмму о том, что к нам едет свекровь.
Она приехала и сообщила, что продала дом, будет жить с нами. Выглядела она страшно, двадцать юбок и все чёрные, как будто сбежала из монастыря. Было ей 46 лет. Она в валенках в мае ходила на базар. Приходила, говорила, что она устала. Она варила борщ такой густой, что ложка стояла. Да и готовить кроме картошки, она ничего не могла. Мужу, когда он уходил на работу, давала пять рублей, если обед стоил где-то рубль.
Он обедал, и всегда оставалось на выпивку, поэтому домой он приходил всегда пьяный. Мара сначала жила с нами, а потом, видя всю эту картину, перестала приходить домой и ночевала в детском саду.
На работу по моей специальности меня не брали, в трудовой книжке запись:
«Уволена в связи с рождением ребёнка.». По совету моего мужа я устроилась на строительство масложиркомбината (МЖК) подсобным рабочим штукатуров, где приходилось носить носилки на второй, третий и четвёртый этажи. Однажды, неся носилки с раствором, мой партнёр их решил выгрузить, прямо не останавливаясь.
У меня после этого вывих позвоночника. Я после больницы решила уволиться, меня на работу взяла к себе в детский сад сестра. Я работала воспитателем, дети меня очень любили, но сестра, больше чем к другим, придиралась ко мне по любому поводу. Она могла при всех обозвать меня любым нехорошим словом, я со слезами уходила домой. Приходила домой, а тут свекровь, что-нибудь отгрохает. Вечером, когда мой муж приходил с работы, она как хозяйка, звала его ужинать, а меня никогда не звала, и я голодная ложилась спать. Так длилось почти полгода, пока я совсем уже не таскала ноги, похудела до неузнаваемости, но сестра не обращала на меня внимания до тех пор, пока воспитатели не сказали об этом. Она начала меня спрашивать, в чём дело, я ей потом рассказала, она примчалась домой, устроила скандал и сказала, чтобы мы убирались вместе со свекровью. Нам она нашла кибитку, а свекровь ушла на квартиру.
Я вскоре уволилась с детского сада и устроилась на станцию Душамбе-2.
Когда ещё мы жили у Мары, я ходила туда пешком 6 километров. Станция строилась, не было ни буфета, где я могла бы покушать или попить чай, а дежурили по 12 часов. Была страшная жара, а вода была в ржавой цистерне. Все дежурные брали покушать с собой и термоса с чаем. Я уходила на работу ничего с собой не брала, так свекровь не давала ничего, а я стеснялась попросить. Напротив станции был сад с яблоками, чтобы утолить голод, я ела эти яблоки, а потом запивала водой. Вскоре я заболела дизентерией. Поезд идёт, надо встречать каждый поезд, а я в туалете. Домой я шла, согнувшись, у меня постоянно болел живот. Приходила и падала без сил. Во-первых, после ночи, а во-вторых, боль, перед ночной сменой нужен отдых, а тут ещё маленький ребёнок. Я ложилась спать, ставила около Славы горшок и что-нибудь из еды.
Он всё время играл возле моей кровати, как будто понимал, что маму нельзя тревожить.
В это время свекровь сидела на улице и играла в карты с другими бабками и говорила, что я сплю день и ночь. Спустя год меня пригласили на цементно-шиферный комбинат в транспортный цех, я согласилась. Это было хотя и далеко от дома, но всё же в городе, туда ходил автобус. Да и зарплата была почти в два раза больше, а работы поменьше, так что я ещё подрабатывала в детском саду воспитателем. Когда я пришла однажды к Маре, она меня спросила, сколько я получаю зарплату, я сказала, что получила 200 рублей, она так удивилась, так как это было больше, чем у неё, и она мне говорит:
-Хочешь, я тебя устрою заведующей детского сада?
На что я ей ответила:
- Почему ты меня не устраивала, когда мне некуда было деваться, что я носила носилки и ходила 6километров пешком, а теперь, когда я сама устроилась, когда меня на работе уважают, когда меня сам директор пригласил на должность диспетчера всего комбината, с более ещё большей зарплатой, ты проявляешь заботу обо мне?
Она ответила, что боялась, что я её опозорю. Ее детсад был на первом месте по всему Таджикистану. Я проработала на комбинате 8 лет. Мы с мужем жили в кибитке, а свекровь на квартире. Домой я возвращалась после смены поздно, так как работали по 12 часов. Дома меня никто не ждал. Муж заходил после работы к маме, там поест, выпьет и потом пьяный приходит. Я каждый день хотела умереть, но сестра мне говорила, чтобы я не смела думать о разводе, потому что муж у меня красавец и только ради этого надо жить, и я продолжала жить. Он гулял, пил, да я ещё заставила его поступить в техникум, где за него училась, все конспекты и контрольные делала за него.
Я сама пять раз училась, вернее, поступала в институт. Первый раз в Сибири, поступила в Хабаровский железнодорожный институт на заочное отделение, проучилась полтора года, но тут случилось, что, моя мама при смерти и я должна была уехать и пробыть с нею до самой смерти. А потом ребёнок... Вернее ещё после школы, я уезжала в Самарканд, поступила в торговый институт, но потом, зная, что я торговлю терпеть не могу, ушла тут же и поступила в железнодорожный техникум, снова сдавая экзамены.
В Душанбе я снова поступила в Ташкентский железнодорожный институт, но у меня было уже двое детей, которых я должна была воспитывать. Свекровь не хотела помогать, а Мара в это время уехала в Харьков, вышла замуж. Я проучилась год, одни пятёрки и четвёрки, но меня муж стал ревновать, устраивал скандалы, я ушла от него в Марину квартиру, но дети и работа, и я снова бросила институт, мне приходили письма, чтобы я продолжила учёбу, но я была в таком положении, что не хотелось думать ни о чём, да и времени не хватало, я ещё подрабатывала в детском саду. Когда Мара приехала, очень ругалась, но было поздно.
А потом, когда Мара заставляла поступать в институт своих воспитателей, она просила меня, чтобы я сдавала экзамены за них, и я без подготовки сдавала математику и физику на 5. Это уже было и пятый, и шестой раз, но я так и осталась без высшего образования, о чём жалела всю жизнь. Конечно, если б не умерла моя мама, всё бы было по-другому. А так мне очень было тяжело без матери. Я не могла осуществить ни одну свою мечту. Я хорошо пела, немного играла на гитаре, могла бы поступить в музыкальную школу, мечтала играть на аккордеоне, но некому было помочь и подсказать. Я до сих пор жалею, что не училась музыке, но у меня тогда не было сил и возможностей, и только когда мне исполнилось 40 лет и дети стали взрослые, я стала самостоятельно учиться на аккордеоне. Но это уже было не серьёзно. Атак я занималась художественной самодеятельностью. Итак, я проработала на заводе 8лет. Нам к этому времени дали от завода комнату в общежитии. Наша кибитка после сильного дождя развалилась. Снова к нам пришла свекровь, а у меня родился второй сын Дима.
Однажды, когда я уже не могла ходить, у меня на нервной почве стали отниматься ноги, по совету сестры, поехала на курорт, оставив детей на нее, мужа и Лору, племянницу. Приехала, узнаю, что Дима уже стал ему родным, спал у него на груди и несколько раз его описал. Мы жили в общежитии до тех пор, пока наше общежитие не стали капитально перестраивать. Не выселяя нас из комнаты, стали надстраивать второй этаж. Кирпичи летели на наши головы, я с маленьким ребёнком, а муж поехал отдыхать на курорт. Я стала ходить в местком и просить, чтобы нас переселили куда-нибудь.
В это время освободилась квартира в бараке, и мне её дали. Я сама перебралась в эту квартиру. Муж приехал, а я уже в новом жилье. Свекровь в это время вышла замуж и ушла от нас. Детей, я часто брала с собой на работу, я боялась их оставить одних, всё время мне думалось, вдруг землетрясение или ещё что-нибудь. Когда ещё жили в общежитии, я оставила Славу соседке. Прихожу, а она говорит:
- Какой у тебя спокойный ребёнок.
Не знаю, что на него подействовало, но он стал так плакать, даже не давал мне выйти на кухню. В детском саду, если я первая не приходила за ним, он кричал, пока я не приду. Все удивлялись, что случилось. Я так думаю, что она сглазила. Через несколько дней она мне сказала:
- Какие у тебя красивые зубы.
И у меня через два дня они заболели. Я никогда не верила, что есть сглаз, но тут я поверила. Слава кричал полгода, пока я не родила Диму. С тех пор Слава и стал для Димы папой. Он брал коляску и катал его часами, если мне надо было уехать на работу за « детскими» деньгами. Я ещё была в декрете. Славе всего 4,5 года, а Диме всего 4месяца. Я Славе объясняла, как поменять пелёночку, если тот описается. Но однажды, я так же уехала, приезжаю, а рёв на всю квартиру, ревут оба. Оказывается, Дима обкакался, а Слава, не зная, что делать, начал плакать. Пришлось и этому его научить. Вскоре мне предложили работу рядом с домом. Приходит ко мне моя подруга - Таня Хныкина и говорит, что со мной хочет поговорить её муж Володя, он работал на Душанбинской ТЭЦ, начальником ремонтного цеха. Когда мы увиделись с ним, он мне сказал: «Люся, идём к нам работу, в качестве инженера по ремонту оборудования ТЭЦ». Я опешила и сказала: «Володя, но я ведь никогда не работала с оборудованием, я ведь по профессии движенец, я не справлюсь». На что он сказал: «Я знаю твой характер и твои способности, наш директор тоже железнодорожник, бывший машинист. Я уже с ним говорил насчёт тебя, я думаю, что ты справишься. Да ещё сейчас как раз, уехал в отпуск, начальник производственного отдела, который не хотел никого брать, в то время как эта должность была свободна. Он, пожилой человек, бывший директор, брать, кого попало, не хочет с высшим образованием, вдруг его сместит, а бестолковых ему не надо. Это рядом с домом, да и зарплата выше, чем у тебя сейчас».
Я подумала и согласилась. Когда я пришла к директору, боялась заходить, но Володя зашёл вместе со мной и сказал, что вот эта женщина, про которую я вам говорил. Директор окинул меня взглядом и спросил, какая у меня специальность. Я покраснела, мне было стыдно, что я лезу не в свои «сани», но всё же ответила:
- Эксплуатация железных дорог. Профессия-дежурный по станции, может я не подойду на эту должность.
Он тут же мне говорит:
- Я знаю, что за должность дежурный по станции. Вы дисциплинированы, а остальное всё приложится, если Вы согласны, оформляйтесь, а работу вам покажет старший инженер Медынский Юрий Александрович, тоже бывший машинист.
Медынский рассказал, что мне надо делать: «А сидеть Вы будете в кабинете со мной, и когда приедет начальник, он тоже будет сидеть здесь». Все остальные, находились в другой комнате. Начала я с того, что наводила порядок в папках, затем начала переписывать журнал с запасными частями. Чтобы знать, что это такое, я ходила на склад и собственноручно проверяла, сколько и каких запчастей есть и сколько надо заказать. Если приходили запчасти, я сама всё перебирала до винтиков, через некоторое время я уже знала почти всё, что такое лопаточки, двигатели, задвижки. Но вот приехал наш непосредственный начальник - Шабуневич Михаил Леопольдович. Когда он зашёл в кабинет, то тут же спросил:
- А что Вы здесь делаете?
- Работаю.
Он очень удивился и спросил:
- А кем Вы работаете?
- Инженером по ремонту оборудования! - ответила я.
- А что вы окончили институт?
На что я ему всё рассказала, как есть. Он тут же побежал к директору выяснять, почему без него приняли на работу меня. Я сидела, ни жива, ни мертва, ну думаю теперь всё, он не даст мне работать, или заест, или вообще выгонит. Через некоторое время он прибежал, весь красный как рак, видно ругался с директором, и сказал:
-Ну, конечно, если директор сам принял вас, мне остаётся ему подчиняться.
Стал проверять документы, я объяснила, в каких папках они лежат, он удивился и сказал:
- Наконец-то, наведён порядок, а то от Медынского ничего не дождёшься, кстати, а где он сам?
Между тем Медынский вместе с Хныкиным часто собирались у последнего в цеху и внедряли какие-нибудь рационализаторские предложения, в кабинете его часто не было, всю работу выполняла я, только, когда что-нибудь случалось на станции, Шабуневич просил меня найти Медынского. Он посылал его на Энергоремонт, заказать какую- либо деталь, но тот часто приходил и докладывал, что они не берутся это делать. И однажды, когда был как раз такой случай, мне Шабуневич говорит:
- Может, Вы сходите?
Я согласилась, правда не знала, как это сделаю, но подумала и решила пойти не к начальнику Энергоремонта, а к мастеру. Я пришла, увидела маленького человека, средних лет, некрасивого, с лысинкой, на первый взгляд не очень доброго. Я симпатичная женщина, без всякого высокомерия, сказала ему, что я новый инженер по ремонту, но очень прошу помочь. Я не имею прямого образования и многого не понимаю в этой работе, а он опытный мастер. Ему, конечно, понравились мои слова, и он, как заворожённый, стал мне объяснять, что и как. Мол к начальству не ходи, а приходи ко мне, мы решим, что и как, а в план работы всё запишет на следующий месяц, попросил деталь, я сказала, что принесу чертёж. Пошла к Шабуневичу и попросила, чтобы он мне объяснил по чертежу, что надо делать. Он тоже с удовольствием объяснил мне. Когда я пошла к мастеру, ещё предварительно взяв бутылочку, он вообще растаял и сказал, что завтра деталь будет сделана. На второй день, когда деталь была готова, я забирая поблагодарила его, он мне сказал:
- Если что не понятно, всегда приходи, я помогу.
Шабуневичу деталь я принесла, он был в шоке и сказал:
- Я, наверно, Вас поменяю местами с Медынским, Вы будете старшим инженером.
Я ответила:
- Ни в коем случае, он меня многому научил, но я ещё много не знаю, чтобы быть старшим.
Левдиков, не помню его имя и отчество, был хороший хозяин, и наша ТЭЦ всегда была в почёте, мы получали хорошую премию, я тогда получала больше 200рублей. Сестра моя, Мариэтта Павловна тоже работала в детском саду от системы «ТаджикЭнэрго», все её знали и уважали. И когда я ей сказала, что работаю на ТЭЦ, она удивилась и сказала:
- А почему ты мне не сказала, я 6ы тебя устроила?
-А зачем, у меня своя голова, я работаю, меня все уважают. Но всё же она позвонила директору и спросила, как я работаю. Директор сразу сказал Шабуневичу, что я сестра Мариэтты. Он забегает и говорит:
- Почему Вы не сказали, что Вы сестра Мариэтты Павловны?
Занималась я художественной самодеятельностью, у нас был ансамбль, которым руководил Яваев, брат директора. Мы часто собирались на репетиции, но всем разрешалось на час раньше уходить с работы, а мне нельзя было. Была у нас, как называл её Михаил Леопольдович, звезда Эвелина, она хорошо пела, нравилась ему как работник и как певица, он её отпускал. Я после работы оставалась и репетировала. И однажды, когда был какой-то вечер, я впервые пела. Собрались все работники ТЭЦ, в том числе и наш Шабуневич. Я пела песню, там были такие слова:
Юность проходит, её не вернуть, множество в жизни путей, выбрав свой путь, не позабудь дружбу студенческих дней.
Я видела, как Шабуневич толкал локтём своего старого друга, начальника электроцеха, и что-то ему говорил, вытирая платком глаза. Когда кончился концерт, объявили танцы, я стояла у двери, хотела уходить домой, но тут влетает он, а тут как раз стоял наш председатель месткома Валентина, поздравляя меня с успехом, и спрашивает:
- Где Филимонова?
- Да вот же она! - сказала Валя.
Шабуневич начал трясти мою руку, поздравляя с успехом и потом обратился к Валентине:
- С этого дня отпускаю на репетицию её, когда нужно.
И так я стала тоже звездой, а после меня избрали в местком-культмассовый сектор.
А однажды, когда я пригласила на вечер своего мужа, а вечер был посвящён юбилею нашей ТЭЦ, он со всеми танцевал, любезничал, мне некогда было обращать на него внимание, зато он всем его уделил. Он подрался с каким-то таджиком, вечер был испорчен и тут же закончился. После этого мне стыдно было появляться на работе. А ещё один случай заставил меня уволиться и вообще разойтись с ним, уехать из города. Ни за что, ни про что он меня избил до такой степени, что я была вся чёрная и на работу перестала ходить, я стала заикаться, и как ему вернуться с работы у меня начинал болеть желудок. Мне сын Слава сказал:
- Мама, давай уедем, тебе тётенька прислала письмо, вот и к ней поедем.
Да и мама мне говорила перед смертью:
- Люся, если тебя муж побьёт ни за что один раз, прости, второй, прости, ну если третий раз, иди проси кусок хлеба, но не живи с ним.
А это как раз и был третий раз, да ещё я не решалась из-за детей, но когда мне сын это сказал, я не выдержала и уехала в Тольятти.
37 571
609 
